Южные сны

В самом начале нас было ровно шесть человек, и мы не были знакомы друг с другом. Каждый из нас в какой-то день своей жизни купил билет на этот поезд, и наши места оказались рядом. У меня было нижнее, и притом не боковое, а потому я считал, что мне повезло, ведь нижние места в плацкарте разлетаются, как горячие пирожки. Точно такое же место напротив занимала интеллигентного вида женщина, лет пятидесяти. Верхняя полка над её головой досталась молоденькой девчонке, одетой в яркую университетскую куртку, а полку надо мной занял парень, годов, наверно, двадцати пяти. Это был добродушный малый, с простым и открытым лицом. Он постоянно хлебал минералку из двухлитровой пластиковой бутылки, и много и невпопад говорил. Он говорил по телефону, он говорил с проводниками, он говорил с нами и с другими пассажирами, а иногда мне казалось, что он, ни мало не смущаясь этого, говорит сам с собой.
Девчонка была красивая. Про таких говорят: «жгучая брюнетка». Волосы, брови, ресницы и разрез глаз в её внешности угадывалось что-то восточное. Что-то таинственное и загадочное, словно пришедшее из сказок тысячи и одной ночи, и в то же время своё, знакомое и родное, выросшее под солнцем южных степей. Глаза у неё, кстати, были карие а это очень опасный цвет. Мужчинам, которые не стремятся потерять голову, лучше держаться подальше от таких глаз. Опаснее, наверно, только зеленые.
Наконец, через проход, на боковушке, расположились бабушка с внуком внушительного вида женщина, на вид под шестьдесят, и мальчик лет шести, непоседливый и любопытный, как, наверно, все дети в этом возрасте.
Поезд отправлялся после полуночи, всем хотелось спать, проводник быстро проверил билеты и вскоре вагон уснул. Весь следующий день я был не против провести также, во сне. Для меня это могло быть прекрасной возможностью наконец-таки отоспаться. И за отпуск, и за те полгода, что ему предшествовали. Во время самого отпуска, как нередко случается, спать было некогда. Но днём не спалось: в голову самым наглым образом лезли совершенно ненужные мысли. В основном, они были о работе: что меня ждёт там, после двухнедельного отсутствия. Время от времени я думал о том, какая сейчас погода в Питере, какую встречу он мне готовит и насколько в этом отношении может ошибаться метеопрогноз.
Разговорчивый попутчик с верхней полки оставил наше общество ещё вечером. Он попрощался и сошел в Липецке, оставив на столике, в память о себе, недопитую минералку.
Во вторую ночь что-то пошло не так. Девчонка на верхней полке отчего-то расплакалась. Я это чётко слышал. Не только я: и соседка напротив, и соседка с боковушки, и даже ее внук. Каждый из нас хоть раз, да посмотрел в её сторону. Лица девушки не было видно, но она тяжело дышала, шумно тянула воздух через нос Такое ни с чем не спутаешь. Люди так делают, когда плачут. О чём были её слезы Почему Не знаю. И никто не знал. Никто так и не решился спросить. Ни я, ни соседка напротив, ни бабушка с внуком на боковушке.
Так прошёл час. Девчонка лежала на своей полке, отвернувшись лицом к стене. Слушала что-то громкое и попсовое в наушниках, быстро набирала какие-то сообщения на экране смартфона и всхлипывала, и дыхание у неё дрожало. Она, конечно, подавляла это, как могла, сдерживала, пыталась скрывать. Но я всё равно слышал. Я порылся в сумке, откопал свои наушники, подключил их к телефону и запустил на повторе песню про южные сны ту, где про море и дельфинов, а ещё про поезда до Сочи и дым в тамбуре. Это помогало: я не слышал звуков её плача. Не слышал её тяжелого дыхания. Я лежал с закрытыми глазами и представлял всё это: южное солнце, лето и море. Меня даже потянуло в сон. Но потом я начал видеть эту девчонку, её слезы и всё прочее. И такой видеоряд мне был нафиг не нужен.
Все мои соседи спали, кроме неё. И я тоже хотел спать, но никак не мог.
— Извините.
— Да
— С вами все в порядке
— Да, конечно.
— Вы уверены
— Да.
— Но я слышал, как вы Может быть, вам нужна помощь
— Нет, что вы. Всё хорошо.
— Ещё раз извините. Спокойной ночи.
Я выключил музыку, лёг на спину, сунул обе руки под подушку, чтобы закрыть ею свои уши и ничего не слышать, и кое-как заснул. Ночью поезд переплыл Москву. Ближе к утру коротко блеснула Тверь. Странная это штука: ночные поезда. Вроде бы я видел всё это, и вроде бы нет.
— Бологое! сказала проводница.
