Я нашла тебя

Горечь алкоголя царапает горло, впускает подобно змее ядовитые клыки в сознание. Все в тумане. Звуки доносятся откуда-то издалека. Горький смешок неразборчивым бульканьем зарождается в глотке. Верно. Я все потерял.
Моя изба, стадо, семья все утонуло на дне кувшина с вином. Овец пожрали волки, когда я, напившись, уснул под деревом. Дети начали голодать. Но тогда она еще была со мной. Она улыбалась мне по утрам, благословляла на прощание и ждала вечерами, накрывая скромный ужин.
Делаю еще глоток, пытаясь утопить в алкоголе воспоминания. Длинная коса, ярко-зеленые, словно трава на лугах, глаза и ямочки на румяных щеках. Кувшин падает на пол, разбиваясь о деревянный пол. Разлившееся вино похоже на кровь на потемневших от влажности досках.
***
Открываю глаза. Какой странный сон — до невероятного реалистичный. На языке до сих пор чувствуются терпкие нотки вина, а голова отчего-то сильно кружится. Поднимаюсь, подхожу к зеркалу, критически оглядывая себя. Черное каре, холодные серые глаза, женственные изгибы тела. Сглатываю — в горле пересохло. Я уже давно не притрагивалась к бутылке, но этот сон слишком ярко напомнил вкус алкоголя. Последнее время все сложнее и сложнее сдерживаться — все ночи проходят в какой-то маете.
Улица встречает пасмурным небом и неприятной моросью. Люди кутаются плотнее в плащи, прячут глаза, ускоряют шаг. Город будто обесцвечен — вокруг только серый, серый, серый. Неожиданно взгляд цепляется за яркое пятно — красный шарф, небрежно накинутый на шею парня лет двадцати пяти. Куртка нараспашку, топорщащиеся от влаги волосы — выглядит, словно школьник, сбежавший с урока. Встречаемся взглядами. Он гнет бровь, а потом улыбается, и это кажется мне смутно знакомым. Я почти пропускаю его слова, теряясь в летней зелени глаз.
— Девушка, знаю, сейчас не принято знакомиться на улице, но я не прощу себя, если упущу шанс выпить чашку кофе с такой Леди Блэк, — вспоминаю, что сегодня и правда надела все черное. Что ж, кофе еще никому не помешал.
— Молодой человек, вам фантастически повезло: именно сегодня и именно сейчас у меня есть невероятное желание познакомиться на улице. Знаете ли, четверг, а дождь как раз заканчивается.
— Я знал, что вы не откажете, передо мной ведь невозможно устоять, — он шутливо кланяется, а мне становится и смешно и немного неловко. Вот же ж.
— Ну, на счет вас не знаю, а вот красные шарфы — моя большая слабость. А за кофе так вообще душу готова продать.
Я не могу объяснить это странное решение — пойти с ним. Логика устраивает целый истерический концерт на тему моего безрассудства, но сердце… Ладно, вру, любопытство и немного женского самолюбия не дают мне отказаться. Не каждый день все-таки ко мне такие странные, то есть, экстравагантные молодые люди подходят. За разговором даже не замечаю, как мы доходим до кофейни.
— Что будете, Леди Блэк Черный, как арабская ночь, эспрессо или пряный капучино с корицей и запахом приключений на одно место Может, вы предпочитаете воздушный раф и диснеевские мультики по вечерам
— Ты невыносим, мистер Красная Шапочка. Или, вернее, Мистер Красный Шарф. Я буду удивлять тебя своими извращенными вкусами: мне американо с долькой лимона, пожалуйста.
— Знаете, я слышал, здесь делают отличный айриш. Не хотите ли составить мне компанию, а заодно немного согреться — смотрит с легким прищуром, словно бросая вызов. Я снова не могу устоять.
— Надеюсь, вы, Мистер, не пытаетесь меня споить. Это было бы совсем не спортивно с вашей стороны.
— Ну что вы, как можно! — возмущение у него выходит до того правдоподобно, что я не могу сдержать смех. В этой игре он явно лучше меня.
Айриш у них действительно прекрасен — терпкий, слегка обжигающий и с тающей сливочной сладостью. Идеально. Я давно не пила, так что алкоголь сразу бьет в голову. Мир немного качается. Странно, там, вроде, не должно быть так много виски.
Ловлю на себе пристальный взгляд парня. Отчего-то покалывает затылок, будто пытаюсь что-то вспомнить, но у меня никак не выходит. А глаза у него, словно темный лес в солнечный день — насыщенная зелень, переходящая от изумрудного до почти золотистого цвета. Черт, почему так сильно болит голова…
***
Тень небольшого деревца не спасает от полуденного зноя. Лето выдалось на редкость жарким и засушливым. Луга пожелтели, пожухли. Народ боится, что так и урожаю не долго погибнуть. Скотина — и та голодает. Достаю свистульку, переливчатая соловьиная мелодия разносится над бескрайним полем. Закрываю глаза, вслушиваясь в звонкие трели. Как все же хорошо жить на этом свете.
