Чёрный рояль

Тонкие лучи света пробивались через неплотно заколоченные окна, освещая облака пыли и обшарпанный грязный пол. Саша вглядывался в полумрак заброшенного зала, не решаясь сделать шаг. Что-то привело его сюда. Но мальчик не знал, добрым ли был тот знак.

Посередине просторного помещения стоял одинокий рояль. Чёрный лак слегка поблёскивал, не тронутый ни временем, ни пылью, фарфоровые клавиши так и манили прикоснуться к ним. Они словно умоляли разбудить пустой зал волшебной мелодией, вдохнуть жизнь в это забытое место. Саша уверенно зашагал к инструменту. Нет, знак, что привёл его, сюда был всё же добрым. Ведь мальчик так мечтал освоить фортепиано, а тут целый рояль. Да ещё такой невероятно красивый. Да ещё и в настоящем актовом зале, где когда-то собирались толпы слушателей.

Взгромоздившись на винтовой табурет, Саша взял единственно известный ему аккорд. А дальше музыка овладела парнишкой: пальцы левой руки сами заплясали по клавишам, сопровождая неизвестную мелодию, выводимую правой, а ноги сами нажимали педали в такт музыке. Саша играл по-настоящему, по-взрослому, словно занимался ни один десяток лет, хотя прикоснулся к инструменту впервые…

Резко ударив ладошками по клавишам, испуганный мальчишка отскочил от рояля. Так не бывает, этого не может быть, что за наваждение! Саша пытался дышать глубже и осмысливать происходящее, но что-то навсегда изменилось внутри. Новые струны души уже играли свою мелодию. Руки сами тянулись к инструменту, а в голове рождались всё новые и новые переливы.

— Что вы здесь делаете, молодой человек – скрипучий голос за спиной выдернул Сашу из раздробленных мыслей.
— Я… я… — перепуганный вконец парнишка затрясся и не нашёлся что ответить. Он даже не особо помнил, как сюда попал.
— Этот инструмент не для побрякушек! – старик подошёл ближе, и Саша смог разглядеть его лицо. Откуда он знает этого мужчину Очень знакомы и глаза, и нос, словно он видел их каждый день, но не замечал этого.

Саша, слегка успокоившись, подошёл к роялю и наиграл то, что звучало в его голове. Затем крутанулся на стуле, уверенно посмотрев на старика, и твёрдо, как только мог, произнёс:
— Я всегда мечтал играть на пианино, но родители слишком бедны, чтобы отдать меня учиться, пожалуйста, позвольте мне приходить сюда и заниматься

Старик в ответ как-то нехорошо улыбнулся, кивнул и, пошаркивая правой ногой, пошёл к выходу. У самой двери остановился и, не повернув головы, проскрипел:
— Только знайте, молодой человек, талант тоже патология. Вы будете играть. Лучше других во всём мире. И обратного пути у вас уже нет!

Как только дверь закрылась, солнечные лучи свернулись в небольшой золотистый клубок и в одно мгновение влетели мальчишке в самое сердце. Чёрная тень за его спиной расправила руки и обняла Сашу за плечи, погружаясь в него и овладевая телом новоиспечённого музыканта. Парень гордо поднял голову, выпрямился, уверенным взглядом оглядел помещение и, как-то нехорошо улыбнувшись, взял новый аккорд. Музыка в тот день звучала до самого рассвета.

* * *
Руки пианиста летали над клавишами, иногда замирая и вновь взмывая, чтобы скользить от октавы к октаве. Благодаря таланту, подаренному волшебным роялем, Саша стал прославленным на весь мир музыкантом и композитором. Его мелодии никогда не повторялись, он играл то, что лилось из его души здесь и сейчас, но это всегда была идеальная гармония, словно над произведением трудились ни один год.

Зал замирал в едином порыве, на вдохе, словно боясь выдохнуть и расплескать ту магию, что кружилась в воздухе и проникала в сердца. Финальные ноты его творений всегда заканчивались оглушительными аплодисментами, слушатели со слезами на глазах вскакивали со своих мест, требуя ещё и ещё.

Толпа скандировала его имя: «Александр! Александр! Браво!» А Саша, как и всегда, от души кланялся переполненному залу. Каждый его концерт проходил с полной самоотдачей, юноша вкладывал в творчество все силы и эмоции, оставлял всего себя без остатка. Он играл для людей, для того мира внутри них, что стоило беречь.

После концерта люди уходили воодушевлёнными и счастливыми. И нет, это не было минутным ощущением, музыка Александра действительно обладала целебным действием. Поклонники писали, что появляются силы бороться с болезнями, нищетой, одиночеством. Это были отзывы, проверенные временем.

