Светозаврова книжка

В лесном царстве-государстве жили-были народцы разные: светозавры добрые, мракобесихи колдунявые, чертыхалы быстроногие, костебрякалки звонкие. И жили они в гармонии, и любили они к карге местной ходить. Кто за чем, но в основном для красоты. И никому не отказывала. И все ею довольные были. Случилось старой подмастерьем обзавестись. А девка непутёвой оказалась.

«Подумаешь, напроказила. Ну, с кем не бывает Батя, царствие ему небесное, только так ремнём по квартире и гонял, один раз даже табуретом не промазал. А я чего Я ничего — всего лишь обои новые на свой вкус преобразила. А чего они такое в моей комнате налепили Цветочки какие-то поникшие, листочки вяленькие, завитки бесконечные. Никаких тебе демонов и пламени. А ведь я просила, умоляла. Хоть бы один котелок, так ведь нет! Не положено, видите ли, светозаврам, к которым семья моя относилась, мракоту множить.

И зачем я от них сбежала Может, вернуться Ах, да куда теперь. На пепелище Всё ведь случайно вышло. Ну не моё это — тестом заниматься. Вот угольками — да. Сами знали, сами виноваты. Пусть теперь у тётки живут, как хотят. А я вот себе новую нашла, старую. Тоже, говорили, из наших была. Тоже, шептали, со светлого в тёмное выкрасилась.

Теперь мне над ухом эта карга ещё зудеть будет. Самая натуральная притом. С горбом и клюкой, беззубая, взлохмаченная, с платочком на голове. Не женщина — мечта! И эту мечту я подвела. Хорошо, что не под монастырь — не простила бы».

— Эй, малая, ты чего там притихла-то — проскрипела половицами связок старуха.
— Ничего, бабулечка, я всё исправлю, честно-пречестно! — девочка лет десяти от роду сидела в углу у столика и возилась с мятыми пожелтевшими от времени бумажками.

«Вот ведь зараза мелкая. Притащилась на мою голову, так теперь и не выгонишь. Слово она заветное знала, окаянная. Знала бы да молчала бы. Так ведь нет же, сказала.

И жаль её: и дому-то лишилась, и родня-то отказалась, и пойти-то не к кому. А мне как раз подмастерье нужен был. Только я как-то на барышень не рассчитывала. Всё надеялась, какой Иван заглянет, осмотрится, останется. И чаями-то их, и вареньями, и настойками, и духами, и помадами, и услугами. Эх…

Думала, этот светозавр помогать станет. А она! Толку мало, проку — и того меньше, разорение одно! Это ж надо было любимую науку в корыто уронить Да так, чтоб она ещё и на листочки расползлась, все знания растворились. Так бы и зашибла!

Ой, чего это я, старая, разоряюсь. Сама такая была. Моя-то наставница вообще из мракобесих была. И как она меня светозаврового роду-племени под крыло-то приняла Да, говорила, что талант у меня большой. Любознательностью кличут. Только где теперь этот талант На кого мне рассчитывать Разве на девку эту дурную.

Сидит, винится, бурчит. Видать, вспомнить пытается, чего там понаписано было, в книжке-то моей. Пущай, пущай трудится. Авось чего и удумает полезного. А нет, так у меня ещё один экземплярчик в тайнике под полом припрятан. Эта неряха под ковром никогда дверку не увидит».

— Милая, тебе долго ещё Лучина-то вон почти догорела, спать бы. В деревне петухи глотки драть скоро начнут, — как можно заботливее сказала карга. Но раздражение скрыть удалось едва ли.
— Ну, не ругайся, я же стараюсь! — жалобно промурлыкала приживалочка. — Для тебя же стараюсь!

«Да когда ж она уже спать-то уложится. Я же уже все уголки в избе изучила, все норы излазила. Знаю, где вторая такая же книжица лежит. Знаю, где списать-то можно — не зря болотную школу кончала. Она, карга-то моя поучательная, сама-то и забыла поди, куда ей упомнить! Она же вчера одному из гостей вместо бородки усы до пола нарастила. Во смеху-то было! Хорошо хоть клиент попался добродушный — замотал красоту свою на поясе, порисовался перед зеркалом да ушёл на все четыре стороны (а как иначе, если он только так и умеет, народ этот чертыхалов).

