Истории из жизни реальных людей
Солнце уже опустилось за Сумрачным лесом, но ало-золотой свет ещё полыхал в небе. Багровые тучи отражались в воде Лунного озера, и в замке Чёрного графа ещё не палили пушки.
Лира с тревогой всматривалась в тёмную полосу леса, виднеющегося за пашнями. Ей казалось, что деревья похожи на вражеское войско, подступающее к городу. Вот уже стражники натянули цепи подвесного моста, готовясь закрывать ворота Чернограда, а его всё нет и нет. Лира стискивала тонкие пальцы, привставала на цыпочки, но распаханная земля была пуста и нема. Где же ты
— Барышня, — глухо сказал один из стражников, — шли бы вы за стену: вот-вот просигналят отбой.
— Пожалуйста, подождите ещё немного, — тихо прошептала она.
И тут выстрелила пушка. Первая. Лира вздрогнула, обхватила себя руками и задрожала.
Но что это там, впереди Она прищурилась, вглядываясь в наступающий сумрак. Небо отцветало, перегорая. За озером горизонт наливался тёмным фиолетом, но девушка смотрела на запад: что-то быстро перемещалось по сжатым полям в сторону города. И тут выстрелила вторая пушка.
— Отходь! – грозно провозгласил второй стражник. – Вор-рота закр-р-рывай!
Лира обернулась и посмотрела на него сумасшедшим взглядом. Какой-то крестьянин, везущий в город тыквы в двухколёсной тележке, споткнулся, с телеги спрыгнул ярко-оранжевый овощ, покатился под ноги стражникам. Крестьянин чертыхнулся, но поспешил проехать в город, не подбирая пропажу, чтобы не задерживаться в воротах.
— Ну, милая, — мягко обратился первый, — поспешай уж.
— Но вон же, видите Это он. Вы не можете закрыть ворота сейчас! Пожалуйста!
Стражники вгляделись в приближающуюся фигуру.
— Эка… Всадник, — с сомнением произнёс первый.
— Не успеет, — равнодушно ответил второй, положил руку в грубой перчатке на рычаг. – Девица либо заходит, либо остаётся снаружи.
Но Лира видела, что старшим был первый, более мягкий. Она знала этот тип мужчин с жидкими усами, носом уточкой и немного бабьим лицом. Она умоляюще посмотрела на него. Тот вздохнул:
— Подождём третий сигнал, авось успеет…
— Тим, а если – нет – сердито насупился второй. Его костлявый нос опустился к самым губам. – Если мы не успеем закрыть ворота
Лира вновь обернулась к лесу. Теперь отчётливо было видно, что наискосок, прямо по сжатым нивам, мчался человек на лошади. Несомненно, это был Бран. Он склонился к самой шее коня, почти распластавшись по конскому телу, его скакун летел стрелой. Лира невольно залюбовалась возлюбленным.
Грянул третий выстрел, и второй стражник решительно потянул рычаг, цепи напряглись, подъемный механизм ответил послушным скрипом.
— Нет! – Лира чайкой метнулась к мужчине, двумя руками схватила его руку, удерживая.
— Прочь, сумасшедшая! – закричал стражник, попытался её отбросить от себя, но девушка вцепилась кошкой.
Подъемный мост, уже было начавший подниматься, грохнулся обратно.
— Мать моя женщина, — оторопело пробормотал старший стражник Тим, — кто это… за ним
Лира обернулась и вскрикнула от ужаса. За конём Брана стелился сиреневый туман с красными глазами. Восемь его лап не касались земли, перебирая воздух кривыми когтями.
— Монстр, — завопил второй стражник, отбросил Лиру, будто тряпичную куклу, и изо всех сил потянул рычаг.
Тим, более не колеблясь, присоединился к товарищу.
Девушка почувствовала, как из разбитой губы потекла кровь. Поднялась, с ужасом глядя, как мост-ворота перекрывает любимому надежду на жизнь. Но, когда проезд был закрыт уже почти наполовину, конь Брана птицей влетел в проём, прогрохотал по брусчатке и взвился свечкой прямо рядом с девушкой. Лира выдохнула и глупо, счастливо улыбнулась. Юноша спрыгнул с коня, шагнул к ней, обнял, проводя рукой по каштановым волосам:
— Лира, — поцеловал в макушку, затем отстранил и обернулся.
Мост глухо ударился о камень крепостной стены, снаружи о него грохнули когти чудовища. Бледные стражники закрепили цепи, опустили подъёмную решётку, затем внутренние ворота. Лира подняла голову, вглядываясь в родное лицо. Тим сплюнул, а второй стражник смачно пнул тыкву, подошёл и отвесил Брану мощный тумак:
— Ещё раз, засранец, ещё раз задержишься, и я тебя даже на первой пушке не пущу, понял Лихач нашёлся, тоже мне! Тебе, может, плевать на свою мать, на девчонку, которая ждёт тебя, на весь город, а у меня двое детей! — и прошёл в караулку.
