Истории из жизни реальных людей
— Мама, я герой комикса, — в голове шумно, и всё окружающее давит и нервирует.
В питерской квартире моего старого знакомого, на кухне, всего лишь пять человек. Автостопщик из Сибири рассказывает про Байкал в зимнее время, а рыжая девчонка внимательно его слушает. Ещё пара пацанов, которых я вижу впервые, пьют кофе и рассматривают какие-то диски.
Мой знакомец – бармен из Нижнего Новгорода— переехал в Питер как раз перед зимой. Видимо, чтобы перезимовать в этом городе и рвануть дальше. Но что-то не сложилось, и он остался здесь на четыре с лишним года. И тогда мы пересеклись с ним во второй раз после знакомства в Казани, и снова перед зимой. На этот раз пришло время остаться мне.
Сейчас всего лишь середина зимы. Квартира моего знакомца — почти проходной двор, и мне слишком хорошо, чтобы уезжать. Я встаю, потягиваюсь, беру кружку со стола и пытаюсь найти хоть какую-нибудь пачку сигарет. Хочется курить и на воздух. Пачка «Союз-Аполлон» и зажигалка лежат на холодильнике. Нет, когда я говорю «на воздух», думаю о том, чтобы уехать в другой город и не видеть больше Неву и весь этот Питер.
— Потом будут говорить, что здесь был ад, а здесь была жизнь.
Фраза повисла в воздухе, когда я зашел на балкон. Говорил Седой. Я не уверен, откуда пришел этот человек, но его слушали, а он был только рад. Рассказывал про Питерские ночи и искры костра. Иногда про что-то настолько другое, что бегали мурашки.
Почему-то Седой мне не понравился сразу, он говорил то, во что я верить не хотел. Каждый раз, когда я его слушал, думал, что мир переворачивается и то, что мне казалось очевидным, ставилось под сомнение каждым словом.
— Просто представь, ты — герой комикса, — голос над ухом заставил вздрогнуть.
— Это было неожиданно, — я прикурил.
— Извини, — Седой видимо лишился заинтересованного слушателя и нашел нового. – Просто представь, что мы в комиксе. Что скажешь
— Что это самый худший комикс в этом мире. — Он только качает головой.
— Представь. Ночь – длиннее дня. Костры спасительными маяками отпугивают от уставших путников тьму и страхи. По лунным тропам среди ночи они пробираются вперёд и вверх к звёздам, надеясь, что там их не достанет страх и чувство одиночества.
Я обернулся: Седой рассматривал меня в отражении. И я тоже всмотрелся: там был не я. Точнее — Я , но другой, существующий только в том мире, про который мне сейчас рассказывают.
Тот я слишком уверенный, уставший и посеревший, но всё ещё живой. Глаза в глаза, я смотрел в своё отражение и верил в то, что слышал.
— А звёзды там должны быть ярче, — я перевёл взгляд на Седого. Тот в отражении выглядел совершенно так же.
— Ты не прав, там почти не видно звёзд, только искры от костров уходят к небесам, — он замолчал и отвернулся от окна. – Впереди самый темный час.
И я снова принялся всматриваться в отражения: путники сидят вокруг костра, кто-то молится, кто-то чистит ружьё. Там скоро будет рассвет, огонь догорает и их начинает знобить.
— А где-то далеко, за горами неприступными, лежит роса, — голос Седого пробивается сквозь картины мира, сквозь ночь и запах дыма.
— Там затянутся раны, оставят мучения, но путь туда через раскаяние и прощение, — моё отражение шепчет то, что говорит Седой.
Тот, что в отражении, знает, про что говорит Седой, он видел, а я не знаю, но верю. Я, тот, что в отражении , ведет людей лунными тропами к звёздам, обходит тех, кто в форме стороной, отводит взгляд зверя.
— Зверь не спит, путник сбился с пути, — слова меняют то, что я вижу.
Страх во взгляде напополам с раскаянием. Скоро догорит костер, настанет ночь и выйдет зверь.
— Механика ада всегда одинакова, к сожалению, — Седой только кивает, а в голове крутится другое, продолжающее то, что сказал я.
Почему-то возникает уверенность, что в том мире дети не знают, что такое жизнь. Или знают, но совершенно другую, отличную от моей.
— И вот дети пробуют смерть на вкус, чайной ложечкой, понемножечку, — я читаю это по губам своего отражения, и мне становится страшно от такого комикса, и быть героем в таком мире совершенно не хочется.
— Согласен, мир не так хорош, но тоже вполне реален. — Седой закуривает свои странные сигареты, выдыхает дым и улыбается. – Но там, в отражении, ещё тысячи миров. Когда-нибудь ты это поймешь.
Я не хочу слушать его больше, ухожу с балкона, потом и из квартиры. Плутаю по питерским улицам, прохожу мимо людей, останавливаясь, только когда начинает светать.