Доходяга

Не знаю даже, с чего начать. Мутная история и больше странная, чем страшная. Для начала расскажу чуток о себе. Заранее извиняюсь за показательный жаргон, но иначе, увы, не умею. Родился и вырос я в Нижнем Новгороде, в одном из таких спальных районов, где «воровская тема», блатнячок и стрижка «под ноль» верный показатель правильных пацанов, а все остальное расценивается как стопудовый показатель чертилы. Сам я от «тюремной романтики» далек, решил стать работягой, как и мой покойный батя. Школу закончил на твердые тройбаны (мог бы и лучше, че, но пацаны бы ботаном посчитали), подался в техникум.

Вот после второго курса технаря со мной эта мутная тема и приключилась. Был у нас в доме один парняга странноватый неразговорчивый, все время лохматый, круглый год в берцаках и военке, по пустырям всяким на постой шастал. Типа нифер, только без всяких цепочек и браслетиков.

Ну, иду я один раз с работы, смотрю наши дворовые этого доходягу щимят: стали в кружок да швыряют друг дружке а в нем весу-то столько, что во мне и в четырнадцать лет поболе было. Ну подрулил я к ним, выяснил, что ни с хрена парня травят, пару подзатыльников обормотам навесил (с моей рамой влегкую) да и отпустил доходягу с Богом. Тот выдавил из себя то ли «спасибо», то ли «сочтемся», да поковылял домой.

Это все, типа, присказка, но без нее никуда. А сказка началась где-то через месяц, когда мать решила сдать пустующую комнату. Квартирантка к нам подселилась обычная сухонькая нервная баба, лет за пятьдесят, набожная, с виду тихая. Заселилась, повесила иконки в своей комнате, обжилась а где-то через неделю муть-то и началась.

Смотрю мать-то по виду сохнет; что ни день не выспавшаяся, будто больная. Испугался последний родной человек же остался, предложил к врачу. Тут квартирантка как взвилась: «Болезни кара божия, говорит, в храм надобно, а не к врачу». Ну я челюсть подобрал и говорю, мол, слышь, дорогая, мы люди тоже крещеные, да только на Бога надейся, а сам не плошай. Не успел договорить, как на меня не только тетка-квартирантка, но и родная мать наорала… В жизни ведь голос не повышала, добрая была, ласковая, а тут… Обалдел я, в общем, да к себе пошел не силком же теперь по врачам тащить. А через пару дней и меня скосило. Из рук валится все на стройке мешок с цементом на ноги себе упустил. Бригадир по привычке матом покрыл, потом подошел, глянул, да без слов домой отправил.

Вот сижу я на скамейке ни жив ни мертв, руки-ноги ватные, рассказываю пацанам за жизнь свою, как тут мимо тот парняга проходит, за которого я вступился. Все на него ноль на массу, а тот остановился, послушал, да говорит: «Покажи эту вашу квартирантку». Все начали над ним стеб тянуть, а он на них внимания не обращает и ко мне опять: «Покажи, а Хуже-то не будет». И было что-то в его глазах такое, тоска не тоска, просьба не просьба, да только согласился я, короче.

Зашли мы, значит, а мать с теткой той в комнате сидит, та ей что-то про храмы да про ангелов рассказывает. Вид у матери больной до жути, а тетка так наоборот, глаза горят, румянца добавилось как помолодела.

Парняга тот к ним подсаживается здоровается вежливо и говорит: «А можно, мол, и я послушаю». Словоохотливая квартирантка только и рада, а я стою и наблюдаю. Вот время идет десять минут, двадцать а тетка сбиваться посреди фразы стала, позеленела вся. Глянул на парнягу а у того лицо перекошено, на губах кривая ухмылка застыла, и в глазах дикая-дикая такая ненависть горит, взглядом стенку буравит.