Тим не сказал не слова, но его мрачное молчание подтверждало согласие с товарищем. Бран насмешливо приподнял бровь и хмыкнул:
— Да ладно вам, успел же. Лира, глянь, что я привёз. — Девушка мельком посмотрела на притороченную к седлу медную клетку с яркой перепуганной птицей. – Это – тебе. Сирин. Он поёт также красиво, как ты играешь на скрипке. Люблю тебя, малышка.
На улицах Чернограда уже зажглись фонари, в окнах домов загорался свет. Хранимый древними заклятиями город мог не опасаться вторжения ночных чудовищ, но даже здесь, в освящённом месте, тьма пугала, и горожане предпочитали собираться семьями в обеденных залах, слушать сказы и сказки, петь былины, прясть и засыпать прямо тут же, в окружении близких.
Лира была невестой Брана, но до свадьбы им не дозволялось сидеть вместе, поэтому она пряла в кругу девиц, поглядывая на любимого, пирующего с мужчинами. Когда-нибудь, когда её тёмные волосы разделят на две части, заплетут и покроют белой тканью, Лира будет сидеть рядом со своим светлокудрым героям, касаясь локтём его локтя… Если, конечно, Бран доживёт. Всё дальше и дальше уезжает он от города в поисках сокровищ Сумрачного леса, всё позже возвращается – ему неведом страх.
Слепой певец распевал речитативом об Эдмонде Чёрном, прародителе нынешнего графа, о том, как злобный рыцарь хватал молодых девушек, забавлялся с ними в своём замке, как устраивал затем охоту с собаками на несчастных опозоренных горожанок, и как одна из них прокляла и его, и город, не вставший на защиту невинных, и само небо, равнодушно взирающее на злодеяния. В ту легендарную ночь Луна ушла в озеро и больше не появилась на небосводе, а из леса каждую ночь, вместе с послезакатной тьмой, стали появляться чудовища.
За мужским столом гремели чаши с вином, слышался смех и бахвальные рассказы, женщины шептались, сплетничали, перехихикивались. Мало кто слушал давно известную всем легенду, но Лире в этот вечер отчего-то каждое слово западало в душу. Когда веселье утихло, и домашние стали укладываться — мужчины направо от очага, женщины налево, — девушка подошла усталому старику.
— Дедушка, а есть ли способ справиться с проклятьем – прошептала она, стыдясь своего вопроса.
Он обернулся на её голос, слепо глядя мимо.
— Может и да, а может и нет. То знает один лишь Чёрный граф.
* * *
Когда Эдмонду доложили, что юная горожанка просит о встрече с ним, сеньор изумился. Город исправно платил налог, доставлял провизию, ткани, дрова, но местные избегали своего феодала, слуг и войско ему приходилось нанимать на стороне. Жители замка, в свою очередь, подавали пушечные сигналы утром и вечером, так как замок находился на возвышенности, и с его донжона наступление тьмы и света было видно раньше, чем в деревне. Так повелось испокон веков, к этому все давно привыкли. А тут – девушка. Уж не прошляпили ли вчера черногородцы ночь, и не сожрали ли их всех лесные чудовища Было бы досадно. Впрочем, если так, то как спаслась сама посетительница И, снедаемый любопытством, граф Эдмонд Семнадцатый велел пропустить девушку в библиотеку.
Он мельком глянул в зеркало, вздохнул о своих невыразительных серых глазах, слишком большом носе и тяжёлом подбородке и тут же посмеялся над собой. Нет, ну вы подумайте! Совсем одичал после смерти жены: встреча с незнакомой девицей, пусть та и была простолюдинкой, так взволновала благородного рыцаря! Надо будет озадачиться поиском новой супруги, а то, похоже, недолго и вовсе до низких утех дойти. Оправил воротник и велел слуге сопроводить свою личность в книгохранилище.
Девица была… Нет, не красива, скорее мила. Невысокая, гладкие тёмные волосы, по местному обычаю не убранные под чепец, а покрывающие её спину каштановой волной, изящные руки с тонкими пальцами. Непохоже, чтобы девица занималась тяжёлым трудом. Увидев его, она вздрогнула и побледнела. Уж не принимает эта темноволосая графа за его прадеда Эдмонда второго, чудовище из мрачных легенд Раздосадованный, он смерил её холодным взором.
— И какое дело привело тебя в замок Говори быстро, я занят.
Он не был занят ничем, но чувствовал, что обязан сохранять лицо.
— Сударь, — девица склонилась, а затем посмотрела на него небесно-голубыми глазами. Боже, какие у неё красивые глаза! Граф замер, очарованный. – Мне… Я… — зажмурилась, вдохнула воздух и выпалила: — мне сказали, что вы можете знать, как избавить наш город от проклятья.
Он закусил губу, чтоб не рассмеяться.
— Как тебя зовут, девица
— Лира.
Имя подходит её глазам. Он невольно залюбовался ей. Украдкой вздохнул.
— Лира, ты веришь в детские сказки В девушку, проклявшую графа, в Луну, ушедшую в озеро
— Чудовища-то существуют, — упрямо возразила она.
— Предположим, есть предание, — неохотно признался он, — но тебе-то к чему Это опасно и, скорее всего, ничего не получится. Неужели ты считаешь, что до тебя никто не пробовал Возвращайся домой, выходи замуж, рожай детишек и просто успевай в назначенный час вернуться за городские ворота.
Она закусила губу, явно колеблясь, но затем решилась:
— Бран. Сударь, я люблю его. Но он… Он – охотник за сокровищами. Вчера он вернулся, когда уже почти подняли мост. Он – отважный парень, — глаза её засияли, — он – герой, достойный легенды, но я так боюсь однажды потерять его!
Графу стало досадно. Как же светятся её глаза при воспоминании о возлюбленном! Покойная супруга в лучшем случае смотрела на мужа с безразличием, в худшем — с омерзением. Подождите, это… Ревность Эдмонд разозлился. На себя, на неё.
— Путь один, – резче, чем хотел, вымолвил он, — на закате дня, когда солнце сядет за Сумрачным лесом, когда ворота в город закроются, тот, кто решится испытать судьбу, должен на лодке проплыть на середину озера. И это ещё не всё. Самое худшее будет дальше: нужно уговорить луну подняться над водой. Как Никто не знает. Никому этого сделать не удалось. Уговорить раньше, чем ночные твари доберутся до лодки и сожрут просителя.
Эдмонд усмехнулся и с удовольствием заметил на лице девицы страх. Вот то-то. Иди-ка ты, милая, домой.
— Я… Я согласна, — пошептала Лира.
* * *
Отгремел третий выстрел. Волны озера волновались, но темноволосая девушка твёрдо стояла на дне утлой лодочки. На скамье лежала забытая скрипка, верная спутница девушки. Откуда-то из леса донёсся протяжный вой, исполненной яростной злобы.
— О Луна, прости нас! – шептала девушка. – Молю тебя, выйди на небо! — Она говорила ещё и ещё, но озеро молчало, слова будто камни падали в чёрные волны. С берега повеяло холодом. Лира опустилась на колени, склонилась к равнодушной глади, коснулась рукой:
— Молю тебя, луна! Спаси нас!
На берег вышло нечто прозрачное, многоголовое, потянулось в сторону лодки, коснулось лапой воды. Лира почувствовала, как сердце её стучит. Ей захотелось кричать от ужаса, захотелось вернуться обратно, сесть у пылающего камина, коснуться веретена. Почему она решила, что сможет то, чего не смогли другие Девушка заплакала
Вдруг что-то яркое упало к ней на плечо. Это был сирин – птица, подаренная любимым. Откуда Неужто вырвалась из клетки И… зачем же, милая Маленькая птичка задрала клювик в небесную черноту, заклекотала, засвистела, залилась трелью. Казалось, от её вздрагивающего горлышка исходит слабое сияние. Ночные твари, медленно, неуверенно шедшие к лодке по воде, замерли, зарычали. Что, боитесь пения Так вот вам!
Лира встала, взяла в дрожащие руки скрипку, поднялась на корму и – закрыла глаза. Из-под смычка полилась трепетная мелодия. Робкая вначале, она ширилась, росла. В ней была скорбь тех, кто потерял за стеной сыновей и дочерей, плач тех, кто ждал своих родных из-за стены, теплота очагов, охраняющих дома. Лира играла, понимая, что делает это в последний раз. Ей не уйти с этого озера!
И тут вдруг из-под её ног хлынул мягкий свет. Из тёмных глубин озера поднималась сама луна, освещая мир вокруг. На небе вспыхнули крохотные огоньки — звёзды. Сирин закружился меж рогов восходящего месяца, откуда-то появились другие сирины, аккомпанируя звонкими трелями печальной мелодии скрипки. Полночные твари завопили, истаивая, но Лира не видела их.
— Идём со мной, — прошептала Луна, — пока ты мне играешь, а я слушаю, я готова светить людям, забывая об их злобе и трусости.
Лира оглянулась на город, озарённый серебристым светом. Там спали её родные. Там был её Бран. Смычок провёл по струне, издавая жалобный стон, и Лира шагнула вперёд.