Майским солнечным утром, в 11, автобус ехал по городу почти пустой: офисный планктон с его модными бородками засосали многоэтажные пасти офис-центров, матери развезли своих сонных чад по садам, а работяги, воняя перегаром, на заводах уже вовсю вносили вклад в развтие экономики региона.
В залитый солнцем автобус вошла бабушка с внуком и рассадой. Они сели на свободные места. Бабушкины черты были правильные и добрые. Руки, хоть и натруженые, хранили в себе нежность. Мальчик что-то спрашивал о рассаде и других дачных примудростях. Бабушка с ласковой улыбкой отвечала. Тёплое доброе утро…
Через пару остановок в автобус втиснулась толстая старуха. Из тех, которые всегда имеют силы, чтобы разодрать того, кто рискнул не уступить им места, или орать благим матом на рынке или в поликлинике. Старуха плюхнулась напротив бабушки и внука. «На дачу А это твой Пенсию получила уже Сколько дали А дочка где Зарплата там большая, поди» — сыпала безцеремонными вопросами толстуха. «Дааа, жаль, что ты переехала. Не хватает тебя» — продолжила она. «В подъезде грязь поразвели, тварюги! То хоть ты да Настасья убирали. А я не могу, у меня ревматизм. И диабет.» «А Настасья там как «-скромно поинтересовалась дачница. «Недавно видела её, думала заехать на днях, вот только с рассадой закончу. Ты привет ей передавай.» «Да померла она на той неделе» — небрежно бросила дородная. «Говорю ж, подъезд некому мыть теперь. А у меня диабет.» Автобус подъехал к остановке. Толстуха бодро подскочила с сиденья, оттолкнула парня в наушниках и, прошипев в его адрес проклятья, пыхтя, вывалилась из автобуса.
Бабушка и внук молчали. У бабушки на глазах были слёзы. Утро перестало быть добрым.
Екатерина Пармон