Латте

Суббота начиналась каждый раз одинаково. Ранний подъём, сонная дорога на вокзал, разговоры в удобных креслах электрички, пока она везла нас к месту назначения. Только там, сконцентрированные на себе самих и друг на друге, не замечавшие никого вокруг, мы начинали по-настоящему просыпаться. К концу поездки быстро проносящийся за окном пейзаж уже вызывал интерес, и мы с радостью отмечали, сколько осталось ехать, и окончание пути вызывало радостное возбуждение.
Электричка выпускала нас уже живыми — с горящими глазами и улыбками на бледных лицах. В толпе таких же торопливых и спешащих людей мы спускались в тёмный подземный переход, держась за руки, чтобы человеческая волна не разъединила нас, проходили сквозь запахи выпечки, цветов и дешёвой парфюмерии, поднимались по узким ступенькам и оказывались на привычной до каждой трещинки в асфальте привокзальной площади.
В тёплое время мы стояли у фонтана, любовались радужными брызгами, обнимались под бесстрастными взглядами прохожих и радовались тому, что нас уже не трясёт и никуда не тащит.
— Ну что, погнали с хитрым прищуром наконец спрашивал меня ты.
— Неет, — мотала головой я, — сначала кофе.
Это был наш вечный пароль и отзыв. Почти как «славянский шкаф» у Штирлица. Ты знал, как хочу я заняться наконец теми делами, ради которых встала «с ранья» и поехала голодной чёрт знает куда, но точно так же знал, что наш ритуал это святое. Но и спросить тоже было свято. Поддразнить. Дать возможность выбора которую я никогда не выбирала.
Мы шли, огибая прохожих, в небольшой ресторанчик быстрого питания, растворялись в его толчее и запахах. Мы продолжали держаться за руки, словно студенты, которыми давно уже не были. И это было забавно, как будто на машине времени прокатиться. Я едва сдерживала хихиканье, ты подмигивал и шептал на ухо какую-нибудь несусветную глупость. И я смеялась, вызывая недовольные взгляды у стоящих рядом.
Они были по большей части мрачны и неприветливы, им необходимо было вливание дозы кофе, чтобы снова стать людьми. Мне кофе тоже был необходим. Но человеком я уже была, и в том была почти полностью твоя заслуга.
Только тебе удавалось видеть меня красивой, даже когда я была взъерошена, не накрашена и мрачна, как сестра-близнец Аида. Только в твоих глазах моё отражение было лукавым и очаровательным. Только тепло твоих рук радовало меня тогда, когда всё остальное было бессильно.
А кофе Кофе был лишь дополнением к нашему общему утру прекрасным, но далеко не самым главным.
С полным подносом мы садились за столик на улице, под навесом в любую погоду. Ты неторопливо завтракал, а я, млея от нежности и радости, пила из огромного картонного стакана восхитительно обжигающий, тающий на языке латте.
И как-то так случилось, что это ощущение близости, общности, сладости и наслаждения от того, что мы рядом, вместе и заняты чем-то одним, сконцентрировалось для меня во вкусе приправленного молоком и сахаром кофе. И чтобы его обязательно было много.
Жизнь со вкусом латте отличная альтернатива дольче вита.
***
С тех пор прошло много лет. Суббота теперь начинается иначе. Мы всё так же встаём рано, но даже дороги у нас разные. Ты едешь к себе на работу, я к себе. В машине спутником каждому из нас становится отвратительно бодрый бубнёж радио или, в лучшем случае, голоса любимых певцов это если спросонья удастся включить музыку с флешки.
Нет больше бесконечных утренних разговоров в электричке, вместо них стопятисотая по счёту попытка не уснуть снова. И первая порция кофе это американо из кофейного аппарата в холле торгово-офисного центра. В одиночку. Без удовольствия, с одной лишь целью запустить поскорее мозг, чтобы он мог решать поставленные перед ним задачи.
Я не знаю, как и когда мы стали терять это чувство, когда два сердца в унисон, когда взгляды направлены в одну сторону, когда мысли продолжение и дополнение мыслей другого. Всё стало блёклым, ненастоящим, растаяло в предутренней дымке, и остались в итоге только два усталых, бегущих каждый к своей точке человека. Где близость Где общность Где сладость Да и были ли они Может, просто приснились, пригрезились в ту сладкую пору перед самым звонком будильника
Иногда мы кажется, что я сама всё придумала, потому что очень тосковала по любви и близости. И мне очень этого жаль
***
Я сидела на стоянке в машине с заведённым двигателем и смотрела вслед тебе. Ты уехал, помахав мне на прощание рукой, а я всё смотрела и думала, думала, думала Вот поеду я снова в этот треклятый офис, выпью кофе и сяду за работу. И снова всё будет как вчера, как в прошлую субботу, как в субботу полгода или год назад. А зачем Кому это нужно, если нет счастья в жизни Кому нужен весь этот фарс, внешняя успешность, если нет больше самого главного Какого чёрта!
Я выжала педаль газа почти до упора, и моя «ласточка» вынесла меня на трассу с такой скоростью, словно все демоны ада гнались следом. Может, так оно и было Или я убегала сама от себя, от своей жизни, ставшей уже поперёк горла Нет, так нельзя. Тише, тише Тише От себя ведь не убежишь, даже если удастся оторваться от сотрудников ДПС
Мы оба виноваты в том, что не смогли, не уберегли, потеряли. Мы оба. Глупые, разуверившиеся, заблудившиеся в желаниях, чувствах, целях. Оба. Не лучше ли закончить этот цирк раз и навсегда, быть хотя бы честными, раз больше ничего не остаётся
Ставлю машину на своё место на парковке, подхожу ко входу в здание, злая, унылая, мрачная.
— Девушка! окликают рядом весёлым молодым голосом. У меня тут лишний кофе завалялся. Не составите компанию
Поворачиваюсь на звук. Не верю глазам своим. Стоишь в паре шагов в расстёгнутой куртке, взъерошенный, глаза горят, протягиваешь огромный картонный стакан с крышкой. На автомате протягиваю руку навстречу, беру, ощущая под пальцами приятную тяжесть и тепло.
— Попробуй, — говоришь. Как ты любишь.
Пробую. Горячо. Сладко. Нежное тепло с кофейной горчинкой растекается по языку.
Латте. Тот самый.
— Давай начнём заново, — улыбаясь, говоришь ты. Если нельзя починить, может, попробовать выстроить нечто другое
И, не дожидаясь моего ответа, добавляешь:
— Со вкусом латте. Не самый плохой вкус, а

Источник