Принц

Исхудавший практически до состояния скелета дог, с трудом перебирая лапами, шёл по выстывшей квартире..
Даже вода в алюминиевой миске стала покрываться ледком, тонким, правда, но лакать её становилось всё труднее, да и пить особо не хотелось — хотелось есть, хотелось отчаянно.
Принц по привычке зашёл на кухню, как заходил последние пять лет — а вдруг сегодня будет еда!
На кухне сидела хозяйка, Вера («Рунька» — так, ласково-сокращённо от «Верунька» называл её, смеясь, хозяин, Паша) в одежде и штопаных-перештопаных валенках.
Кастрюли были пустыми, это Принц понял ещё из коридора, не почуяв даже мало-мальского запаха еды. Дог положил обтянутую только кожей, но, тем не менее, тяжёлую морду на колени Веры.
— «Чем мне вас кормить, Принц — Тебя, Наташку Наташка кашляет второй месяц, не туберкулёз бы… Ей питание усиленное нужно. Да какое сейчас питание! Карточки свои вон, соседке вчера отдала — брала же хлеб в долг Брала. И молоко брала. Наташке уже не положено, шесть ей исполнилось». — Вера говорила с собакой, словно с человеком, ей надо было выговориться, а пёс, хоть и не понимал бо́льшей части сказанных ему слов, безошибочно улавливал тягостное ощущение тревоги, висящее в воздухе…Еды не будет.
Принц вздохнул. Он не любил, когда Вера плачет, вот так, навзрыд!
А сейчас она плакала, безнадёжно, горько, безысходно.
«Был бы Пашка жив, хоть бы был!» — Вера уже выла -«Пропал без вести! Да как это! Как так может быть-то! Пёс ты мой, пёс! И на выставках-то чемпион, красавец мой» -Вера погладила замершего Принца- «И Пашка-то тебя как любит…Любил…Не знаю, помрём мы тут все втроём…»
…….
«Валер, не могу я!!! Пойми, не могу сама…Давай ты, я отдам половину!» -горячечно шептала Вера соседу — «Но иначе Наташке не выжить. Я Бог со мной, дочка б только выжила!»
……..
Утром раскрасневшаяся, полупрозрачная от недоедания девочка с аппетитом ела густой наваристый бульон.
«Мам, а где Принц» — с набитым ртом поинтересовалась она -«Он же встречать меня каждое утро приходил!»
-«Принц Пошёл погулять, сорвался с поводка и убежал!» — Вера почему-то отвернулась к заклеенному крест-накрест белыми лентами бумаги окну — «Ты ешь, Наташенька, кушай, дочка!»
До освобождения Ленинграда от фашистской оккупации оставались считанные дни, но ни мама, ни дочка не могли этого знать.
Бутырская

Источник