Тут тетка как подскочит, как завизжит орет чего-то на парнягу, того и гляди, в лицо вцепится. Что дальше произошло, никогда не забуду поднял тот доходяга лицо, прямо в глаза ей глянул, зубы оскалил, да зашипел так, как дворовые коты шипят, когда шкуры друг-другу полосуют. Только ту тетку и видели! Единственное, на следующий день зашла по стеночке ходит, глазами на нас косит, пожитки забрала, да и свалила восвояси. С тех пор ни слуху, ни духу.

А через пару дней смотрю и мать снова ожила, да и ко мне силы вернулись. Ну, думаю, зайду к парнише, поинтересуюсь, чего такого он сделал. Дня два я с ним никак пересечься не мог, а на третий встретил на лестничной площадке и говорю, мол, постой, братиша, без базара удружил с той воблой, но что это вообще за хрень была и с чего ты как кошак мартовский шипел

Тот оглянулся я аж за крестик вспомнил: лицо осунувшееся, будто постаревшее, синяки под глазами. Тут я и подумал невольно: а сколько парняге реально лет Никто реально-то так и не знал, а на вид то ли восемнадцать, то ли шестнадцать… сейчас вон меньше тридцати шести вообще не дашь.

А парняга тем временем дверь открыл и говорит, ладно, мол, заходи поговорим. Сели мы у него на кухоньке, он откуда-то коньячок вытащил в нычке, видать, держал да хороший табачок, и говорит: «Ты в мистику и чертовщину всякую веришь». Ясен пень, нормальному пацану всякой хрени бояться зазорно, я и говорю нет, мол, дурь это все. Парняга в ответ: «Вот и я не верю. Только есть такие люди, которым человеческое внимание да сочувствие как воздух. Их не любят, обычно после таких и голова болит, и вообще сил нет, но некоторые умеют так захватывать внимание собеседника, словно гипнотизируют. Неважно, на какую тему они треплются тут главное то, что избавится от такого прилипалы не все самостоятельно могут». «Ну, ясно, говорю. Тетка та стерва, это я понял. А чего ты такой финт-то отколол».

Парень ухмыльнулся и говорит: «Понимаешь, она ждет своей реакции внимания, сочувствия. А я ей вместо этого подсунул чистую злобу. Тут она свое настоящее лицо и показала. А что до шипения так то все равно, что выматериться, просто в чужом доме неудобно было».

Тут я чуток охренел: «Шипение типа выматериться Не, ну я догадываюсь, что кошаки друг друга не ласковыми словами во время драки величают, но это-то тут при чем».

«А при том, отвечает парняга. Если помнишь дедовы сказки, изначально нечисть не молитвой отваживали, а крепким словом. К месту и с чувством употребленная ругань оглушает не хуже хорошего взрыва. По сути, мат концентрированная злоба, а злоба эдакий продукт переработки испуга».

«Не, говорю, хрень какая-то».

«Может быть, говорит парняга. Да только когда возле тебя на стройке бетонная плита грохнулась, ты вовсе не «Отче наш» вспомнил».

«Ыть, и верно», думаю.

Так тогда и разошлись. Только погодя вспомнил, что неоткуда ему про стройку знать не общаются с ним наши, а самого его там не было. О многом пытался расспрашивать этого странного соседа, но тот больше отмалчивался, но если говорил, то такое, во что и верится с трудом ну его, в другой раз как-нибудь расскажу.

А с самим парнягой грустно как-то вышло. Тот один жил из друзей только кошак черный. Однажды тот издох тихо, своей смертью. Парень его схоронил, а самого будто в два раза убавилось: мрачный ходит, как туча над ним повисла. Часто он по ночам шатался по кладбищам; за каким чертом того не знаю. Я его спрашивал не боишься, мол, мертвых А он отвечал: «Бойся живых». Так и вышло как-то под утро его и нашли ни одной целой кости. Я пацанов поднял быстро выяснили: тогда компашка залетная на районе была не из местных. Многие с отсидками, причем по весьма гнилым приводам, типа изнасилований. О них мы позаботились: по закону не по закону, да по совести точно. Да что толку Мертвых не воротишь.

Из сети

Источник