Истории из жизни реальных людей
Чертовски старый. Ужасающе старый. Все знают можно предсказать свою судьбу, если не побояться уйти в лес в самую длинную ночь года, на своем пути встретить загадочных и опасных сверхъестественных существ. Они могут даровать видения о будущем. А могут и свести с ума. Кто-то возвращается. Кто-то нет. Кто-то возвращается, но с такими пустыми глазами, что всякому очевидно не вернулся.
Даниэль дрожал, сидя на холодном каменном полу старой церкви. Прижался спиной к стене в судорожной тяге спрятаться, ощутить безопасность хоть с одной стороны. Полночь прошла, и видения будущего вцеплялись в него все крепче, заполняя голову целиком.
Ошган вроде и завершен, да только Даниэль, забившись в тяжело давящую своим молчанием церковь, чувствовал страх сильнее, чем во время блужданий по лесу. С каждым часом ночь все сильнее забирала себе права. Все более чужеродным чувствовал себя человек. Даниэль уткнулся лбом в колени, переводя дыхание и готовясь в темноте ждать рассвета.
— Все увидел неожиданно услышал он вежливый любопытный голос.
Даниэль вскрикнул, инстинктивно дернувшись в попытке встать с пола. Замерзшее тело слушалось с трудом. Сердце от страха ухнуло куда-то вниз: он беспомощен, почти слеп в темноте и не способен сопротивляться ни физически, ни морально.
Впрочем, темная фигура вполне человеческих очертаний не спешила нападать и даже не пошевелилась. Даниэль старался разглядеть хоть что-то, чувствуя, как предательски сильно колотится сердце.
— Эй неуверенно спросил тот же голос. Извини, если напугал. Услышал, что сюда зашел кто-то еще, и решил подойти. Согласись, глупо до утра сидеть по углам молча, да и, если честно, спокойнее быть не одному, — фигура нервно рассмеялась.
— Ты человек собственный голос повиновался Даниэлю с трудом. Он сделал неуверенный шаг навстречу, пытаясь разглядеть человеческие черты в слабом лунном свете, с трудом пробивающемся сквозь давно не мытые стекла.
Темнота ответила смешком.
— А сам как думаешь Не ты один знаешь про ритуал. Пошли к тому краю, там удобнее. И на скамейке я оставил фонарик.
Даниэль неуверенно пошел за фигурой, стараясь не споткнуться в тенях о старые скамьи и мусор. В небольшом закутке ближе к старому алтарю действительно было светлее — стало отчетливо видно, как силуэт незнакомца наклонился, нашаривая что-то внизу.
Послышался негромкий щелчок. Загорелся тусклый свет, после мрака церкви показавшийся Даниэлю чуть ли не светом солнца.
Незнакомец оказался едва ли старше самого Даниэля, недавно перешагнувшего порог совершеннолетия, чуть выше его ростом и шире в плечах. На фоне черного зимнего пальто светлые волосы и бледная кожа казались еще светлее, делая его вид слегка потусторонним.
— Привет, я Томас. Мне не хочется сидеть в темноте и тишине. Как насчет того, чтобы бояться вместе Томас нервно улыбнулся, выдохнув пар изо рта, и оглянул церковь.
— Привет, — слабо улыбнулся Даниэль, радуясь в глубине души, что не остался один.
***
Даниэль и Томас сидели у самой стены, прижавшись друг к другу, негласно решив не оставлять открытой спину. Фонарик был выключен темнота вокруг пятна света казалась еще плотнее и пугала куда сильнее. Да и глаза немного привыкли и стали различать хоть что-то. По крайней мере, очертания предметов виднелись вполне отчетливо.
Даниэль зябко поежился, пытаясь зарыться глубже в куртку, казалось, не греющую совершенно. Ему было и страшно нарушать темноту разговором и отчаянно хотелось разделить с Томасом страхи этой ночи, узнать видел ли он что-то Встречал кого-то в лесу Хотелось и подтвердить, что это случилось на самом деле, и узнать, что и не было ничего, кроме накрученного голодом, темнотой и одиночеством сознания, создающего призраки.
— Первый раз так гуляешь неожиданно спросил Томас. Его голос казался спокойным, словно находился он посреди городской улицы.
— Да, — облегченно выдохнул Даниэль. Решение приняли за него. А ты
— Не первый, — с нервным смешком ответил Томас. Хотя, к этому не получается привыкнуть.
Даниэль удивленно вытаращился на него. Казалось нереальным, что кто-то способен пойти на такое не единожды. В ушах отголосками зазвучало пение хульдры, лесного духа, и Даниэль поежился, ощутив скручивающий желудок страх.
— А а зачем
Томас повернул голову в его сторону. Наклонил к плечу:
— Ну а ты зачем
— Да так, — Даниэль отвернулся, снова переживая видения будущего. Задавался вопросом, а не совершил ли он самую большую ошибку в своей жизни.
Между ними повисло молчание. Ночь казалась бесконечной и не иначе как удлинялась, отвоевывая время у дня. Шум леса за стенами стал еще сильнее, будто деревья подходили ближе, то ли в попытках согреться, то ли желая выгнать из укрытия непрошеных гостей.
Не выдержав, Даниэль попытался продолжить разговор. Все что угодно лучше такой тишины:
— Ты встречал кого-нибудь в лесу старался спросить он как можно спокойнее и унять дрожь в голосе.
— А как же, — с готовностью подхватил тему Томас. Можно сказать, ради этого и пришел.
Эта мысль ужаснула Даниэля еще больше.
— Ты крышей поехал если рядом с ним сумасшедший, то хуже эту ночь не сделает ничто.
Томас снова повернулся к нему в полумраке глаза его казались нечеловечески темными. Бледное лицо выглядело строгим и печальным.
— Они плачут. Сил нет слушать, — серьезно ответил.
***
Холодная тяжесть в руках, идти трудно. Но шевелится, плачет. Красным капает на снег. Луна выплыла из-за края земли, лес холодает, и деревья в поисках тепла сходятся ближе, подрагивая ветками. Томас не чувствует холода, ему жарко и душно морозит лишь руки, пытающиеся удержать утбурда*, твердого как камень, но вертлявого, как все младенцы.
Этой ночью их трое трое едва зародившихся жизней, оборвавшихся в снегу, в тишине и одиночестве. Не успевших понять, что жили. Держащихся по эту сторону только обидой на убивших их матерей.
Каждый год, чем ближе Длинная Ночь, тем громче Томас слышит их плач. Следует на зов, подчиняясь странной смеси жалости, вины, сострадания и долга.
Томас идет к реке: детям нужен присмотр, да и водяной дух заботлив с их душами. Когда-то точно так же, уже став взрослым, он принес сюда душу своего мертвого брата: более слабого, не сумевшего пережить ночь их рождения и жестокость матери. Кладет утбурда в воду, не глубоко кланяется келпи*, смотрящему на него пустыми провалами глаз. Бредет к церкви, слыша за спиной тихий перестук копыт. Только дойдя до церковной ограды, Томас погружается в спасительную тишину.
Томас гадает, сколько еще попыток у него есть В какую морозную, самую длинную ночь года стук копыт догонит и его
_
* Утбурд — в скандинавской мифологии злой дух младенца, которого бросили умирать. У норвежцев существовал обычай избавляться от больных или родившихся с физическими уродствами младенцев, закапывая их в снег. Таким же образом часто избавлялись от младенцев, рождённых вне брака.
* Келпи — в шотландской низшей мифологии водяной дух, обитающий во многих реках и озёрах. Келпи большей частью враждебны людям. Являются в облике пасущегося у воды коня.