Солдатский ангел

(Посвящается 1-ой Синявинской операции)

Дверь времянки надсадно скрипнула ржавыми петлями. Клок болотного тумана радостно метнулся в ноги вышедшему. Человек привычно одернул старое «камуфло», и морок обиженно прополз мимо его сапог – не пробраться.

Стройка закончилась еще вчера, сегодня предстояло ехать домой. Человек в сотый, наверное, раз оглядел участок, чтобы снова отметить – этому строительному сезону конец. Работать или подводить итоги уже не хотелось. Тянуло просто прогуляться по лесу, примыкавшему к стройке.

Захватившие старую дорогу травы сухо сверчат о кирзачи. Вдали яростно стрекочет испуганная сойка. Порывы ветра, словно подзатыльники великана, сбивают с сосен черные шишки. Комаров почти нет – сентябрь. Справа – длинная канава. Уже и не понять, что это – старый окоп или следы прошлогодних гробокопателей. Через пять шагов – сосна. Высоко, метрах в семи от земли, на коре огромные шрамы, будто медведь когда-то ударил лапой. Уж сколько лет прошло – подняло дерево к небу свои раны. А еще через три шага – воронка. Заросла уже подлеском, превратилась в лесной бочажок.

Много следов оставила здесь война. Иные укрылись в земле, ржой рассыпались, заросли мхами. А эти – до сих пор на глазах, как прадедовы шрамы.

* * *
Взрыв плеснул в лица глиной и прелой хвоей. За ручьем треск автоматов делил воздух с отрывистой речью винтовок. Там выкуривал фрицев взвод Нестерова. Сюда же долетали лишь случайные пули. И совсем не случайные мины. Оставалось только падать на дно окопа, заслышав в небе шипение.

— Глянь! Снова ангел!
Испуганно-восторженный шепот Володьки свернул в сознании привычную картину боя.

— Да какие, к чертям, ангелы! Достал уже!
— Нет, Петька, ты сам глянь!

Солдат высунул голову из окопа и остолбенел. Володька не врал. Назвать человеком полупрозрачного пришельца было сложно. Нет, у него не было ни крыльев, ни нимба, в которые тыкали жирные пальцы попов в храмах. Но кем, кроме ангела, мог быть этот парень, что шел прямо под огнем противника Штаны защитного цвета заправлены в кирзовые сапоги, на плечах – рваный маск-халат «амеба», усталое щетинистое лицо – такое же, как у всех, лежавших в окопе. Всем обликом он – свой, солдатский. А потому – особенно родной.

Ангел же словно предугадывал удар. Он провел взглядом по молодой сосне, и в ту же секунду ее кора брызнула под осколками мины. Сделав три шага – задержался, глядя на холмик, и следующий снаряд поднял оттуда фонтан земли.

На секунду Петька задумался – не перекреститься ли Но тут же оставил эту мысль с негодованием: поповскому ангелу, быть может, и приятны все эти нелепые жесты и поклоны, но солдатскому ангелу, что не кланялся вражеским пулям – вряд ли.

А пришелец вдруг повернул голову, и его зеленые глаза посмотрели прямо в лицо Петьки. И солдат мог бы поклясться чем угодно – ангел его видел. Видел, и грустно-ободряюще усмехнулся…

* * *
Человек печально улыбнулся, и, отведя взгляд, пошел обратно на участок. За его спиной осталась лежать пробитая осколком каска…

Источник