Вот начнет солнце садиться, ворочусь я домой, а там моя Анка ужин накроет, кувшин парного молока поставит. И изба вся чистая, прибранная да домом пахнет. И неважно, где жить — во дворце или в землянке — только б Анка рядом, под боком была.
***
Открываю глаза. Белый потолок отчего-то кажется слишком низким. Несколько секунд уходит на то, чтобы прийти в себя после летнего зноя, стада овец и таких ярких воспоминаний о доме. Очередной сон.
— А вы, Леди, весьма непредсказуемы, — недавний знакомый наклонился надо мной, пробуя температуру.
— Где я — язык ощущался инородным телом во рту и никак не желал двигаться.
— Дома. Вам стало плохо в кофейне. Я предложил вызвать скорую, но вы отказались и попросили отвезти домой. Адрес тоже вы сами назвали, а ключи нашел в кармане пальто.
Значит, я дома. Странно, совсем ничего не помню. А парень этот кажется таким знакомым, будто и не сегодня вовсе встретились. Точно, мы же даже не познакомились.
— Зоя, давай будем на «ты». Спасибо за помощь.
— Я пока предпочту остаться Красным Шарфом. Сохраним интригу. Держи вот, чай с лимоном и медом. Уж прости, похозяйничал на кухне, — он поставил на тумбочку возле кровати мою любимую кружку. — А я, пожалуй, пойду. Ухаживать за больной Леди — настоящее удовольствие, но шеф совсем не любит опоздавших.
Я еще раз поблагодарила своего случайного знакомого. Вскоре хлопнула дверь. В квартире повисла привычная тишина. Она убаюкала меня, нашептала новые сны и ласково подоткнула одеяло. Все-таки я слишком устала.
***
Звон разбивающейся посуды смешался с хриплым полузадушенным криком. Перед глазами все плывет, мир вокруг крутится, словно взбесившийся пес, а внутри разрастается злоба. Она темным огнем разливается по венам, подкатывает в горлу, сжимает своей когтистой рукой сердце. Чувствую, как где-то в груди зарождается почти животный рык.
— Потаскуха! — швыряю в нее первым, что попадается под руку. Это оказался кувшин. Он разбивается возле самой ее головы. Анка вся сжалась, готовясь к удару, закрыла руками лицо. Я схватил ее длинную толстую косу, намотал на кулак, подтаскивая к себе.
— Грязная девка, выметайся из моего дома! — вышвыриваю ее за порог. Слезы, которые она размазывает по своему лицу, вызывают только отвращение. Опираюсь на дверной косяк, пошатнувшись, и сплевываю себе под ноги. Внутри все клокочет от ярости. Она подползает ко мне на коленях по снегу, обнимает мои ноги, умоляет простить.
— Не смей меня трогать, — почти шиплю, отпихивая ее богами, и закрываю дверь. Пускай посидит на холоде да подумает над своим поведением.
***
Сегодняшний сон никак не отпускает меня. Я долго лежу с закрытыми глазами, глубоко дыша, а в груди так бешено колотится сердце и болит, болит, болит. Колет так, будто я знаю эту девушку с длинной косой и румяными щеками, будто это все происходило не с кем-то другим, а со мной. Чувствую себя совершенно разбитой.
Собираюсь на полном автопилоте, а из головы все никак не идут эти сны. Что-то мне не дает в них покоя. Выхожу из дома. У подъезда меня ждет мой недавний знакомый, а в руках у него букет подсолнухов.
— Доброе утро, Леди. Надеюсь, вам уже лучше. Я подумал, что вам наверняка не хватает солнца, поэтому решил украсть для вас пару-тройку штук, — с этими словами от вручил мне букет.
— Мои любимые цветы. Где ты нашел их посреди осени Прости, мне так неудобно за вчерашнее — сама не знаю, что произошло, — не могу сдержать улыбку, глядя на цветы.
— Где нашел — не скажу. Секрет фирмы. Но я правда рад, что тебе уже лучше, Зоя. Может, прогуляемся — он подает мне руку, и я снова не могу ему отказать. Что ж, день обещает быть не таким уж плохим.
За прогулкой незаметно пролетают несколько часов. Мы останавливаемся у какого-то открытого кафе, и мой спутник отходит ответить на телефонный звонок.
***
Анка, моя дорогая Анка, любовь моей жизни. Сегодня ты особенно хороша — родная, домашняя, в своем простом широком платье. Но больше всего я люблю твою улыбку, ямочки на щеках и тихий смех. Сегодня ты вся так и лучишься, напевая себе под нос, а на столе стоит букет подсолнухов, словно несколько маленьких солнц в нашей небольшой избе.
