Всего лишь кладовщик

Из подсобки аппетитно веяло сушёным луком, имбирём и чесноком — юная Ан приводила в порядок стеллажи с сухими приправами. Под оранжевым светом подвесной лампы, забравшись на стремянку, она орудовала тряпкой и сражалась с пылью на полках подобно воину на поле битвы. Весьма неуклюжему — в силу пышных форм — воину .
— Эх, Арчи-Ар, заядлый ты собиратель, — расставляя баночки по степени свежести, приговаривала Ан. — Попрятал от меня все специи, чтоб супы дурманящие не варила да посетителей волшебными пирогами не угощала Ага… А я всё равно доберусь до заветной полки.

Сам же Арчи-Ар — ни стар, ни млад, — коллекционер и хозяин Хранилища, предпочитал называть себя обычным Кладовщиком и делился редкостями в обмен на опыт, истории, иные вещи и впечатления. Заключив недавно выгодную сделку (сребреник размером с коровий глаз в обмен на дымящийся граммофон), он провожал последнего за день посетителя:
— Я так и не понял, а отчего дым-то вместо музыки — спросил кладовщик. — Вы подожгли граммофон

Ответ «Не знаю, тёща подарила!» Арчи-Ар едва расслышал: из недр подсобки раздался грохот, словно разверзлась гора, а следом ничуть не тише заверещала Ан:
— И-ия-яа-а! — то ли восторгалась, то ли кричала она в ужасе. Посетитель побледнел, выглядывая из-за плеча кладовщика.
— Ик, — отреагировать иначе не получилось.
— Прошу прощения, великодушный! — Арчи-Ар тотчас раскланялся и торопливо вытолкал зеваку за дверь. — Это Ан снова порядок наводит! Ну, вы ж понимаете, она как дракон в хрустальной пещере: чихнёт — и вот тебе стеклянная равнина. До скорой встречи, приходите завтра!

Избавившись от свидетеля очередного погрома, Арчи-Ар ломанулся в подсобку.
— Слонёнок! Что ты там учудила Цела
— Цела, Арчи-Ар, но… ваш набор… эм… как их там
— Фарфоровых яиц! — почти визжал кладовщик, преодолев порог подсобки. — Сувенирных!
— Да, тех самых! Весь урон принял набор фарфоровых яиц. Вы не говорили, что прячете их на верхних полках!

В небольшой комнате, под взором высоких шкафов, стеллажей и склянок с приправами, на полу вокруг стремянки блестела мозаика из яичной скорлупы. Осколки фарфора, словно разноцветные снежинки на солнце, мерцали оттенками вишни, моря, янтаря и радуги, отбрасывая световые пятна. Подсобка обрела волшебный вид. Даже запылённый фартучек Ан переливался, скрывая свои недостатки вроде мятых складок или чернильных разводов, которые ничем не отмыть.

— О, Ан, что же ты наделала… — Арчи-Ар приблизился. Он упал на колени и сгрёб скорлупу в единую кучу, по неосторожности порезав пальцы. Нахмурил густые серые брови, беглым взглядом осмотрел осколки и оценил ущерб. Руки кладовщика задрожали.

Ан надула губы, но говорить стыдилась. Она безмолвно помогала собирать разбитый набор, лучше кого-либо зная, как Арчи-Ар ценит свою коллекцию сувениров. Другой вопрос — подобных безделушек в Хранилище припрятано немало, зачем же так расстраиваться от потери одной из них Подумаешь, фарфор… Но Ан, прикинув, постыдилась пуще, ведь по её вине кладовщик в который раз утратил что-то ценное.

