Мамонт

 

Мамонт Белой наледью, черной голодью тянется время. Дни да ночи – как стежки следов на снегу: сейчас есть, а оглянись назад – не отыщешь. Мерзлым камнем да зверьей костью выбиты годы на желтых

Белой наледью, черной голодью тянется время. Дни да ночи – как стежки следов на снегу: сейчас есть, а оглянись назад – не отыщешь. Мерзлым камнем да зверьей костью выбиты годы на желтых бивнях. Вся жизнь перед глазами старого мамонта, весь вожацкий опыт. Уйдешь – не забудется, отвернешься – не потеряется.

Вчетвером с юга шли. Баяли старики – далеко на севере есть счастливая земля. Там трава сочная, кора сладкая, вода – как хрустальный звон. Солнце злодейское там от простуды хиреет, жаром давить не смеет. Там праматери тучные да отцы могучие, а молодым слонятам – и счету нет.

Старики с седой шерсти иней стряхивали да головой качали, рассказывая: осерчали во счастливой стране на непослушную молодежь предки, изгнали, да оградились высокими горами, ледяными стенами, чтоб и духу бунтового до них не доносилося. Вздыхали старые мамонты: и не вспомнить уж, сколько веков с той поры минуло, а все о благой земле память жива.

Вчетвером уходили. Усеялся юг желтой костью мамонтов: задушило их в теплых шубах набравшее злобы солнце, источили хвори неведомые… Да и люди на юге в силу вошли. Раньше только и могли, что слоненка несмышленого скрасть да сырым сожрать. А ныне – все чаще по густой шерсти норовят огонь погулять пустить – беги, толстоногий, крича от боли, покуда сам не падешь или яма не сломит.

Ноги лед крошат… Каждый шаг – воспоминание. О седьмицу назад трое их стало: заглотила жадная пасть полыньи молодого слоненка, серым языком облизнулась, ледяными клыками на мать ощерилась – поди сюда, большеухая, будь мне вторым блюдом! Все металась по берегу, все трубила слониха и ждала – не откликнется ли ее дитятко Все толкала плечами отца да мужа – одолейте врага, растопчите, клыками порвите, удушите хоботами, верните сына! Качали головами мамонты – с голодной рекой и всем стадом не управиться, куда уж втроем-то Поклонились ледяной могилке да дальше пошли. А счастливой земли все не видать…

 

О пяток дней вдвоем остались: замерла мать, потерявшая сына, не пожелала дальше идти. Все мнилось ей, что стоит ее дитятко вон за тем сугробом. Нет, вон за тем! Да вон же, за третий убежал! Все трубили ей мамонты издали, от нее отклик лишь слыхали. А в вечер вместо нее волки отозвались… А счастливой земли все не видать…

Три дня назад один старик остался. Люди здешние юркие, на дощечках по снегу бегали, в мамонтов стрелы метали. Молодой взъярился – бежал за обидчиками да увяз в снегу. Распороли костяные копья людей ему жилы, мертвый снег живой кровью раскрасили… А счастливой земли все не видать…

Поднял голову старик, прислушался. А что шумит вдали Не деревья ли счастливой страны шумят Что ревет за сопкой Не могучие ли прадеды силой хвалятся Неужто – дошел Чуть быстрее идти надобно – уж недолго осталось. Как же быть потом Уж простят ли прадеды грех их правнуков Примут ли старика повинного Не спросят ли, отчего один дошел
Не спросят. Нет счастливой страны. Лишь волны горькие от самого неба бегут, в скалах ревут, ему в лицо горстями льдинки швыряют. Где ты, счастливая страна Затопила ли тебя вода поедучая Скрали ли люди хитрые Аль само злое солнце растопило тебя Или не было тебя и вовсе, а старики наши сказками себя тешили
Нет ответа. Лишь от волн насмешливый рев.

— Это был очень старый мамонт – Илмар подал внучку бивень, — он почти год разговаривал с волнами. Знать, в своем народе он был великим шаманом. Потом волны забрали его сердце, а я взял его зуб.
Глаза внучка угольками заблестели в полумраке чума:
— Деда, а разве шаманы просто так умирают
— Нет, внук, – улыбнулся Илмар, — когда приходит время осенних бурь, я слышу над чумом его голос.

В свете очага чуть блестела желтоватая кость. На обломке бивня кремневый резец изобразил мамонтов – двое старших и один слоненок куда-то брели вслед за огромным вожаком…

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *