Слушай лес

Порой Хью хотелось сбежать как можно дальше от причитаний матушки и ее удушающей опеки. Она хотела для сына достойной судьбы, но ей было невдомек, что жизнь на территории Дейнтри — самое лучшее, что могло случиться с таким ребенком, как Хью. Его жажда приключений и любовь к природе пару-тройку раз уже сыграли с ним злую шутку, но разве это могло его остановить

Каждый день дарил Хью новых туристов, а значит, новые впечатления. Хью просто обожал фотографировать людей, когда они впервые сталкивались с красотами Дейнтри. Это их восхищение, восторг перед настоящей и безудержной стихией.

Хью всегда верил, что лес живет собственной жизнью, что он неудержим и просто позволяет людям существовать рядом с ним. Это лес пускает тебя в свою жизнь, а не наоборот. А еще Хью знал, что если однажды влюбишься в лес, то он уже никогда тебя не отпустит. Его мать была заложницей этих лесов, поэтому и не понимала, что ее сын не хочет никакой иной судьбы, кроме как всегда быть частью этого леса. Отец понял бы Хью, но несколько лет назад разбился на автомобиле, возвращаясь из Сиднея. Мать всегда боялась, что его погубит лес, а вышло, что сгубила как раз та жизнь, которой ей самой так хотелось. Мама грезила Сиднеем, но отца любила все-таки больше, поэтому скрепя сердце отказалась от жизни в городе, чтобы посвятить себя мужу и сыну.

Отец водил экскурсии по Дейнтри. Ему нравился пьянящий воздух, природа, а еще — открывать людям глаза на красоты Австралии. Но даже он редко решался сойти с туристической тропы. Отец всегда был предельно осторожен. Хью же хотелось большего. Его тянуло изучить каждый уголок леса, найти его душу, заглянуть в его сердце. А мать только причитала, что лес темный и опасный, но Хью ей не верил.

«Манящий, таинственный, полный приключений и азарта», — так говорил о лесе Лиам. Лиам — единственный, кто понимал Хью. Действительно понимал, а не делал вид. Хотя это утверждение казалось странным, если говорить об одиноком мужчине, живущем в старой лачуге в глубине леса, и мальчике двенадцати лет, отчаянно жаждущем жить в точно такой же. Между Хью и Лиамом была целая пропасть. Пропасть между мечтой, только расправляющей крылья, подобно прекрасной бабочке, и мечтой, уже сбывшейся, расцветшей, но еще полной сил. Лиам жил лесом, он чувствовал лес, любил его, а тот каким-то чудесным образом отвечал ему взаимностью. Может, лес знал о Лиаме что-то такое, чего больше никто не знал А может, лес чувствовал, что интерес Лиама искренний, не поддельный

Хью, да и все окружающие не знали точного ответа на этот вопрос, просто принимали все, как есть. Лиам был неотделим от леса, а лес неотделим от Лиама. Его даже называли «тотемным духом леса».
— Он точно родился в лесу, — тихо шептали жители Дейнтри, стоило им завидеть Лиама.

Он крайне редко покидал лес, туристов всегда встречал на самом краю тропы. Он всегда был приветлив с ними, но многим бросалась в глаза странная отстраненность гида.

Он рассказывал им, но говорил с кем-то незримым. После экскурсий Лиама люди возвращались задумчивые и отрешённые.

Мама говорила, мол, их словно загипнотизировали. Лиам действовал на людей странным образом, словно отдавал им частичку себя, леса, любви к дикой первозданной природе. Мама часто причитала, что это он заразил Хью одержимостью, как будто готовил себе приемника. Того, кто полюбит и поймет лес точно так же, как сам Лиам отдаст ему и душу, и тело. Это пугало маму, а Хью равнодушно пожимал плечами. Ему казалось, что она, как всегда, преувеличивает. Она пыталась запретить ему общаться с Лиамом, но Хью все равно сбегал, возвращаясь к лачуге Лиама, наблюдал, как тот курит сигарету, устремив взгляд в чащу леса.