***
— Зоя, Зо-о-о-я, ты меня слышишь Все в порядке — парень осторожно дотронулся до моего плеча.
— Да, прости, задумалась немного, — отвечаю, прогоняя очередное видение. Последнее время они приходят все чаще и чаще.
— Зой, извини, шеф позвонил. Мне бежать надо. Сможешь сама дойти, или тебя проводить
— Иди, конечно. Я доберусь, тут недалеко.
Вечер пролетел совсем незаметно — я достала старый дневник и попыталась по порядку записать в него последние сны и видения. Что-то тут не сходилось. Герои всегда одни и те же, причем я в своих снах — мужчина. Анка… Имя явно не наше, но корни славянские. Сейчас так уже не называют. И эти подсолнухи еще — некстати вспоминаю своего нового знакомого. Последнее время мерещится всякое, совсем уже перестала понимать где сон, а где реальность. Надо будет записаться к врачу, но это все завтра. Сейчас меня ждут любимая кровать и теплое одеяло.
***
— Не тронь детей, Веслав! Можешь меня бить, но их не тронь, — Анка закрывала собой сына с дочерью, медленно отходя к двери.
— Ах ты, плеха, править мной вздумала Я тебе сейчас покажу как мужу перечить, — наотмашь бью ее по лицу, рассекая губу. Чертова девка.
В крови плещется вино, подогревая мою злобу. Ненависть так и переполняет, она выжирает все изнутри, заставляет пинать съежившуюся на полу Анку. Чертова гульня, знаю же, что ты к Якубу бегаешь. Знаю, что просишь его поделиться зерном, будто тебе своего мало.
— Прости, Веслав, прости, богом тебя молю! — ах, богом, значит, молишь. Ну ничего, я тебе покажу сейчас бога. Подбираю крупное полено прямиком из печки и бью со всей силы. Бью, пока не перестаю слышать сдавленные крики и жалкий плач, пока Анка не затихает там, на полу. Руки все почернели от сажи, на ладонях вздулись пузыри от ожогов, но я не чувствую боли. Внутри довольно облизывается свернувшаяся в клубок злоба. Сегодня она наконец-то сыта.
***
Просыпаюсь в холодном поту. Меня всю колотит, руки дрожат так, что не могу удержать стакан с водой. К горлу подкатывает тошнота. Анка. Он убил Анку. Или это была я Все было так ярко, так по-настоящему, что мне делается совсем дурно.
Дрожащими руками набираю нужный номер. На экране высвечивается «Мистер Красный Шарф». Он ведь так и не назвал свое имя.
— Извини, что так рано. Ты можешь приехать — видимо голос у меня настолько напуганный, что он даже не задает никаких вопросов. Короткое «скоро буду» и гудки. Я наконец-то выдыхаю. Надо успеть привести себя в порядок.
Через пятнадцать минут раздается звонок в дверь. Открываю — он выглядит напуганным и немного запыхавшимся, словно бежал. Делаю шаг в сторону, пропуская его в квартиру.
— Что случилось — спрашивает, напряженно глядя мне в глаза.
Я закрываю дверь, потом подхожу к нему. Медленно, не разрывая зрительного контакта, беру его руку и закатываю рукав рубашки. Опускаю взгляд. Все предплечье покрыто шрамами от ожогов. Он молчит. Осторожно отодвигаю пряди его непослушных волос. Возле виска такие же шрамы.
— Анка — спрашиваю, еще не веря до конца, но зная, что это правда. Вот она, разгадка моих снов. Вот причина, по которой мне казались такими знакомыми его глаза.
— Вспомнила, да — он улыбается как-то по-особенному печально, перехватывает мою руку и прижимается губами к тыльной стороне ладони. — В этой жизни я Алекс.
— Я не…
— Знаю. Ты — не он. Я тоже уже не она. Но у нас одна история. Вечные муж и жена. Я рад, что нашел тебя, Зоя. В прошлых жизнях ты молилась, вернее, молился о нашей встрече. Хотел искупить вину. А я никогда не держал, не держала зла на тебя. Теперь все будет хорошо, — ты улыбаешься, и я верю, верю во все эти прошлые жизни, в перерождения, в то, что мы связаны какой-то неведомой силой. Верю в то, что теперь все будет хорошо. Потому что невозможно не верить, глядя в эти глаза.
— И теперь мы сможем переписать историю — говорю почти шепотом, закрывая глаза и делая шаг навстречу.
— Не переписать, но создать новую, — ты наконец-то заключаешь меня в объятия, и я чувствую, что сейчас все именно так, как должно быть.
Я нашла тебя, Анка.
Я нашла тебя, Алекс, моя путеводная красная нить. Теперь мы сможем все исправить.

Источник