Так, вот, вроде уснула. Можно и по углам пошуршать. Если что, на кота свалю».

Девочка-светозавр задула лучину, завязала белые волосы в хвостик, чтоб не мешали, подобрала подол, чтоб не волочился, и пошла хулиганствами заниматься.

Старуха тем временем уже успела отужинать, прибрать рабочее место, все баночки со взварами разноцветными по полкам расставить обратно, кисточки вымыть беличьего меха. Улеглась, а сама-то бдит — куда дитё непутёвое полезет, чего наковырять удумает.

Кот тем временем запрыгнул на печь, улёгся прямо старухе на печень, чтоб обоим теплее было. А сам тоже смотрит. Мало ли, помощь мелкой бедолаге понадобится. Опять же, бабку убаюкать — и то дело.

А девочка тем временем уже добралась до тайника на полу, где ещё одно пособие пряталось. Тихонько приоткрыла дверку (старуха даже замок не поставила), а та как заскрипит! По-подлому так, пронзительно!

Стараниями громкомуркового котофея, бабка только покряхтеть и успела. И сразу обратно в сон свой провалилась, где она была талантом любознательности богата, а старая ведьма-мракобесиха учила её наращивать волосы на разные места, морщины разглаживать, прочим премудростям, которые и кормили каргу все эти долгие десятилетия.

Девочка почти добралась до нужного фолианта, который так некстати был погребён под склянками со старухиными запасами. И — увы — одна из них выскользнула из рук подмастерья, покатилась по неровному полу и звонко брякнула прямо по печному уголку. Тут уже даже кот был не в силах помочь. Спрыгнул с пробудившейся карги и спрятался в уголок, в котором девочка оставила пустые мятые листки размокшей книжицы.

— Ты что творишь, зараза ты эдакая! — старуха резко восстала, спина у ней хрустнула, что немного затормозило бабку.
— Бабушка, я не хотела, оно само! — девочка уже успела ухватить веник и совок и приступить к уборке.
— Вот щас слезу и кочергой!
— Не надо, бабушка, вам же нельзя резко вставать, поберегите себя!
— Раньше думать надо было! — старуха уже спустилась с оханьями и аханьями со своего ложа и метилась вооружиться кочергой.

Девочка решила наказания не дожидаться: быстро обулась и выскочила в лес, который и стал её убежищем на то время, пока бабка не проругается, не успокоится, не залезет обратно на печь и не уснет.

В лесу было темно и сыро, обещанные петухи приближать рассвет не торопились. Девочка решила тихонько возвернуться в дом. Старуха, по счастью, уже спала. Кот кивнул девочке, что, мол, заходить можно, а вот стоять в дверях и холод пускать не стоит.

Девочка разулась, нашла свою недогоревшую лучину, рукавом сопли-слёзы собрала и села исправлять, что наделала.

«Так, что там было Вроде что-то про пепел. Да, его надо в лысину втирать, чтоб волосы обратно заколосились. Так, теперь иллюстрацию. Чем А вот, угольком и нарисую. Хорошо получилось! Поехали дальше!

Что там второй главой было Вроде снадобья от запахов, что тела взрослые источают. Что-то там про мытьё и корни лопуха, и кору дуба. Ну, предположим, что так.

Дальше про женский пол что-то было. Зелёные волосы — травами болотными освежать, розовые — первоцветами, голубые — водой предрассветной баловать. Отлично! Вроде похоже получается. Сейчас вот только картинки дорисую, баночки к страничкам приклею и…»

Так карга девочку и нашла — с листами исписанными-изрисованными. Будить даже не стала — такую красоту девчонка натворила. Бабка до таких изысков сама-то не додумалась бы ни в жисть!

«А ты любознательная, талантливая, значит», — порадовалась карга, погладила девку по головушке, лоскутным одеялом накрыла. Подошла к зеркалу, причёску поправила, платочек новый повязала и только тут и заметила! Волосы — не седые, крыла вороняного! Не колтунами стоят — водопадами струятся и пахнут ромашкой да клевером! На лице — ни морщинки! И щёки — румяные и свёклой пахнут!

Полюбовалась карга на творение подмастерья и пошла рабочее место готовить — в салоне красоты это место и так пусто не бывало. А уж теперь пойдёт народ лесной табунами. А там, глядишь, и Иван какой заведётся.

Источник