А потом Лиам всегда рассказывал историю. Его сказки о городах, лесах, людях и море зачаровывали Хью. Он готов был слушать их часами, причем совершенно точно был уверен, что Лиаму важно, что он их слушает. Хью свято верил, что он единственный человек на целом свете, которому Лиам по-настоящему рад.

— Лес, Хью, забирает окончательно и бесповоротно. — Лиам затушил сигарету и внимательно глянул на него. Хью мог с уверенностью сказать, что тот никогда не смотрел на него так. Ведь он с жадностью ловил каждый взгляд, жест и даже гримасу Лиама.
— Разве это плохо — Хью решил, что раз Лиам обратился к нему, то не стоит оставлять вопрос без ответа. Чаще всего Хью просто слушал, а все вопросы Лиам пропускал мимо ушей. Или правда их не слышал, погруженный в свои истории и окружающий его лес.
— Нет. Лес прекрасен, и если его любить, то и он полюбит в ответ. Но это жертва, Хью. Не всем лес готов открыть свои тайны и душу. Стать Хранителем леса — значит отказаться от собственных желаний, прошлой жизни, семьи. Лес сам выбирает себе хранителя. Ты же слышишь его зов

Лиам замолк, а Хью внимательно прислушался к звукам вокруг. Он прекрасно понимал то, о чем говорил Лиам. Ему порой чудилось, что лес действительно говорил с ним, звал, манил, хотел рассказать куда больше, чем другим.

Дейнтри — развлечение для туристов, это то, что на поверхности. То, что доступно. Настоящий лес глубже, дальше, страшнее и прекраснее. Этот лес увидеть может только избранный. Хью не видел, но был уверен, что Лиам видел. А еще чувствовал, что однажды Лиам уйдет из Дейнтри окончательно, чтобы стать частью леса. Лиам был человеком, но вместе с тем он был частью леса. Частью каждого дерева и животного, обитающего там. Лиам не был человеком в том смысле слова, который привыкли вкладывать в него все люди. Лиам был чем-то иным.

— Этому зову бесполезно сопротивляться. Сидней — город мечты для многих австралийцев. Почти все рвутся в Сидней, а я с детства мечтал его покинуть. Его улицы казались чересчур шумными и душными, дымными, огни слишком яркими и слепящими, а люди вечно куда-то торопились, не замечая друг друга. Они не останавливались ни на минуту и не успевали увидеть красоту вокруг себя. А красота… Она во всем, Хью, во всем.

Хью аж дыхание затаил, ведь Лиам впервые рассказывал о своем прошлом. Но представить его жителем Сиднея удавалось с трудом. Захотелось расспросить, узнать больше. О Сиднее все говорили с восторгом, а сам Хью ни разу его не видел. Отец все обещал свозить туда, но каждый раз что-то шло не так. В последний раз Хью сильно заболел, хотя стоило только отцу отъехать от Дейнтри, как вся хворь сразу исчезла без следа.

— Лес бережет тех, кого приглядел для себя, — сказал Лиам, когда Хью пришел весь в слезах после гибели отца.
Эти слова невольно всплыли в памяти Хью именно сейчас, правда, теперь приобретая другой смысл. Тогда Хью впервые убежал от Лиама. Он ждал от него сочувствия, а тот сказал лишь обидную фразу. Ведь лес не уберег отца. А выходит, и не должен был.

— И ты видел эту красоту — отгоняя печальные мысли, спросил Хью.
— Хочешь, я расскажу тебе историю
Хью лишь закивал. Он привык, что если Лиам ушел от темы, то к ней уже не вернется.

