Розовые занавески

Дед Матвей терпеть не мог свою бабку. За почти сорок лет совместной жизни она успела осточертеть хуже горькой редьки.
Эти вечные её вязаные подушечки, разбросанные на всех горизонтальных поверхностях в доме, и дурацкая привычка переставлять его вещи.
А занавески! Кто ещё мог додуматься повесить занавески самого противного цвета в мире — розового
И вставать ей почему-то нужно всегда в самую рань, а потом ещё греметь посудой, прогоняя остатки сна.
К тому же её вечное ворчание: Куда без шапки пошёл Ветрено!; Опять до полуночи сидеть собрался Спать пора!; Ты сапоги-то свои видел Не сапоги, а наказание
И так почти каждый день — кто ж тут не взвоет
А ещё суета эта вечная. Так и мельтешит перед глазами. Не сидится на месте, понимаете ли. Постоянно всё с места на место переставляет, по сто раз на дню.
И не дай Бог при ней закашляться: подбежит, в одеяла укутает и начнёт бульоном отпаивать — с места не сдвинешься.
* * *
И куда только подевались долгие ночи под звёздным небом
Когда он рассказывал о далёких созвездиях с таким невероятно важным выражением на безусой физиономии, что вспоминать смешно. А она — не смеялась. Смотрела внимательно и серьёзно, а в её глазах вихрились галактики — и никакого звёздного неба не надо.
Или долгие прогулки рука об руку, когда сжимаешь ладонь чуть ли не до боли, потому что не веришь, что всё это — взаправду.
А её волосы, такие гладкие, что постоянно норовили выскользнуть из пучка во время готовки. Она поправляла их выпачканной в муке рукой и тихонько ворчала.
И её запах. Он всегда сводил его с ума. Она пахла лавандовым мылом и ещё чем-то свежим, едва уловимым.
* * *
Дед Матвей терпеть не мог свою бабку.
Она раздражала его до головной боли.
Раздражала так, что он иногда даже жаловался друзьям на свою за бутылкой пива.
Раздражала, как попавшая в сердце заноза, которую невозможно вытащить.
Раздражала на столько, что теперь, когда её больше нет, жить стало вовсе незачем.
* * *
И уже совсем не бесят эти розовые занавески.

Источник