Истории из жизни реальных людей
Поэтому я крайне недоумевала по поводу данного мне имени.
Да и вообще, почему именно Горюшко Я же мечта, а не ребенок! Я была тем самым типом детей, о которых не надо думать, как их занять они сами себе найдут занятие: начиная от банального чтения книжки и заканчивая чем-то абсолютно из ряда вон выходящим, зато веселым: скидать все игрушки в одну кучу в меня, и после самой пытаться из-под них выбраться, приготовить вкуснейший суп для своих игрушек из маминых щей, разнообразив скучный рецепт добавлением сахара и всех прочих специй, найденных в доме, устроить кукольный бал и вылить на кукол красоты ради мамины любимые духи все только самое интересное для дорогого зрителя!
Правда, зритель был постоянно чем-то недоволен, но, в конце концов, любое искусство, особенно арт-хаусное — подвергается критике, такова его судьба.
В общем, ребенком я была замечательным, очень даже творческим! А скандальный образ Горюшка Лукового только способствовал моим креативным навыкам: в конце концов, многим творческим людям приходится пройти через черный пиар.
Тем не менее, своего зрителя маму я очень любила. И не хотела ее расстраивать черным пиаром, а пыталась всячески ее подбадривать: самодельными открытками, стихотворениями собственного сочинения, теплыми объятиями, в конце-концов. А однажды случилось мне вдохновиться идеей о поисках подснежников для моей дорогой мамы.
В моем воображении это были прекрасные цветы почему-то небесно-голубого оттенка, достаточно крупные и похожие на ромашки. Я была уверена — мама очень обрадуется, когда я принесу ей эти прекрасные цветы!
То, что задумано, должно быть исполнено. Поэтому на следующий день, прекрасным ранним апрельским утром семилетняя я, проснувшаяся в шесть утра, тихо прокралась по сумеречному спящему дому, надела легкую цветную курточку, обула резиновые непромокаемые сапожки и выскользнула из дома в приключение.
Как Дон Кихоту нужен Санчо Панса, Чуку Гек, так и мне нужен был спутник в моей увлекательной авантюре. Поэтому первым делом я отправилась к подруге, живущей на другом краю поселка.
Так как ножки у меня были еще коротенькие, расстояния от края до края казались мне немыслимо длинными. Потому до подруги я добиралась с небольшими остановками передышки ради, и появилась я у ее дома, когда вокруг уже посветлело.
Подруге идея путешествия за подснежниками приглянулась, особенно после того, как она услышала от меня довольно красочные описания того, на поиски чего мы отправляемся. Почти каждой маленькой девочке хочется увидеть прекрасные волшебные цветы! Вот и подруга не устояла и приняла решение сопровождать меня.
Одна голова хорошо а две лучше! Поэтому две головы, все обсудив, решили, что не стоит, вероятно, сразу же нырять с места в карьер и идти искать подснежники в лес, а стоит сначала побродить по окрестностям поселка. Кто их знает, эти подснежники. Мы здраво рассудили, что подснежники так называются, потому что вырастают из-под снега, а, поскольку тающего снега сейчас в округе полным-полно, то нужные нам цветы, вполне вероятно, могут отыскаться и в обычном парке.
И мы отправились в парк. Мы шли не торопясь, по пути весело болтая, напевая различные песенки и пританцовывая на оттаивающих бордюрах возле дороги. Изредка мы встречали сонных людей, удивленно провожающих нас полуспящими взглядами, и дарили им свои улыбки.
Мы радовались, предвкушая встречу с волшебными цветами!
Но, на наше разочарование, в парке были только замерзшие качели, мокрые лавочки и трупы мертвых птиц, оттаявшие с первой грязью. С деревьев устрашающе каркали вороны. А подснежников нигде вокруг не наблюдалось. Не утешившись открывшимися нам видами, мы присели на сырую лавочку и задумались.
Видимо, идти все-таки стоило бы в лес, но куда именно Вокруг нашего поселка по разным его краям было по меньшей мере четыре различных леса: один располагался слишком далеко, в другом находилось кладбище (брр!), чтоб добраться до третьего, необходимо было миновать мой дом, а к четвертому путь лежал через старый искусственный водоем, расположенный под холмом, который зимой превращался в горную забаву для детей, а летом в небольшое заросшее болотце.
Коллективным умом было принято решение двигаться именно к четвертому варианту. Сейчас уже даже не вспомню, почему: то ли потому что мы надеялись попутно прокатиться с горы, то ли потому что он располагался ближе всех, то ли еще по каким-то причинам. Так или иначе, решено сделано, мы отправились к выбранному лесу.
Скоро перед нами предстал тот самый водоем. Он был небольшим, но, поскольку лед на нем уже начал таять, переход через него был затруднительным.
Но мы же отчаянные авантюристы, не боимся трудностей!
И мы ринулись напрямую вперед по желтоватому тающему льду. Поначалу все было хорошо: легонькие мы легко проскакивали по еще толстым льдинам. Но почти у противоположного берега что-то пошло не так: при очередном прыжке под моими ногами что-то хрустнуло, и нога провалилась вниз — в рыхлый мокрый снег.
Сразу же стало холодно и липко в сапоге. Недовольно пыхтя и пытаясь выскочить из этой дыры, я тут же рухнула второй ногой во вторую подобную. Оба сапога наполнялись ледяной водой, радостно окутывающей мои лодыжки и веселыми ручейками пропитывающей мои носки.
Испуганная происходящим подруга довольно быстро сообразила, что что-то не так, и, крепко ухватив меня за руку, она резко вытащила меня на берег из зыбучих влажных снегов, пытающихся меня поглотить. Мы упали попами прямо в оттаивающую грязь. Цветная новая курточка стала еще более цветной, покрывшись необычными пятнами разных форм и размеров.
Дети бесстрашны и безумны! Они почти ничего не боятся, и у них почти напрочь отсутствует инстинкт самосохранения! О произошедшем мы словно почти сразу же позабыли: в тот момент меня больше заботили новые резиновые непромокаемые сапоги, полные воды. Опираясь на плечо подруги, стоя на одной ноге, я выливала из каждого сапога по очереди воду и пыталась их выжать, что, впрочем, было бессмысленно. Поэтому мои ноги на продолжение путешествия были обуты в сырые холодные сапоги.
— Мама будет ругаться, — испуганно сокрушалась я.
— Ничего, потом костер разведем, просушим! успокоила меня подруга. Это показалось мне хорошим решением. Поэтому я отложила переживания в дальний угол своей беспокойной головы, и мы продолжили путь к лесу, благо, оставалось совсем недалеко.
В лесу было хорошо, несмотря на то, что чем-то он был похож на напугавший нас парк. Но, в отличие от парка, в нем не было старых обшарпанных скамеек, жутковатых качелей, пугающих мертвых птиц на земле. Через голые ветви деревьев ярко сияло солнце, проталины выглядели радостно, и сквозь снег пробивались к солнцу маленькие белые цветочки, напоминающие колокольчики. Искомых нами «синих крупных, похожих на большие ромашки с золотой серединой» подснежников не наблюдалось, но это нас не расстроило: маленькие робкие, точно хрустальные, скромные незнакомые нам цветики завораживали взгляд и притягивали к себе.
Я шагнула вперед, желая рассмотреть поближе эти нежные хрупкие творения леса. Присев на корточки, я любовалась ими, поглаживая указательным пальцем тонкие зеленые лепестки.
Подруга присела рядом:
— Можно и этих набрать! заметила она.
Я помотала отрицательно головой:
— Смотри, как их немного! Жалко же!
Подруга только вздохнула в ответ.
Мы любовались бы находкой еще, может быть, долго, но вдруг я ощутила какое-то странное жжение под коленкой. Потом легкую боль в пятке, в лодыжке опустив глаза вниз, я обнаружила, что я присела почти в самый центр небольшого муравейника. Рассерженные и недовольные, еще сонные крупные красные муравьи храбро бросались на врага (то есть меня), и пытались спасти свое жилище во что бы то ни стало. Даже ценой собственных жизней.