Я услышал это, потому что проснулся какой-то прожектор сквозь окно начал светить мне прямо в глаза. Поезд плавно остановился. В темной глубине вагона кто-то елозил сумками по полу и шёпотом извинялся. Я натянул простыню на голову и попытался ещё раз уснуть. Несколько раз мне удавалось провалиться в забытье, но полноценного сна уже не было.
Когда совсем рассвело, я сдался. Открыл глаза и стянул с головы простыню. Я понимал, что спать мне больше не дадут. Сходил в туалет, умылся. Есть не хотелось. Я снова залез в постель. Поковырялся немного в телефоне: открыл почту, проверил входящие, пробежался по новостным лентам. Нигде не было ничего по-настоящему нового.
Девчонка с верхней полки спрыгнула вниз. Легонько, почти бесшумно. Улыбнулась, сказала:
— Доброе утро, — и ушла, с полотенцем на плече. Мне показалось, что ушла она торопливо, стараясь не смотреть никому в глаза.
Нет. Не такая уж она и красивая. Просто хорошо выглядит, возраст пока ещё не взял своё. «Гусиных лапок» нет, лишних подбородков и складок нет. Мимических морщинок и прочих женских «радостей» не видно. Молодая совсем, студентка, судя по всему. Губки пухленькие. На щеке родинка. А глаза-то хоть и прячет, а всё равно заметно красноваты, и веки припухшие. На руке, на запястье, татуировка. Одно-единственное слово: Soul. Выведено тонким, красивым шрифтом. Буквы переплетаются. «Душа», значит.
Нет, не красивая. Это вечером, в сумерках, мне показалось. А на самом деле Да, симпатичная. Но не более.
Соседка, что напротив, задумчиво проговорила:
— Хм. Интересно. Что это с ней было вчера задала вопрос, как бы в пустоту, но при этом в упор глядя на меня.
Соседка на боковушке, бабушка с внуком, тоже на меня уставилась. Я лежал и читал книгу. Отрываться не хотелось, книга была интересной, и потому я, продолжая читать, пожал плечами.
— Вот и спросили бы, — не успокоилась соседка. — Я всё ждала, когда вы, наконец, спросите. Может быть, у девушки что-то случилось, может быть, ей нужна помощь! Вы же всё-таки мужчина.
— Она бы не сказала, — отмахнулся я.
— Откуда вы знаете Вы даже не попробовали. Вы бы хоть для приличия спросили!
Я вздохнул:
— А зачем Я же не вчера родился. И не первый раз в жизни такое вижу. Я уже бывал в подобных ситуациях. И спрашивал. И помощь предлагал
— Ну, вот! перебила меня соседка. Так что же вы вчера
Я сглотнул и продолжил:
— и ни одна мне ничего не сказала. И да, ни одна в моей помощи не нуждалась. Потому, что женщине поплакать это, пардон, как мужику почесаться. Может быть, ей так хочется вот она и рыдает. Зачем, скажите, я буду лезть в её жизнь с какими-то дурацкими вопросами, предложениями Если я не знаю, кто она, не знаю, что она и как она живёт Зачем Чтобы сделать вид, что мне не всё равно
Соседка покачала головой и удивленно протянула:
— Надо же, какой вы, оказывается
Она не закончила, потому что девчонка вернулась. С мокрым полотенцем. С капельками воды на волосах. Всё также, улыбнувшись, но не глядя никому в глаза, легонько и бесшумно скользнула на верхнюю полку.
Когда пассажиры, вновь нагруженные сумками и чемоданами, толпясь в узком проходе вагона, потянулись к выходу, я вставать не спешил. Я ждал, пока эта девчонка, с верхней полки, уйдет подальше. Хотелось, чтобы между нами, пока мы не выйдем из вагона, было как можно больше людей. А там вокзал, толпа подхватит, закружит, понесёт Ну, а дальше, в городе, всё будет ещё проще: у каждого своя дорога. А поезд постоит, возьмёт новых пассажиров, да и поедет обратно.
Большие города. В большом городе можно прожить много-много лет и никогда не встретить одного и того же человека дважды.
Вечером, перед сном, я снова слушал ту песню, про южную ночь. Ту самую, где про море, запах ветра, рассвет и мир добра. Я закрыл глаза: на этот раз всё было хорошо. В своем воображении я видел то, что хотел видеть: море, песок на берегу. Горы там, за спиной. Видел небо: синее-синее. Солнце светило прямо в глаза, и ветер был таким, каким и должен быть. И люди вокруг были спокойны и, в целом, довольны жизнью. И дети этих людей, как и положено детям, были счастливы, и радовались: солнцу, морю, лету.
И не было ничьих слёз.

Источник