Истории из жизни реальных людей
Я тоже сирота, сообщаю я сгорбившемуся за стойкой воину. А сама продолжаю протирать столешницу. Мои руки вообще никогда не останавливаются. Стойка должна быть чистой, напитки поданы, деньги посчитаны.
Не знаю, почему я вообще заговорила с ним. Потому что он крупнее любого мужчины в нашем селе, а одет богаче местного Жреца Потому что сказал что-то, кроме «плесни мне пива, да не разбавляй ослиной мочой, как ты это обычно делаешь, девка!»
«Я странствую, чтобы разгадать тайну своего рождения,» вот, что он сказал. Я и решила, что он тоже сирота. Впрочем, почему «тоже» В смысле, почему я считаю себя сиротой Странно, я ведь не знаю этого наверняка. Ну, то есть, я делаю такой вывод потому, что я не помню своих родителей. Вернее, есть только одно воспоминание, о маме. Мне там лет девять, и мы точно вместе. Но больше я ничего не помню, ни до, ни после. Был ли у меня отец Где я выросла Как потеряла их
А еще я знаю, что работаю тут с шестнадцати лет. Я пришла к хозяину одним осенним утром и спросила, не найдется ли для меня работы. Я именно знаю, а не помню. Это странное чувство. Не помню, какая именно стояла погода, и что я держала в руках, и в какой цвет была выкрашена дверь, в которую я постучала. Зато помню, как хозяин сказал, отводя глаза: «С такой рожей в патаскухи тебя не пристроить, будешь за стойкой».
Каждый раз, думая об этом, я заново вспоминаю о своем лице. Иногда я пытаюсь рассмотреть свое отражение в стеклянных бокалах, они у нас припрятаны под стойкой, для «особых случаев». Кажется, у меня что-то с одной половиной лица, но я не помню, как это случилось.
Пока я размышляю, воин молча бросает деньги на стойку и уходит. Даже на чай не оставил. Зря я с ним заговорила. То, что он интереснее всех прочих не значит, что ему интересна я.
***
Man0fsteeL: я хер знает серик сказал поговорить с кривомордой в таверне. она ток сказала что тож сирота. бляяя нахуй было к таким сиськам такую морду крепить.
XiLL: Я еще дотуда не дошел, чувак. Реалистичность жи, наверное))))
***
Вот, что я помню о своей матери: она сплела венок их маргариток и надела его мне на голову. И мы смеялись. Как будто нас обеих не существовало до того солнечного дня, и появились мы на свет только для того, чтобы набрать полные подолы маргариток на заброшенном поле. Иногда я ловлю себя на том, что не помню вчерашний день. То есть, я точно была в таверне, но я об этом только знаю. Может, это от того, что все мои дни здесь похожи один на другой: я вытираю стойку, наливаю пиво, считаю деньги.
Я вспомнила о матери из-за того мужчины. Не местный, крупнее и богаче любого из наших. Он о чем-то расспрашивал шайку Билли, до меня долетали только обрывки фраз, и я уловила, что он говорит о своих родителях. На меня он не смотрел, а за пивом послал вечно ошивавшегося около шайки Билли мальчишку Виксонов.
Я привыкла наблюдать жизнь вот так, словно глазами декорации. Порой я чувствую, что жизни во мне не больше, чем в тех кружках, что выстроились за стойкой в ожидании того, как в них нальют пиво и подадут клиентам. Так и я оживаю лишь затем, чтобы выполнить чей-нибудь заказ.
***
Man0fsteeL: чувак ну ты че застрял я хер знает с этой таверной. у местных ничего не узнать.
XiLL: Ну Серик же сказал, у кривомордой, значит, спроси еще у кривомордой. Может, ты не догоняешь. Я пока никак, по учебе запара.
Man0fsteeL: меня кароч этот коран заебал. тупой какойто.
XiLL: Я за Эйсвариэля начал.
***
— А ты помнишь их Своих родителей светлоглазый эльф смотрит на меня так, будто я существую, и мне сразу хочется открыть ему все свои тайны. Тайн у меня, строго говоря, не так уж много. Да и ней тайны это вовсе. Просто никто меня раньше вот так ни о чем не спрашивал. Я сотни раз говорила, сколько стоит пиво, и тысячу раз повторяла, что мы не наливаем в долг. А вот о венке из маргариток я никогда никому не рассказывала.
Я помню, как мы с мамой гуляли по полю, выдыхаю я, боясь затянуть с ответом и потерять его внимание, и мама сплела мне венок из маргариток.
Тогда эльф кланяется и уходит, оставив щедрые чаевые. Вот и все. И с чего я решила, что могу быть интересной Маргаритки, ну что за глупость! Могла бы и придумать что-нибудь!
Мне постоянно этого хочется. Найти способ стать заметной. Чтобы на меня смотрели мужчины за стойкой и вся банда Билли из своего угла. Чтобы заглядывали с улицы перемигнуться со мной или переброситься словечком. Я знаю, что из-за моего лица жены не боятся отпускать мужей в нашу таверну. Что сделало ее самой популярной в округе. Хозяин даже позволяет себе брать за кружку на полушку больше, чем старый Пит в «Апельсиновом дереве». Интересно, он это сразу сообразил, как меня увидел Потому взял
***
Man0fsteeL: ну я все это поле с маргаритками обошел. ни ху я. и эйсвариэль этот пидор какой то.