Тот знак, что привёл его в заброшенный зал к мистическому чёрному роялю, всё же был добрым — Саша не уставал отмечать это в своих мыслях и благодарить.

Сейчас он стоял на сцене вымотанный, взмокший и слегка безумный. Он мог бы играть для них бесконечно, но за кулисами его ждал главный «слушатель».

Саша повернул голову вправо и улыбнулся, Ира улыбнулась в ответ и на языке глухонемых сказала: «Я тебя люблю!» Юноша едва заметно кивнул и, в последний раз от души поклонившись залу, поспешил к любимой.

— Ты голодна – жестами спросил он.
— Очень! – очертила она круг правой рукой.

* * *
В любимой кафешке было необычно тихо, что приятно радовало Александра. В голове всё ещё шумели аплодисменты, и хотелось освободить голову от лишнего шума.

— Как жаль, что я не слышу твою музыку, — Ирина неожиданно оторвалась от трапезы, — эти люди, они всегда так счастливы. Ты делаешь для них нечто очень важное, а я неспособна ощутить что.

Саша взял девушку за руку, помолчал пару секунд, затем отпустил и заговорил:
— Ты способна ощутить намного больше. Ты чувствуешь всего меня! И, — юноша немного засмущался, — я тебя люблю.
— Я тебя тоже, — Ира улыбнулась, едва заметно выдохнула и вернулась к ужину.

* * *
— Саша, не ври мне! Так ведь не бывает — каждый раз успешно, каждый раз новое и без единой запинки! – жесты Ирины становились всё резче и движения губ всё жёстче. – Ты ведь не робот, нет
— Конечно, нет, — Саша начал уставать от постоянных скандалов после выступления, самый родной человек отдалялся от него, подозревал в обмане, обвинял в немыслимых интригах. — Ира, ты же меня знаешь…
— Я уже не уверена, того ли человека знаю! И не с шарлатаном ли вообще живу!

Девушка распалялась, требуя объяснений. А Саша в бессилии наблюдал за ней. Такая красивая и чужая, такая близкая и жестокая. Если бы он только мог всё объяснить, если бы только мог…

* * *
Толпа скандировала: «Браво! Бис!» Саша привычно повернул голову вправо, но Иры там не было. Что-то болезненно заныло внутри, тревогой подкатывая к горлу. Это было начало конца, юноша чувствовал безысходность каждой своей клеткой. Растревоженный музыкант сорвался с места без традиционного финального поклона, не попрощавшись с публикой, не оглядываясь.

Ирина была дома, но даже не подняла головы, когда он вошёл в комнату. Щёки девушки чернели от размазанной туши, а глаза были красными от слёз. На столике рядом с ней стоял бокал с одним льдом и почти допитая бутылка виски. В воздухе витал терпкий запах алкоголя. Саша распахнул окно, чтобы хоть немного проветрить.

Аромат тёплого летнего вечера с ветром ворвался в комнату, раздувая перламутровые занавески. Из их квартиры открывался невероятный вид на город и парк за рекой. Уже горели огни, люди выходили подышать летом… сегодня мог бы быть приятный вечер. И Саше так не хотелось оборачиваться, но было нужно.

— Ира, что ты творишь, ты же не пьёшь! – сказал он, но тут же осёкся, любимая старательно не глядела на него, а значит не видела его слов.

Тогда он подошёл к ней, опустился на колено и заглянул в глаза: «Что случилось» В ответ она молча бросила на диван разблокированный смартфон. Это была открытая статья. Статья критика, работающего в штабе конкурентов. Они давно копали под Сашу, но, видимо, не найдя настоящий криминал, решили обвинить его в мошенничестве просто так. «Шарлатан под маской Бога» гласил заголовок. А дальше… руки музыканта неестественно затряслись, щёки запылали от возмутительных обвинений.

— Это неправда! Ты же знаешь меня, Ира, ты же знаешь меня! – Саша моляще заглянул в глаза в поисках поддержки, но наткнулся лишь на презрение и молчание. – Этот человек он… он не был ни на одном концерте! Он не слышал ни ноты, ни аккорда, как ему можно верить
— А мне – девушка нехотя шевелила руками. – Я тоже не слышала ни ноты, ни аккорда.
— Ты – другое, ты не виновата. Ах, если бы ты только могла услышать, — Саша вскочил с места и заметался по комнате, — ты бы всё поняла! Ты бы почувствовала!
— Но я не могу, — девушка, пошатываясь, встала с места, подошла к окну и с наслаждением вдохнула аромат лета, — и никогда не смогу.
— А мои слушатели Им ты тоже не веришь Столько человек ведь не могут ошибаться!
— Могут. При грамотной манипуляции. Или обмане. В чём твой секрет, Саша Как ты это делаешь – такой пронзительный взгляд, словно она пыталась разглядеть что-то за его спиной.

