Истории из жизни реальных людей
Мне четыре года. Я заболела. Ну болеют дети, с кем не бывает. Обычная ветрянка. Но мне всё хуже и хуже. Везут в больницу. Врач в шоке, срочно велит госпитализировать. Никто ничего не понимает…
Предпоследняя стадия геморрагического васкулита. Мама просит у подруги почитать справочник заболеваний, чтоб понимать, о чем идет речь. Подруга говорит, что справочник потерялся.
Подруга — врач. Она понимает — шансов почти нет. Если и выживу — останусь растением, сердце и почки будут поражены. У меня кровоизлияния в кожу, суставы, слизистую органов желудочно-кишечного тракта, почки. Суставы опухли и не разгибаются. Я почти не шевелюсь, каждое движение вызывает адскую боль. Могу только смотреть. Изучаю дырочку в штукатурке на стене. Каждый день.
Меня постоянно колят, даже будят ночью, чтоб поставить укол. В какой-то момент мне просто надоедает плакать, и я переношу уколы молча. Меня везут в операционную, чтоб поставить катетер. Медсестра не может найти вену и постоянно тычет в меня иглой. Я реву, мне очень больно и страшно, меня крепко держат. Надо мной этот ослепляющий светильник из кучи лампочек. Мама в коридоре слышит мои крики и, сцепив зубы, прижимается лбом к морозному окну. Наконец, мне ставят катетер, и мама уносит меня в палату, укатав в мягкое клетчатое одеяло.
Вскоре я могу сидеть за детским столиком и рисовать. От меня тянется капельница (хотя на самом деле она называется системой). Я рисую всё, что вижу: разные больничные здания, например — здание морга. Мама ругает за этот рисунок. Папа приносит в палату телевизор и маленькую ёлку. Мы дружно смотрим «мушкетёров». Мушкетеров рисовать я не умею. А папа умеет. Он нарисовал четырех красавцев в плащах, со шпагами, в шляпах с перьями, и подписал каждого по имени. Имя Д’Артаньян так смешно пишется.
Других детей тоже навещают родители. Мы все болеем разными болезнями. По палате разносится сказочный запах апельсинов. Мне такое нельзя. Мне можно только овсяную кашу без соли на воде. Спрашиваю у мамы, можно ли мне будет апельсины, когда я выздоровею Мама говорит, что можно будет. А сама выходит из палаты и со слезами на глазах сползает по стенке. Она молится, она просит о чуде.
Перед Новым Годом многих деток выписывают, но не потому, что они поправились. Это их последний Новый Год, и они проведут его дома, с родными, а не среди больничных стен. Назад они больше не вернутся.
На нашей ёлке в палате разноцветные огоньки водят хоровод. А у меня — настоящее лакомство! Это овсяное печенье и чай без сахара. Врач разрешил. Для нас чудо случилось.
Я буду долго еще лежать в больнице, потом долго придерживаться диеты, быстро уставать и не ходить на физкультуру. Но главное — я буду жить!
P.S. Я бесконечно благодарна своей маме. Не представляю, как можно через всё это пройти. Я благодарна врачу, который меня спас. Так жаль, что я не знаю его имени. Я восхищаюсь другими мамами, которые, понимая, что их дети обречены, пытались поддерживать других. Я очень ценю свой второй шанс.
А настоящей ветрянкой я заболела за пару недель до выпускного в школе. Но это уже совсем другая история…