Зверьё

Наудил на уду гном плотвы. Предвосхищая наваристость ушицы, шел домой бегом. Песни изливал на весь лес душевно и про хорошие дела. Солнце и птички вприпрыжку били по сердцу лучиками, щебетаниями, радостной трескотнёй. Тяжестью вожделенного улова бились в садке пучеглазые рыбы.
Волк явился неожиданно и серый:

 Гном!
 А  радости нет предела у маленького человечка.
 Чего прёшь там  голоду у серого предела нет тоже.
 Рыба  начало доходить моментально. Гном был миролюбив и добродушен, но и расчетлив: штыковать с серым  наиглупейшая мысль.  Возьми парочку, угостись.
 Две на покойника. Давай три.

Отсыпал. Настроения не убавилось. Песня полилась дальше, дорога заиграла к землянке. Крохотные сапожки с бубенчиками озорно сбивали поганки. Те, разлетаясь в клочья, радостно начинали гнить и вырастать на собственном перегное вновь. Лиса:

 Мелкий Ходь сюды.
 Кавоо  периодические незапланированные привалы начинали менять песни в гномьей головёнке.  Рыбы тебе что ли тоже охота Приходи на уху, маленько погодя.
 Маленько погодя я приду свежатину твою жрать, если умничать будешь.
 Волка встретил, так он по-людски со мной беседы вёл, хоть и не человек. И побирался, как подобает.

Отсыпал.

«Ссука…»

Пошел дальше. Петь уже получалось на нерве. Но песня ещё была. Шла горлом. Мажорность только поупала и больше басом лилась. Птичья поддержка сошла на нет. Нашлись у пернатых более важные созерцания, нежели картина идущего восвояси ловца плотвички.

Зайчонка, действительно, голодом утомился до полуобморочного, из куста выпал:

 Гномии-и-ик! Гно-о-о-ми-и-и-ик! Дай плотвы, а Дай, а Я потома тебе чего-нибудь тоже помогу чего.
 Да тут уже рыбёшки-то
 Гно-о-о-о-о-о-ми-и-и-и-и-ик!!! Гно-о-о-о-оми-и-и-и-и-ик!!!

Отсыпал. Дальше пошел. Просто пошел. Тупо, молча и быстрым шагом, обходя эти поганые поганки, которых поналеплено кругом, хоть соли их.

Медведь.

«Конечно! Давай уж до кучи! Всю дожирай да пойду я спать ложиться!»

 Каво!!  вскинулся не дожидаясь.
 Никаво  Медведь даже обиделся слегка.  Чего ты орешь-то на меня Заломать
 А чего ты медлишь! Сразу давай канючь  да-а-ай, гномик, ры-ы-ыбы. Да-а-ай!
 Я сейчас тебе в глаз дам,  спокойно предупредил Медведь.  Размеры соотносить не дал ум

Гном начал подбирать какие-нибудь словечки из нутра. Там одни песни оказались да не очень приятные оборотцы.

 Что ли не отоберёшь  с надеждой.

Медведь попыхтел, повздыхал, математически смекнул чего-то прутиком на земле, поборол приступы сомнений, почесал необходимое, выдал:
 Идем, гномик.

Гном послушно завышагивал за топтыгиным, совершенно не чувствуя никакой опасности. Медведь был хороший и добрый зверь. Ежели не рыпаться.

Пришли в берлогу. Медведь усадил гнома на кучу сухой травы, зашебуршал, засуетился. Сорвал со связки несколько вяленых краснопёрок.

 Держи, малой. Вечером пошелушишь с соком берёзовым.

Гном аккуратно принял гостинец, застеснялся и заковырял сапогом землю. Ну и стыдно ещё стало за излишнюю базарность на опушке.

 Может эта шушера и опустилась до того, чтобы еду стрелять,  нравоучительно зевая заметил Медведь,  А у меня пока закон о том, что младших заступать надо — действует. На уху позвать не забудь. Всё. Дуй домой.

Через несколько часов гном рысью нёсся обратно к Медведю в берлогу, с кадкой липового мёда. В лесу дремучем за добро, по-старинке, всё ещё платили добром.

Источник