XiLL: Мб ты из той повозки что-то не забрал, что сейчас нужно
***
Может, это освежит твою память, девка
Вонючий орк, навалившись грудью на стойку, швыряет мне массивный браслет: потемневшее золото, тусклые рубины, один камень потерялся, и на его месте остался пустой паз. Я пожимаю плечами, что может быть общего у меня и драгоценности А сама представляю, как браслет смотрелся бы на моей руке. Он бы наверняка висел на запястье и глухо стукался бы о стойку всякий раз, когда я бы проводила по ней тряпкой.
И вдруг я действительно вспоминаю. Я уже видела этот браслет прежде. Тогда он был совсем новый, и все камни были на месте. Браслета было два, и, на самом деле, это были кандалы, которые нацепили на сведенные за спиной руки моей матери.
Но мне не хотелось ничего говорить этому орку: он грубый и глядит на меня с отвращением, будто его клыкастая рожа лучше моей.
— Это часть кандалов, — против воли вырывается у меня. Орк подаётся вперёд, и я уже не могу замолчать. Не потому, что так хочу ему помочь. А потому что, в кои-то веки, меня действительно слушают. А ещё я чувствую, что только рассказывая ему, смогу вспомнить собственную историю.
— Такие кандалы используют для ведьм. В такие заковали мою мать.
— Зачем — рычит орк.
Очевидно, она была ведьмой, тупица.
— Они ворвались в наш дом, убили отца и схватили маму. Но она успела отправить следом за отцом троих, прежде, чем они схватили и заковали её. Все её записи и лабораторию они забрали с собой. А потом подожгли дом. Я спряталась под кроватью, и меня не нашли.
— Куда Куда они отвезли её цацки шерсть на загривке орка встает дыбом. Это у них бывает, от волнения или возбуждения.
Магия пропадает. Ему не нужны ни я, ни моя история. Он просто хочет знать, куда делась лаборатория моей мамы. Я чувствую себя обманутой и использованной. Орк точно так же слушал бы и блаженного заику Сэма с площади, у которого смердит изо рта, если бы тот знал то, что знаю я.
— В городской архив. Так говорил их главный. Это было не здесь, а в Сардэн-Хилле. — Я не хочу отвечать, но орк, но и утаить ничего не могу. Я будто чувствую, что моя жизнь обретет смысл, только если я расскажу все, что вспомнила.
— Да раньше мы жили в городе в пяти днях пути отсюда. У нас был большой красивый дом. Деревянный. Тогда мне и обожгло лицо. Я пришла сюда пешком, завывая от горя и страха. С тех пор у меня трясутся руки, вот почему я постоянно пытаюсь их занять, тру и тру эту клятую стойку.
Всё это я бормочу уже себе под нос, орк давно не слушает. Он ушёл, как только я назвала место, а браслет так и остался на стойке. Оглядевшись, я хватаю браслет и натягиваю на левую руку. Болтается, как я и думала. Я смутно надеюсь вместе с ним сохранить и свою новую память.
***
Ввалившийся в таверну орк кажется мне знакомым. Я тянусь за кружкой, чтобы не услышать ‘быстрее, девка’, и что-то звякает о её глиняный бок. Я недоуменно смотрю на свою руку. Браслет. Старый, тяжёлый, одного камня не достаёт. Откуда он у меня Кажется, он как-то связан с моей матерью, но я не могу вспомнить, как именно.
Меня возвращает к реальности окрик орка. Он обращается ко мне, но на каком-то неизвестном языке. Я снова тянусь к кружками, решив, что он просто попросил пива, но мои руки перестают меня слушаться. Вместо кружек они тянутся к шнуровке платья и, дрожа и соскальзывая, начинают её распутывать. Какое-то время я пытаюсь бороться с ними, но от этого пальцы только яростнее цепляются за одежду, рвут её, сдирают, как корку с апельсина.
Я поднимаю голову и встречаю взгляд орка, жадный и, одновременно, жалостливый. Будто я урод или калека. Кажется, у меня что-то с лицом. А может, для орка все люди одинаково заслуживают такого брезгливого сочувствия
Когда я скидываю сорочку, на меня уже смотрят все в таверне. Шайка Билли всем составом выбралась из своего угла, чтобы посмотреть поближе. Хозяин выглянул из кухни посмотреть, что за шум, да так и остался в дверном проёме. Из-за его плеча воровато выглядывет Матиас, наш повар.
Под их взглядами я чувствую себя оплеванной, униженной, но существующей. Ведь, в конечном счёте, мне удалось привлечь их внимание.
Я опускаю руки, которыми до этого пыталась прикрыть грудь. Что-то холодное и твёрдое царапает кожу на бедре. Я смотрю вниз: браслет, старый и невзрачный, но, по-видимому, драгоценный. Откуда он у меня Кажется, это как-то связано с моей матерью. А может с орком. Боги, я же до сих пор не налила ему пива!..
***
Man0fsteeL: ну че мужик. нашел
XiLL: Ага. Только я по-другому, там псих какой-то на площади сидел, он тоже знал, где амулет искать.
Man0fsteeL: бляяяя. ну лан зато мне серик код сказал. ее можно раздеться заставить. реально берет и раздевается хDDD. и потом сколько не заходишь она так и стоит и пырится.
XiLL: лол)))
Man0fsteeL: сказать тебе
XiLL: Ну давай, тож зайду))