Истории из жизни реальных людей
В кого я превратился! Сплю на электропечи для пиццы и потягиваю через трубочку «Чудо-молоко». Хорошо, что дедушка уже умер, а не то тотчас бы отошёл. А я совсем не хотел бы стать причиной его смерти.
Мой дедушка был знатный домовой. Вот уж кто спал на настоящей печи. И молоко, поди, не подворовывал. А ел коврижки с серебряной тарелки, что ему оставляли, дабы задобрить. Он хозяйничал в усадьбе Ваньковичей. Распоряжался у самого Эдварда Станиславовича. Это мой дед подсказал звать на музыкальные вечера Монюшко и Дунина-Мартинкевича. Сколько балов провёл, сколько пар свёл, сколько семейных советов видывал, сколько детей принял! И кстати, Петра Сигизмундовича от большевиков это он спас. Даром, что имение потерял. Зато живым до Польши выехал.
А я как оказался в «Виталюре» за 8 километров от родового поместья Ну как «как»… Петр Сигизмундович нас с собою не позвал, наказал за домом смотреть. А дом-то после его отъезда под коммунальные квартиры пустили, а ещё позже развели музей да вечный ремонт. Так разве это дом Да и что делать целой семье — отцу, матери, двум братьям — в маленьком-то музее Вот я и подался на вольные хлеба. Обустроился в новом супермаркете, думал, разживусь, пользу принесу. Да вот только что мне тут делать
Слежу, чтобы молоко стояло на полках лицом этикетками, выбрасываю из корзин подгнивающие помидоры, пшикаю ванилью и корицей в хлебобулочном отделе. Подсказываю Машеньке-кассиру названия конфет, ставлю таблички со скидками и акциями на видное место, чтобы бабушки общались в очереди, бывает сталкиваю парней и девушек, чтоб знакомились.
Когда мне весело, заманиваю детей в отдел игрушек, и мы катаем по полу зверушек на колёсах, пока мамы выбирают баночки с брокколи и кабачком. Люблю Лидушу. Как рассмеётся, так и я катаюсь по полке да хохочу, пока не сброшу пирамидку или пластмассовую лопату. Вот только Машенька работает день через два, а Лидуша заходит и того реже — раз в неделю.
Со взрослыми я тоже не особо осторожничаю. Гремят тележками, ругаются, вопят в мобильные телефоны. Как разозлюсь, так скидываю пачки овсяных хлопьев, по пять кряду. А все думают, что просто задели. Я уже и контейнер с мандаринами выворачивал, и ночью подвывал, да вот только, для кого Здесь же никто не живёт. Трёхлитровую банку яблочного сока взорвал — не поверили, давление, говорят.
Никто мне и блюдца с молоком не оставит. Дед увидел бы, точно на тот свет бы отправился. Ни балов, ни поместий, ни композиторов, ни семейных советов не осталось. Мелкий я стал, ничейный. Хотя, признаюсь, молочко с бананом пришлось по мне.