Вдвоём они разбирали груду пёстрой скорлупы на несколько частей по цвету: оттенок лавандовых полей — одна горсть, рассвета — вторая, грозовых туч — третья… И так сполна. Меньше по виду оказалась горстка бледно-зелёных нефритовых осколков. Рассматривая их, кладовщик совсем сник, однако горевал недолго и вскоре первым завёл беседу.
— На заре времён, говорят, вселенная была подобна куриному яйцу из сгустка пустоты и мрака. — Он сложил нефритовые фрагменты на своей ладони, вырисовывая миниатюру под стать рассказу. — Гляди-ка, похоже
— На яйцо Хм… Не очень. Если вот тут чуть-чуть поправить, то… Уже получше.
— И жил в том яйце некий колосс, — продолжил Арчи-Ар, — гигант, который рос много-много лет. Имя ему сама придумай. Удивишь меня
— Допустим… Паньч Нет, пусть будет Пань-гу.
— Пожалуй, удивила, — Арчи-Ар засмеялся и добавил к рисунку ещё парочку скорлупок: голова и туловище гиганта. — Внутри яйца царила липкая тьма, угнетала и страшила Пань-гу. Он устал бояться и… Вжух! Взмахнул топором и разрубил пространство.
— Откуда в пустоте взялось оружие

Кладовщик пожал плечами.
— Не знаю. Как сказал бы посетитель, тёща подарила. А пока ты не спросила чего-нибудь опять, продолжу, — Арчи-Ар поровну разъединил скорлупки. — От удара неподвижный тёмный мир ожил, поделился надвое. На Небо и Землю. Положи-ка между ними осколок побольше, это будет Пань-гу. Да! Безупречно. У тебя талант творца, Ан.
— Скорее, разрушителя.
— Гигант удерживал небо и землю до тех пор, пока они достаточно друг от друга не отдалились, а потом… Умер. Как любой смертный, пройдя свой путь. Всякое существо в конечном счёте подвержено смерти. Но подожди, не раскисай! Пань-гу истлел, отдав свою плоть во благо созданному миру. Один глаз гиганта стал Луной, второй — Солнцем. Тело — почвой, волосы и усы — растениями, кости — камнями, костный мозг — жемчугом и нефритом, а пот — дождём и росой. Гибель гиганта породила жизнь между Небом и Землёй. Добавь, пожалуйста, скорлупок прочих цветов, изобрази восхождение нового мира.

Ан увлеклась, раскладывая на ладони осколки на манер деревьев, океанов, рыб, птиц и созданий, подобных людям. Картина получилась примитивной и хрупкой, но будто живой, восстановленной из разнообразных кусочков фарфора. Впрочем, кровь Арчи-Ара, ярко выраженная на рельефных изгибах и линиях по всей ладони, затмевала мир, нависая, словно неизбежная угроза. Кладовщик поспешил убрать руку.
— Отличная работа, Ан, — приободрил он. — Будь добра, подай с третьей полки бутыль со спиртом и бинты. Рядом всё стоит, увидишь.
— А что случилось бы, если Пань-гу не удержал небо и землю — спросила она, поднявшись.

Отзываться Арчи-Ар не торопился: задумался, смакуя вопрос. Пока Ан искала необходимые предметы для обработки ран, кладовщик затолкал себе в рот осколки, что держал в ладони, и проглотил. Помощница не застала странного поведения. Она вернулась, вовсе не обнаружив поблизости Арчи-Ара.
— Я всё принесла! Где вы

В ответ тихо треснули половицы. Из шкафа выпал фолиант. Всюду расставленные баночки качнулись и звонко задребезжали. Зашелестели пучки сухих трав, подвешенных на верёвках под потолком. Ветер, который неслышно блуждал за пределами Хранилища, сначала робко постучал в запертые окна, затем настойчиво забарабанил в дверь. Где-то среди стеллажей и щелей в каменных стенах завыл голодный дикий зверь.
— Ав-в-ву… В-вры-ыу-у!

Со стороны прилавка в подсобку потянулись тонкие тёмно-серые щупальца, дымящиеся, словно обожжённые изнутри. Они прилипали к книгам, артефактам, расползались по мебели и горячими каплями окропляли полы, дотрагивались до всего, поглощая свет.