Саша вновь промолчал, в отчаянии опустив голову.

Дальше всё как во сне: Ирина неожиданно ловко запрыгнула на подоконник.
— Наслаждайтесь своим величием, господин шарлатан! — и сделала шаг навстречу городу.

* * *
Заброшенный актовый зал давно перестал навевать мрачные воспоминая. Теперь это был его дом, пристанище, без которого Саша чувствовал себя пустым и почти прозрачным. Не сотворил он ничего сам, кроме сбывшейся мечты. Да и та мечта была дарована чудом – роялем, что стоял сейчас перед ним.

Когда много лет несёшь счастье людям, а потом внезапно теряешь собственное – пропадает всякий смысл бороться. Саша сдался сразу, в тот же вечер покинул дом и возвратился туда, откуда всё началось. К инструменту, который дал так много, но ещё больше отнял.

Саша не проклинал волшебный рояль. Нет. Наоборот. Все эти годы он размышлял о трагедии, что пришлось пережить, и сделал единственный вывод – виноват лишь он сам.

Он не осмелился донести до любимой женщины истинные корни своего таланта. Не смог объяснить, чем так цепляет людей его музыка. И даже не попытался… От последнего горечь разливалась по сердцу больнее всего. Ведь Ирина была глуха не только к его музыке, она родилась такой. Она не виновата в том, что не имела возможности слышать этот мир.

Морщинистая рука привычно сжимала мягкую тряпицу, машинально натирая чёрный лак инструмента. Саша стыдливо отворачивался от своего отражения, мелькающего в гладкой полироли.

Он виноват. Только он. У рояля не было выбора, инструмент неспособен играть без музыканта. А если бы и мог, то его сожгли бы, как ведьму на костре. В чудеса люди верят неохотно, а в проклятия и демонов – запросто. Нет-нет-нет, рояль не виноват. Он – благословение. Только Саша… а теперь уже Александр Юрьевич, за всё в ответе.

Старик печально вздохнул, в последний раз взглянул на своё отражение и, подволакивая правую ногу, заковылял в спальню, бывшую когда-то гримёркой. У порога непроизвольно обернулся, чтобы в очередной раз понаблюдать, как лучи света пробиваются через заколоченные окна, как танцуют пылинки, не торопясь упасть на обшарпанный грязный пол. Он устало осмотрел полумрак изученного до трещинок заброшенного зала, как вдруг…

Что вы здесь делаете, молодой человек – собственный скрипучий голос выдернул Сашу из горестных мыслей.
— Я… я… — перепуганный парнишка трясся у входа.
— Этот инструмент не для побрякушек! – мужчина подошёл ближе, вглядываясь в до боли знакомое лицо. Воспоминания неприятно скрутили его изнутри, старик с трудом дышал, стараясь держаться на ногах и сохранять внешнее спокойствие. Перед Сашей стоял он – Саша. Тот самый Саша, что впервые перешагнул порог заброшенного зала в тот самый день много лет назад. В тот самый день, когда мальчишкой разглядел средь ветхих стен ни к месту безупречный внешне инструмент.

Юный Саша робким шагом подошёл к только что отполированному стариком роялю, поднял крышку и взял аккорд.

«Нет-нет-нет, в тот день было не так, — старик с усилием перебирал в голове события давних лет, — сначала я заиграл, потом пришёл охранник, сейчас всё не так, и лицо знакомое… о боже. Неужели и правда то был я..»

— Я всегда мечтал играть на пианино, — мальчишка крутанулся на винтовом табурете, с надеждой посмотрев на Сашу, теперь уже Александра Юрьевича, и твёрдо, как только мог, произнёс, — но родители слишком бедны, чтобы отдать меня учиться, пожалуйста, позвольте мне приходить сюда и заниматься
— Д-д-да, конечно, — боль в правой ноге усилилась, и Саша с трудом стоял ровно, — т-т-только знайте, молодой человек, талант тоже патология. Вы будете играть. Лучше других во всём мире. И обратного пути у вас уже нет!
– Спасибо! Спасибо вам! – не помня себя от радости, мальчик вновь развернулся к роялю и аккуратно поставил пальцы на клавиши.

— Только от девчонок держись подальше! – как-то нехорошо улыбнувшись, буркнул старик и зашаркал к выходу в предвкушении долгожданной свободы. Свербящая внутри надежда, что теперь всё будет хорошо, что тот, второй Саша, всё сделает как надо, подгоняла и одухотворяла его. Хромой охранник на мгновение замер, прислушиваясь к пленительной мелодии, заполнившей пустой зал, а затем скрылся в дверном проёме.

Музыка в тот день звучала до самого рассвета.

Источник