Пять пар пуантов

Чёрт! Джон споткнулся. Каблук зацепился за мостовую, и один ботинок с треском «разинул пасть». Кусок каблука безжизненно болтался, а Джон ужасно спешил на вокзал.
Переобуться было не во что он в этом городе проездом. Мужчина поискал глазами обувной магазин, но заметил лишь обшарпанную лавку сапожника на углу улицы.
Эй, старик! Можешь помочь Джон дохромал до лавки и приподнял ногу, демонстрируя приоткрытый «рот» ботинка.
Седовласый сапожник чуть улыбнулся и кивнул:
Сделаю в лучшем виде, мистер. Присаживатейсь.
Джон сел на скрипучий стул, снял ботинок и протянул старику. Тот достал с полки банку с гвоздиками, расположился за верстаком. А Джон тем временем осматривал его комнатку. На одной из стен на гвоздях висели пять пар пуантов и несколько газетных вырезок с фотографиями балерины, а посередине в рамке красовался потрет красивой девушки.
Вы с ней знакомы Джон кивнул в сторону «аллеи славы» балерины.
Отчасти, старик не улыбнулся, но в уголках его глаз пролегли морщинки. Он вздохнул. Она наполнила мою жизнь смыслом. Благодаря ей, я внёс свой вклад в прекрасное.
Сапожник мерно и тихо постукивал молоточком по подошве и вновь заговорил.
Её звали Долорес. И она самое прекрасное, что я когда-либо видел. Я был бродягой, всю жизнь чистил ботинки господам. Бесцельно жил, пока не увидел её. Она занималась в балетной школе, я столько раз замечал, как она подворачивала ногу, и каждый раз в моей душе что-то обрывалось. Но как прекрасна она была! Однажды я выкрал её пуанты, накопил на отрезы атласа и шелка, и сделал новую пару для неё. И когда Долорес исполнилось пятнадцать, положил подарок в коробку и убежал. И потом увидел, что она надела их в балетной школе, в тот миг мой мир перевернулся.
Старик выдержал паузу, разворачивая ботинок другой стороной, и, бросив взгляд на Джона, продолжил свой рассказ.
С тех пор каждый день рождения я делал для неё новые пуанты, как дар мирозданию, как крошечный шанс коснуться прекрасного. Ведь она носила их и на тренировках, и на выступлениях. Долорес становилась всё прекраснее с каждым годом. Вы бы видели, как она танцует! Это воплощение красоты, изящества. Она была восхитительна! Когда стала примой, то поникула город, переехала в Нью-Йорк и гастролировала по всему миру, а я коллекционировал газетные вырезки, работая подмастерьем у местного сапожника, старик вздохнул, у него чуть заблестели глаза, но он улыбался, продолжая постукивать молоточком по каблуку.
А она знала, что это вы делаете для неё пуанты поинтересовался Джон.
Нет, что вы! Я сирота, с детства живу на улицах, зарабатывая на жизнь чисткой обуви. Жил на чердаке заброшенного дома напротив балетной школы. А Долорес благородных кровей, я не достоин даже знакомства с ней. Но знаете, мне очень повезло в этой жизни, что я так часто видел её! Я искал лучшие отрезы шёлка, чтобы её пуанты были самыми прекрасными, как и она сама. Я делал их удобными для неё, чтобы она больше не подворачивала ноги, и чувствовал, что косвенно тоже касаюсь прекрасного.
Послушайте, но ведь так нельзя. Ей наверняка важно знать, кто дарил ей эти подарки каждый год! возмутился Джон.
Однажды я накопил средств, и поехал на балет с ней в Нью-Йорк. Я не мог дышать настолько прекрасна она была. После выступления я подарил ей букет, мы встретились на секунду взглядами и она шепнула «Спасибо». Я счастливый человек, мистер!
Нет, я не могу этого так оставить! Как её зовут, я непременно должен встретиться с ней и всё рассказать!
Уже слишком поздно, вновь вздохнул сапожник. Она умерла пять лет назад, а последние пятнадцать лет она не выступала, а преподавала в балетной школе в Нью-Йорке, но я по-прежнему делаю для неё пуанты. Готово, мистер! старик протянул Джону его ботинок.
Но Джон вновь взглянул на стену с пятью парами пуантов на ней, и у того в горле стоял ком.
Мне жаль, выдавил он, глядя в морщинистое лицо старика.
Что вы, мистер! сапожник улыбнулся. Я видел прекрасное, и даже косвенно коснулся его. Я очень счастливый человек!

Источник