Ан попыталась окликнуть Арчи-Ара, но в горле запершило. Вместо крика вырвался до хрипоты саднящий, горький, чёрный, точно копоть, кашель. Вой из темноты, напротив, нарастал и крепчал, отравляя страхом.
— Вр-р-р! — Нечто незримое и злобное прорычало за спиной перепуганной Ан, водрузив ей на плечи тяжёлые шершавые лапы. Запахло заскорузлой кожей, шерстью и грязью. — Ты р-разбила мой дом-м
— Я… — Ан замерла, но отвечала смело. — Я разбила, я! Кто бы ты ни был, п-прости! Впредь я буду осторожна! Обещаю! Верни Арчи-Ара!

Тяжесть с плеч неохотно сползла. Звериный рёв утихал.

Поймав момент, Ан юркнула прочь. Дверей в подсобку не было, лишь тростниковая штора — чудищу ничего не мешало ринуться следом. Ан для надёжности попыталась придвинуть к порогу комод, но не хватало воздуха — прежде пришлось добежать до прилавка, распахнуть все окна и вдоволь надышаться, набираясь сил. Она успела попрощаться с миром и раскаяться во всех бедах, когда-либо причинённых Арчи-Ару, как вдруг с мысли сбил приглушённый вопль кладовщика из подсобки.
— Я здесь, Ан!
— Арчи! Арчи-Ар! Держитесь, я помогу!
— Не надо, я жив!

Но она не поверила, помня о монстре. Подхватив увесистую скалку и рванув обратно в подсобку, Ан замахнулась для удара ровно в тот миг, когда кладовщик, сложившись пополам, захохотал, как умалишённый.
— А… Арчи
— Хы-хы-хы! Теперь я понимаю, на кой он сбагрил мне граммофон — ну и дымище, жуть! Чуть не задохнулся. Ан, ты как, в порядке Реалистичненько вышло, а
— Вы что, потешаетесь При всём уважении, я вас этой самой скалкой сейчас…
— Ну же, Ан, я не со зла! — Арчи выпрямился, откашлялся в забинтованный кулак и глубоко поклонился, словно нашкодивший малый. — Прошу меня простить. Но стоит отметить: ты сама напросилась. Кто захотел узнать, что будет, если Пань-гу не удержит небо и землю, а
Помощница, подумав, опустила скалку, поправила фартук. Привычно надула губы и спрятала улыбку.
— Вы правы. Заслужила.

За прилавком, где Арчи-Ар обменивал предметы из коллекции на что-то новое и приторговывал специями, стоял веник и совок. Ан воинственно сгребла их в охапку.
— Предлагаю сделку. Я убираю хаос в подсобке, а вы завариваете чай. Печенье делим поровну, граммофон сдаём в мастерскую. Мир
— Мир, — ответил кладовщик.

Вечерний ветерок выпроваживал из Хранилища дым и страх, уступая место домашнему уюту. Ан быстро остыла от проделки Арчи-Ара. Она не обижалась на кладовщика, как и он прощал любые упущения помощницы. Эта неразделимая парочка вообще привыкла к испытаниям разного масштаба…

Коллекционер Арчи-Ар, предпочитая называться обычным Кладовщиком, оберегал в стенах своего дома уникальные, долговечные и бесценные вещи, порой опасные для существования Вселенной. Он заварил можжевеловый чай, достал из буфета песочное печенье, накрыл столик у камина и, дожидаясь Ан, выплюнул в салфетку яйцо размером с ноготь, что теплилось под языком.
«В следующий раз я не успею и катастрофы будет не избежать… — мрачно подумал Арчи-Ар. — Рано тебе просыпаться, Пань-гу, рано. Ты ещё не окреп, чтобы удержать мироздание. Подыщу-ка для тебя местечко надёжнее прежнего».

.