А за забором — Апокалипсис

Брызги красного каберне похожи на кровь. Кровь на вид ничем не отличается от каберне. Сложно отстирать и то, и другое. Проще сжечь. Времени не так много, но я справлюсь. В тайминге мне равных нет – факт. Никто не узнает.

Испачканную ткань сожгу, остальное отмою. Тело съедят мутоволки, надо только перекинуть его через Забор.

Я слышала, как они едят… Очень слаженно, быстро и до последнего кусочка. И молча. Не тратят время на грызню, как обычные хищники. Соседских детей они за пару минут съели. Или потому, что дети небольшие, или тоже криков Майи не выдержали… Тогда Забора от мутоволков ещё не было — строили только от мигрантов. Потому такое и случалось.

Егорка тоже кричал. Закрывал мне ладонями глаза, а уши забыл, и я хорошо всё слышала.

Теперь у него вино и кровь на ладонях. И шрам на щеке – хорошо его помню. Егорка ночью бежал мне за мороженым, поскользнулся и порезался битым стеклом. Майя завидовала, потому что её муж ни за что не побежал бы. Она всегда говорила, мол, с Егоркой мне повезло: цветы дарит, балует, даёт сидеть дома и развиваться «в любую степь, куда хочется».

Мороженого тогда хотелось, факт. Только я ванильное не любила, но не сказала.

Вообще часто не знаю, что и как говорить. «Люблю тебя, Эль! Ты ж меня тоже Молчишь Как обычно… Ладно, я и так знаю, что любишь». А я не знала, но смолчала. Егорка постоянно про меня всякое себе придумывал.

Мы познакомились ещё до начала Апокалипсиса. Я тогда не совсем понимала, что должна чувствовать. Смотрела на людей, но они реагировали по-разному, а в себе мне не разобраться. Хорошо, что быстро построили Забор и навели порядок. Лидер сказал по телевизору, что нас это больше не касается. В других странах камни с неба, мутоволки в городах, ожившие трупы на улицах едят кошек. А у нас Забор.

Лидер вообще мало говорит. И те, кто ему служит, – тоже. Кроме Шутникова.

«Знакомься, Ломоносов… Это Эля. Отказалась от дурака, и правильно. Он хоть и любит, но своей маргинальностью угрожает её мимикрии – собранной по кусочкам фальшивой личности. Нет, это не эгоизм, Ломоносов, это такая норма. Желание казаться нормальной, ношение масок… Девчушка не может определить и описать собственные эмоции и ощущения. С фантазией проблемы, зато идеальное копирование. А ещё она всегда всё успевает, отметь!.. Сложное время настало, раз пользуемся такими людьми, помощник. Но вообще, именно им легче всего вписаться в систему. Да и сам Лидер…»

Шутников много говорил. Так что потом за связь со мной стал отвечать Ломоносов со своим новым помощником…

А Егорка не любил, что я много молчу. Зато он просто решал за меня и додумывал. Это было очень удобно, факт – не надо ничего менять и решать… Наверное, плохо, когда то, что раньше помогало, начинает мешать.

Бывало, что я хотела его побить. Даже не знаю, что на меня находило. Но это редко – папа приучил вести себя ровно. «Посмотри, на других! Запоминай их повадки, используй, не позорь меня, дура!» — так и запомнила отца по этой фразе. Спасибо ему… А Егорка моим вспышкам радовался, говорил, что дождался, наконец, от меня эмоций. И пел любимую песенку «За что убили Егорку»…

А теперь Егор опять пришёл мне мешать. Как Апокалипсис из-за Забора. Принёс цветы, напился и вскрылся у меня в доме. Устал убегать, наверное.

Это он сам придумал, что я люблю цветы и сюрпризы. У него всегда было хорошо с фантазией. А у меня — с таймингом.

.