Остановка Мартовских кошек

…Любые карусели были для меня сущим пустяком, если рядом был он. Мы махали друг другу руками с разноцветной круговерти — даже незрячий увидел бы наши счастливые лица.
Самую страшную для меня карусель — болтушку (знаете, когда вас бесконечно трясёт вверх-вниз) — я воспринимала с легкой улыбкой предвкушения, а это означало, что все хорошо, ведь он рядом, и он держит меня за руку.
…Картины города томные, карамельные, как постаревшая рама картины девятнадцатого века, как потемневшее от времени благородное дерево богатого коричневого оттенка. Как глаза веселого кассира, протягивающего нам пухлую ручку с билетиками — на дне зрачков — искры, в них — жизнь, в них — фонари вечернего города.
…Мы сели в старый-престарый трамвай насыщенного бордового оттенка. Целоваться здесь было нельзя, но мы делали это взглядами — нежно-нежно, а старые колонки трамвая поскрипывали джаз.
Рядом с нами оказалась глашатай остановки — 17 место — веселая женщина с румяным после ярмарочной суматохи лицом и полными тканевыми сумками покупок. Она громко и задорно объявила: «Остановка палых осенних листьев!»
Некоторые улыбнулись. Кто-то — веселости женщины, кто-то — своим воспоминаниям, связанным с этим загадочным названием.
«Ну, я выхожу сейчас, — заявила глашатай, — так что следующий глашатай — 21!»
И проворно выкатилась из трамвая, напоследок оставив в нем запах пряно-молочных духов.
У нас глашатаи действовали по треугольнику: сначала название остановки, искрящееся старомодными разноцветными лампочками, объявлял сидящий на месте номер 17, после 21, потом — 26. Новичкам в трамвае об этом говорили с улыбкой, как детям, и они неуверенно оглашали пропыленное солнцем пространство неокрепшими в привычке голосами:
«Остановка зимних мечтаний!»
«Остановка яркого брусничного лета!»
«Остановка маленькой верной любви!»
«Остановка тёплой ночной тишины!»
Когда глашатай номер 17 вышла, следующим стал один вертлявый мужичок с сияющей полянкой светлых волос на голове. Он объявил две остановки, почтительно вышел, а после помахал водителю: «Guten Tag, у меня все хорошо, а у вас
В нашем городке изъяснялись по-немецки тогда, когда жизнь казалась особенно прекрасной, ведь на самом деле это очень нежный язык, в любом другом состоянии можно и не понять, насколько он чувственен и мягок.
«Знакомьтесь, — провозгласил водитель трамвая раскатисто, — это наш знаменитый градобиограф!»
Я начала аплодировать, мой хороший — следом, а за нами — целый каскад рукоплескающих ладоней.
«Спасибо, благодарю!» — скромно потупив взор, человек с полянкой на макушке стоял на ступеньке трамвая.
Солнце за его спиной тепло и нежно гладило улицу мартовских кошек. Кошки были тут как тут: на крышах, заборах, скамейках, зеленой траве — везде было видно их лоснящиеся здоровьем белые, чёрные и пёстрые спинки.
У нас есть городская легенда — на остановке Мартовских кошек можно встретить свою любовь. А уж если вы вдвоём после знакомства дождётесь наш неспешный трамвай Безмятежности — это будет самой верной приметой!
Можно верить байкам, а можно и не верить. Кто-то из старожилов говорит, что все эти истории (как и когда-то — названия улиц) градобиограф выдумывает…
Тем временем наш выдумщик и чудак удалился, трамвай поехал дальше, а мы продолжили смотреть друг на друга глубокими влюблёнными глазами.
А знаете, мы ведь и правда… когда-то встретились на остановке Мартовских кошек. Под шум тёплого летнего дождя и мягкое поскрипывание подлетающего трамвая.
«…Следующая…остановка Сбывшихся мечт…»

Источник