Мы чаши, которые наполняются постоянно, без лишнего шума.

Фокус в том, чтобы понять, как наклонить эту чашу и излить в мир красоту.
Р. Брэдбери
Я лежу на спине на прохладном полу. Ладони тыльной стороной едва касаются гладкой плитки. Сквозь хрупкую вуаль закрытых век ловлю дрожащий теплый свет свечи. Впитываю мерные переливы музыки. В приоткрытое окно криком птиц врывается весна. Я представляю, что надо мной смыкаются кроны деревьев. Шелестит листва. И я раскачиваюсь где-то между ветвями все выше и выше они поднимают меня к солнцу.
Ладони открыты небу. Они ловят свет. Пропускают его по телу от кончиков пальцев в самое сердце. Про себя я повторяю.
Пусть все живые существа будут счастливы.
Пусть все живые существа будут счастливы.
Пусть все живые существа будут
Я хочу, чтобы свет остался во мне, и я сама стала светом. Не смею пошевелиться. Не смею приоткрыть глаза. Лишь бы не спугнуть. Я чувствую, как тело наливается теплом и благодатью. Между век проступает дрожащая влага. Деревья говорят со мной, поют мне колыбельную. И я вновь повторяю.
Пусть все живые существа будут.
Пусть все живые существа.
Пусть все живые
Свет замирает в моей груди. Кажется, это длится вечность. Тело стало каменным. Оно будто вросло в пол. Невозможно пошевелиться. Невозможно приоткрыть глаза. В этот момент я не я.
Пусть все
А я
Спустя вечность, свет закипает во мне и пронзительным птичьим криком рвется наружу. Я вижу, как он струится сквозь сомкнувшиеся надо мной ветви деревьев. Срывает влажные зеленые листья и осыпает ими мое тело, укутывая в прохладное покрывало.
Открываю глаза. В комнате уже сгустились сумерки. Свеча потухла от порыва ветра из окна. Она больше не нужна. Сажусь на полу, скрещивая ноги. Рукой нащупываю рядом с собой свежий зеленый листок.

Источник