Истории из жизни реальных людей
Поднял голову восточный ветер. Тьма укрыла лес, зажгла далекий купол сотней огней. Замолкли голоса природы. Пришло время дичи прятаться в свою нору, а хищнику выходить на охоту. Камаштли уже начал свою песнь и жаждал крови.
Лес был безмолвен. Трава ли укрыла шаги зверя и шелест крыльев птицы Или треск костра заглушил шипение ядовитой змеи Нависла недобрая тьма. Она впитала в себя каждый звук, каждый шорох, заставила в неясном предчувствии затаиться все живое.
Смуглая девушка сидела подле костра, скрестив ноги. Лицо ее украшали красно-синие узоры, на шее — ожерелье из клыков и перьев. Босые ноги, привычные к долгому бегу, сильные руки в темных отметинах и глаза цвета горной реки. С такими рождались только шаманы. Голубые глаза — связь с богами. Сила, которая призвана оберегать покой леса и защищать мирные племена. Сила, которая кроме жизни могла нести за собой и смерть.
Девушка слушала голоса. Сердце ее бешено колотилось — то была тревога леса, страх дикого зверя и вольной птицы. Знамение. Огонь перед ней плясал, извивался змеей, выплевывал проклятия и благословления. Он требовал жертвы.
— Куда ведешь ты наше племя, о великий Камаштли Многие воины уже пали, многие отдали жизнь свою и кровь свою этой земле. Неужто угодно тебе истребить все племена Кто же будет хранить тогда наши леса Кто будет лечить раненого зверя и заговаривать травы С кого спросишь ты свои жертвы, о Камаштли
Девушка бросила в огонь маленькие темные шарики — заискрило пламя, разлетелось во все стороны, распустилось, словно огромный цветок, да тут же и свернулось в небольшой круг, очерченный на земле камнем.
— Проведи нас, Камаштли, через великую битву. Дай силу дикого зверя, храбрость разъяренного хищника, освети огнем путь. Пусть боги будут на нашей стороне. Мне больно смотреть на то, как калечат мужчин, как скармливают псам женщин и детей, как убивают ради забавы. Это наша земля. Пришел черед племени выходить на охоту.
Шаманка достала из-за пояса нож из бобрового зуба, рассекла острым лезвием ладонь. Сжала кулак над костром, и кровь смешалась с пламенем. Огонь зашипел, треском отозвались сухие ветки, вскинулся к самому небесному полотну столп искр. То был хороший знак.
Пламя еще не утихло, когда к костру выбежал перепуганный малец. Он почтительно склонил голову и проговорил:
— Ваби-Манидо, — девушка резко поднялась, не давая ему закончить.
— Белый Дух вернулся Какие вести он принес
— Теперь Белый Дух смотрит на нас с небес, шаманка.
Девушка сжала крепче рукоять ножа и подняла взгляд на раскинувшиеся над ними владения духов. Оттуда одним — из тысячи огней — на нее смотрел отец.
— Ты принес мне плохую весть, Черное Облако. Созывай племя. Разводите костры, жгите факелы. Я говорила с Камаштли — время пришло. Сегодня наши предки увидят новую зарю.
Еще до восхода солнца небеса загорелись алым. То пылали дома испанцев. Их кровью смывалась кровь невинных мужчин, стариков, женщин и детей — всех тех, кого ради забавы пытали чужеземцы, чьи жизни они забрали. Воинственный клич, крик ужаса, чей-то надрывный плач — все смешалось в какофонию звуков. К девушке подошел один из старейшин племени. В руке у него было несколько кусочков неровного блестящего металла.
— Сколько жизней было отнято за эти холодные камни, сколько жестокости мы из-за них повидали, — мужчина посмотрел вокруг. В нос бил омерзительный запах горелой плоти.
— Брось их, Черный Дрозд, брось в огонь. Это злой камень. Он чернит сердца людей и их мысли, — девушка покачала головой. Мужчина посмотрел на языки пламени, а потом на нее и закрыл глаза, будто почувствовав что-то. Он вложил металл в ладонь девушки. — Они тебе еще нужны, — с этими словами Черный Дрозд покинул ее.
Шаманка осталась стоять посреди поселения белых людей. Она смотрела в ревущее пламя и видела там танцующую смерть. Обжигающее дыхание Камаштли, его зловещий голос и почти неслышный смех шептали, что на рассвете никого не останется. Все племя оросит землю своею кровью. Девушка протянула руку к самому огню, так что языки пламени лизали пальцы, но боли не было. Даже богов можно застать врасплох.
— Если так предначертано, то даруй этим людям свой красный цветок, о Камаштли. Жертвы в восемь сотен жизней тебе хватит, чтобы повернуть судьбу — девушка достала нож и перерезала темную косу. — Я, шаманка племени Чероки, ведущая воинов Чирикау и Мескалеро, объединившая под своим началом охотников Кайова и западных Апачи, взываю к тебе, Камаштли, бог судьбы, творец огня, покровитель войны и охоты. Прими в дар мои жизнь и силу, забери знания и умения, окропи кровью свое оружие. Забери за каждую жизнь нашего племени сотню жизней чужеземцев. Я приношу тебе жертву и прошу возмездия, о великий бог, — девушка швырнула в огонь отрезанные волосы и кусочки блестящего металла. Тотчас схлынули краски с ее лица, покрылась морщинами ровная смуглая кожа. В несколько мгновений превратилась она из молодой девушки и древнюю обессиленную старуху с пустыми белыми глазами.
На рассвете восемь сотен тел лежало на земле. Восемь сотен новых огней загорелось следующей ночью на небесном полотне. Каким бы богам не молились индейцы, столь храбрыми бы они не были, но ружье оказалось сильнее стали ножа.
А в Испании снова вспыхнуло достающее до самого купола пламя — костры инквизиции. Боги тоже держали свое слово.