Это произошло в то время, когда люди почти ничего не знали о мире, жили на маленьком кусочке суши и верили, что все их беды — проклятье богов. В одной семье родился мальчик по имени Херон. Люди говорили, что его прокляли Боги, потому что мать его была ведьмой, умела лечить заговорами и травами, а сыну помочь не сумела. С самого детства кости ног Херона были хрупкими. Он не мог нормально ходить, поэтому родители всячески оберегали его. Сперва носили на руках, а после смастерили специальную тележку, чтобы Херон мог отталкиваться руками от земли и ехать. А сам Херон мечтал о море. Он хотел уплыть в дальние страны, повидать мир и его чудеса. Херон говорил, что слышал зов сирен и русалок. Что с ним говорили рыбы. Что где-то далеко есть целый риф из кораллов, но люди считали его чудаком и глупцом. Они думали, что не только ноги, но и голова у Херона плохо работает. Он сносил их смешки стоически, обещал, что еще докажет им свою правоту. Но они лишь отмахивались, ведь куда ему калеке да в море. Люди боялись моря, считали, что это владения Богов, а значит, лезть туда — только себе навредить. А может, предчувствуя то, что Херон посягнет на владения Богов, и прокляли его заранее, а матушка его и вовсе благое дело делает

— Слишком переменчива людская молва, Хью, прямо как море.

Хью вынырнул из транса, услышав собственное имя. Он взглянул на Лиама. Ему казалось, что речь сейчас не о Хероне, а о нем, о Хью. Ведь он сам прислушивался к людской молве о Лиаме, да и о нем самом болтали многое. Это задевало маму, но едва ли беспокоило самого Хью. Порой ему хотелось стать «нормальным», а не «помешанным на лесе и свихнувшемся старике-чудике». Хотя стариком Лиама можно было назвать с натяжкой. А если говорить откровенно, то выглядел он куда лучше большинства мужчин, жителей Дейнтри, да и туристов, пожалуй, тоже.

— Молва не печалила Херона. И тебя не должна. У каждого свой путь.

Херон целые дни проводил на берегу моря, а еще строил лодку. Это давалось ему с трудом, ведь калеке не так просто притащить бревна, не так просто обработать доски для строительства, но Херон не сдавался — стойко шел к своей мечте. Он не обращал внимания на насмешки, даже на слезы матери и угрозы отца. Херон жил собственной мечтой, и только это по-настоящему волновало его. Он говорил, что все остальные просто боятся шагнуть дальше. Боятся вылезти из привычной и безопасной раковины.

Лиам замолчал и вновь закурил сигарету. Хью показалось, что он и вовсе не собирался заканчивать историю. Может, посчитал, что главное уже сказано Лиам курил, а нетерпение и любопытство внутри Хью закручивалось тугой спиралью.

— Он перестал строить плот, да — все-таки спросил он.
— Нет. Он построил его и вышел в море. Его тело прибило к берегу спустя три восхода, если верить легенде. Люди, нашедшие его, сказали, что он улыбался. Мать сошла с ума от горя и вскоре скончалась, а отец каждый день ходил к морю и молил Богов вернуть ему сына. Но Боги остались глухи к его молитвам.
— Все было зря Херон умер
— Не все легенды заканчиваются хорошо. Все умирают, Хью. Важно другое: сколько людей позволяют себе жить по-настоящему Мальчик из Сиднея двадцать пять лет делал только то, что от него ждали. А счастье и друзей нашел тогда, когда решил жить так, как хочет он сам, а не в угоду другим. Когда поддался зову собственного сердца. Именно с ним говорил лес. С сердцем, Хью. Слушай его. Всегда слушай.

Хью лишь согласно кивнул. Ему очень хотелось спросить у Лиама, кого именно он считал друзьями, но не решился. Подумал, что еще успеется. Завтра, а может, через пару дней, когда будет не так страшно.

Завтра не получилось.

Лиам исчез, растворился в воздухе, словно его и не было. Все решили, что его загрызли дикие звери или он просто сгинул в лесу, ведь всегда забредал слишком далеко. И только Хью знал, что лес никогда не причинил бы вреда его другу, а значит, где бы сейчас ни был Лиам, он счастлив.
Теперь по-настоящему.

А еще Хью знал, кто теперь будет водить туристов по маршрутам.

Источник