Отчаянно огласив лес первым весенним звонким криком, я кинулась наутек, скидывая с себя оранжевых воинов. Подруга побежала за мной, радостно чему-то хохоча (вот такая она женская дружба!)
Несясь вперед, я позабыла и про мокрые холодные сапоги, и про подснежники, и про то, что надо смотреть на дорогу. Поэтому через некоторое время я резво влетела в головой в чью-то спину.
Кто-то издал возмущенный возглас, развернулся, ловко ухватив меня за шиворот и стал пристально вглядываться в мои бесстыжие глаза. Я своими бесстыжими глазами разглядела, что кто-то молодая девушка с веселым взглядом, пытающаяся строго меня изучать. Рядом с этой девушкой стояла и выщелкивала семечки другая девушка.
— Смотреть надо, куда летишь! поприветствовала меня та, что держала мой ворот куртки. Я постаралась сделать как можно более виноватое лицо и пробормотала извинения.
— Ну, что с тебя с мелкой взять, — смилостивилась девушка и отпустила меня. После почему-то хитро переглянулась со своей спутницей и спросила, — хочешь конфетку
От конфетки уж я бы точно не отказалась!
Набравшись наглости, я заявила:
— А можно две Меня еще подруга догоняет! махнула я рукой куда-то в сторону. Девушки почему-то захохотали:
— Ну, две так две!
Достав из кармана кулек с ирисками, девушка щедро отсыпала мне в ладонь аж шесть штук!
-Гуляй! ответствовала она и непонятно добавила, — и весь апрель никому не верь! — и со своей спутницей они двинулись дальше вперед, почему-то хитро оглядываясь на меня и посмеиваясь. В этот момент меня догнала подруга.
-А я конфет добыла! сообщила я радостно, демонстрируя подруге раскрытую ладонь, — будешь
Подруга даже не пыталась отказаться а какой ребенок откажется взяла с руки ириску, развернула и отправила в рот. Я последовала ее примеру. Но что-то оказалось не так. Мы жевали конфеты от силы несколько секунд, а потом, развернувшись в разные стороны, мы пытались отчаянно выплюнуть остатки глины, замаскированной под конфеты. Теперь стало понятно, почему так веселились те странные девушки.
Внезапно стало как-то грустно. Я смотрела на подругу, подруга смотрела на меня.
Вечерело; небо потихоньку окрашивалось в алые цвета; ногам было мокро и холодно; во рту неприятно отдавался привкус глины; новая цветная куртка слегка похрустывала от застывшей грязи; живот начинал урчать от голода;
Вдруг очень захотелось домой.
Но дома нельзя было появляться с мокрыми ногами, поэтому нами было принято решение пойти куда-нибудь, где можно развести костер и просушить сапоги. И мы отправились в гости к третьей подруге, во дворе которой возвышался сарай, куда можно было проскользнуть без ведома ее родителей, и где у нас располагалось тайное укрытие. В это тайное укрытие мы натаскали щепок из дровницы, стащили спички из бани и развели огонь.
Сидя на старом ведре, сняв сапоги и поставив их возле костра, я протянула замерзшие пятки к источнику тепла. Костер получился небольшим, слабым, и очень быстро затухал, а потому приходилось разводить его снова и снова
***
Домой я вернулась совсем затемно. Чумазая, с едва просушенными, но еще влажными, ногами, растрепанная и абсолютно недоумевающая, почему мама то ругается, то плачет, то снова ругается, то смеется, то снова плачет. Видимо, перфоманс удался.
— Я ходила искать подснежники! сообщила я маме, — но так и не нашла!
Мама очень долго и в ярких красках расписывала мне, какая я замечательная, совестливая добросердечная дочь. И еще Горюшко Луковое.
А я ее почти не слушала, потому что очень хотела спать.
Краем уха я услышала что-то про «вербное воскресенье» и «мы всей семьей хотели сходить за вербой, а вместо этого целый день искали тебя!»
Из этой пламенной речи я поняла только одно: маме очень хочется вербы.
И решила во что бы то ни стало отыскать ее когда-нибудь в ближайшее время.