Истории из жизни реальных людей
В 80-е годы я работал заведующим сельхозотделом экибастузской районной газеты «Вперед» Жил в городе, в командировки выезжал в совхозы, возвращался обратно в город и несколько дней «отписывался» — то есть трансформировал все свои беглые, неразборчивые записи из корреспондентского блокнота (тогда у нас еще не было диктофонов) в заметки, корреспонденции, репортажи, очерки. А потом снова в командировку!
Ну, нормальная такая работа, скучать было некогда. Новые места, новые люди, новые встречи Запомнилась одна из них. Я с фотокорреспендентом Николаем Мякиньким на редакционном уазике отправился на отгонное овцеводческом пастбище джайляю. Редактор послал нас за очерком о семье знатных чабанов,награжденных не то орденами, не то медалями за высокую сохранность поголовья.
Главу семьи звали Иван, а фамилия у него была Абдула. Именно Абдула с одним «л». Оказывается,он был молдаванином, и такие фамилии у них не редкость. А супружница у него была русская, с заурядным славянским именем Глафира Порфирьевна. Я правильно называл их имена первые десять минут беседы. Но когда этот самый Иван Абдула, обрадованный возможностью легально выпить ну как же, такие гости! — притащил откуда-то из закромов, с высочайшего соизволения жены, сначала одну бутылку водки, потом другую, тут и началось.
После третьей стопки я то и дело величал чабаншу уже не Глафирой Порфирьевной, а Порфирой Глафировной.И хотя фотокор делал мне время от времени страшные глаза, досталось от меня и мужу знатной чабанши , его я попеременно называл то Иваном, то Абдулой. Может, кто-то другой взял бы,да и выгнал таких бесцеремонных гостей.
Но хозяева терпеливо сносили все эти, в общем-то, непреднамеренные издевательства над их уважаемыми именами. Потому что сами обращались ко мне то Марат Валеич, то Валей Маратыч. Ну, да я не об этом.
Когда разваристый, безумно аппетитный бешбармак нами был слопан без остатка и пришла пора попить чайку, обслуживающая наш дастархан молчаливая дочка чабанов лет двадцати пяти-тридцати, такая, знаете, неприметная, что даже мы с Николаем, тертые бабники, на нее не обращали внимания, принесла к ароматному индийскому чаю со сливками гору золотистого цвета пышек или пончиков. И только тогда я понял природу аромата, все это время откуда-то доходившего до нас (мы сидели на открытом воздухе, под навесом).
Они были еще горячие, тонко похрустывающие на зубах и необыкновенно нежные и вкусные! И буквально таяли во рту. Несмотря на то, что мы был уже и сыты и полупьяны, это кулинарное совершенство так покорило и захватило нас, что мы мгновенно опустошили это большое блюдо. А тут молчаливая чабанская дочь притаранила еще одно такое же. Мы и его умяли.
И только тогда я, отдуваясь, спросил:
— А что это такое было Ничего подобного я еще не едал!
Оладушки, — пожав плечами ответил Абдула, который Иван.
А рецепт Как они такие пышные и нежные получаются
— Это надо у дочки поспрашать.
Но дочка уже скрылась в летнем домике чабанов и до нашего отъезда больше не появлялась. Так я тогда и не узнал рецепта чудо-оладушек, которыми нас потчевали на отдаленном джайляю в экибастузской степи. И даже когда уже появился интернет и в нем можно найти миллион всяких рецептов, таких оладий, почти круглых и воздушных, я нигде не нашел. А вы, друзья мои, случайно, не знаете, из чего и как могут получиться такие чудо-оладушки, необыкновенный вид и вкус которых я помню по сей день..
Валеев