Я больше не буду безобразничать

 

Я больше не буду безобразничать - Варп тебя раздери, Бенжди, где снаряды! - хрипел командир рассчета автопушки, корчась в окопной грязи. Заряд плазмы превратил его плечо в спекшееся месиво,

— Варп тебя раздери, Бенжди, где снаряды! — хрипел командир рассчета автопушки, корчась в окопной грязи. Заряд плазмы превратил его плечо в спекшееся месиво, выжег глаза и опалил лицо, отчего то замерло навеки гримасой ярости и боли. — С-снаряды! Рви их, заливай огнем!.. Кха…

Рядовой триста семнадцатого Даларанского полка Бенджамин Мак’Гортон всхлипнул, но не сдвинулся с места. Высвободиться из объятий оцепенения, порожденного ужасной картиной, его нежному, не успевшему очерстветь сердцу было не под силу. Перед ним лежали останки трех его сослуживцев, превращенных в обугленные тела неопределенной формы. С первого взгляда в этих пахнущих горелой плотью и отвратительной агонией ошметках было просто невозможно опознать преданных слуг Императора. И тем не менее перед оцепеневшим Бенджи были его сослуживцы.

Триста семнадцатый Даларанский держал оборону на безымянном перевале уже седьмые сутки, и за это время его состав сократился от полутора тысяч до трехсот двадцати восьми бойцов. Более тысячи душ унеслись в сияющую пустоту эмпирей всего за неделю, однако даже такие потери все же были хорошим результатом для полка — позиции даларанцев седьмой день подряд штурмовали легионы демонов.

Заштатный, никому сущности и не нужный аграрный мир Псалия-8 превратился в мясорубку для нескольких полков Гвардии абсолютно внезапно. Был тому виной некий тайный культ, или исчадия Хаоса просто решили потешить себя людскими страданиями — этого никто уже никогда не узнает. Бенджи знал лишь одно — он не хочет умирать на этой забытой Императором луне во имя абстрактных идеалов, которыми его потчевали с пеленок. Ноги будто сами по себе сделали шаг к наваленным в беспорядке мешкам с песком. Еще не поздно сбежать. Сорвать с себя форму и знаки различия, затеряться в толпе гражданских, что сейчас спешно грузятся на шаттлы в маленьком горном космопорте за перевалом. Плевать на солдат — они никто тебе. Плевать на гражданских, которые могут погибнуть из-за твоей трусости. Их жизни не стоят твоей. Сбежать, вырваться из этого ада на земле, унося с собой печать свободы и тайны. Тебе нужно просто сделать шаг, Бенджи. Всего один лишь шаг…

* * *
— Папа, а почему все так боятся злых богов — маленький Бенджи сидел на колене отца и перебирал еще непослушными детскими пальчиками звенья серебряной цепочки, опоясывающей шею мужчины.
— Потому что злые боги не только далеко-далеко за гранью реальности, — ответил отец. Голос, который рядовой Бенждамин не слышал долгие годы, будто рисовал в его сознании красочные фрески и барельефы со стен старинного храма. — Злые боги и внутри каждого из нас. Они шепчут, уговаривают, пытаясь забрать наши души, сделать так, чтобы мы отринули свет Императора. Они сулят несметные богатства, власть, красоту… И многие верят этим шепотам…

— Но ведь если мы перестанем слушать Боженьку-Императора, мы все умрём. Тогда почему они их слушают
— Потому что голоса эти проникают нам в души тогда, когда нам особенно тяжело, сынок. Не слушай их и не делай того, что может расстроить Боженьку.
— Хорошо, — серьезно кивнул Бенджи, добравшись пальчиками до маленького металлического орла, висевшего на отцовской цепочке. — Я никогда-никогда не буду безобразничать, и никогда не расстрою Боженьку-Императора.

* * *
Бенджи наконец преодолел ставшее невыносимым самому его естеству оцепенение. Рука его скользнула к шее и вытянула из под нагрудника серебряную цепочку. Пальцы сжали двухглавого имперского орла с такой силой, что на грудь солдата упали несколько капель крови.

 

— Я отрекаюсь от тебя, демон, смущающий мои мысли. Здесь твоей власти нет!
Бенджи взял из ящика кассету, начиненную остроносыми зажигательными снарядами и склонился над автопушкой. Орудие было еще теплым — сгусток плазмы, испепеливший сослуживцев Бенджамина, прочертил небеса всего несколькими секундами ранее. Однако даже несколько секунд молчания пушки уже стоили обороняющимся десятков жизней. Бенджи вставил кассету в приемник боекомплекта и навел орудие на противника.

Противные человеческому естеству и самой реальности твари заполонили долину, раскинувшуюся впереди. Море клешней, шупалец, рогов, крыльев и Владыка знает чего еще штормовыми валами накатывало на пустеющие с каждой минутой окопы, откуда огрызались лазерными лучами гвардейцы, кому не повезло остаться в живых. Первый снаряд разорвался в текучей массе ужаса и ненависти, брызнул омерзительный ихор. Кошмарные создания замешкались на мгновение, а затем снова ринулись вперед.

Тут-то их и накрыло вторым зарядом. Затем разорвался третий, четвертый.. десятый. После этого бьющее с пригорка орудие на несколько секунд смолкло, а затем вновь разразилось серией гулких выстрелов, каждый из которых возвращал обратно в имматериальные сферы по несколько бестий сразу. Бенджи раз за разом подносил кассеты, заряжал, наводил и дергал рычаг выстрела. Автопушка ревела и тряслась, будто стремясь сорваться с лафета и всей своей тяжестью обрушиться на полчища порождений варпа.

И все же время защитников перевала вышло. Над толпой меньших сущностей из внезапно сгустившейся тьмы взметнулись исполинские крылья. Несколькими сильными взмахами они явили взору рядового Мак’Гортона создание, чей облик был одновременно прекрасен и до боли отвратителен. Рука кошмарной сущности, сочетавшей признаки и мужского, и женского начала, взмахнула сочащимся потусторонней энергией клинком. Сама реальность будто взвыла, раскалываясь под напором чудовищного оружия. Меч, охваченный ореолом демонического пламени обрушился на защитников перевала. Бенджи рухнул на снарядные ящики, все еще продолжая сжимать в руках кассету, набитую зажигательными снарядами.

Существо, один взгляд которого, заставлял корчиться в агонии, склонилось над рядовым и улыбнулось ему:
— Все позади, смертный. Уже все позади. Ты избран мной для неземного блаженства, о единственный достойный. Протяни свою руку, и я дарую тебе наслаждение, которое и не снилось ни одному из живших когда-либо. Просто протяни руку в душе своей и возлюби меня.

Демонесса склонила лицо так низко, что Бенджи достаточно было протянуть руку, чтобы дотронуться до него. Её губы все продолжали шептать, обволакивая сознание вязкой патокой. Бенджи поднял руку:
— Я никогда-никогда не буду больше безобразничать, Папа. Никогда. — Рука рядового, всё еще сжимавшего в пальцах «аквиллу» взметнулась вверх и тяжело опустилась на острие взрывателя первого снаряда в кассете, готового к подаче в ствол. Глаза Бенджамина успели узреть края распускающегося цветка взрыва, солдат услышал разъяренный вопль чудища, ощутил быстро нарастающее тепло, а затем его телесная оболочка перестала чувствовать что-либо навеки.

А перед внутренним взором Бенджи в последний миг возник образ отца. Тот стоял в ореоле золотого сияния у подножия сияющего трона и улыбался спокойно и тепло, как в далёком-далёком детстве. И Бенджи улыбнулся в ответ.

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *