Истории из жизни реальных людей
Вечер тогда стоял тихий и теплый. Ветер затих в кронах деревьев.На землю опустилась темнота и лишь на горизонте еле заметно алела полоса исчезающего заката. На темном небе ярко блистали звезды. На краю хутора, у большого амбара, собрались отпраздновать последний день летнего сенокоса парубки и девчата. В неровных отблесках костра кружили в танце пары, лились звуки бандуры и слышался веселый смех. Поодаль спал хутор… все дышало покоем.Из лесу, чуть слышно, доносилось пение соловья.И лишь шумное гулянье нарушало очарование ночного покоя.
— А не тебя ли, Агафон, я видел вчера поздно вечером у старого кладбища — Спрашивал изрядно выпивший казак у молодого парня с лихо закрученным усом.
— Нет, не меня Василь. Я на заре со станицы вернулся, — рассеяно отвечал тот, дымя люлькой, и с интересом поглядывая в сторону собравшихся девчат.
— Вот ведь странное дело. Видимо почудилось мне. А ведь не даст Бог соврать, очень на тебя похож был тот парубок, которого я вчера видел. И свитка, как есть, твоя на нем была. Ааа, да ладно, пойдемка, лучше выпьем по чарке хорошей горилки.Оно самое время, выпить и сплясать.
Агафон его как будто и не слышал, все глядел он на дочку местного головы, Беляну, которая выгодно выделялась на фоне своих подруг. По гордой прямой спине змеей струилась черная коса. Округлые плечи были закинуты цветастым платком, а венок из полевых цветов украшал голову, словно корона.
— Э, хлопец, да ты, как будто, влюбился по уши.Ишь, как глазами Беляну ешь. — Заметил хмельной казак. — Не уж, не слыхал, что в народе о ней говорят Ведьма она,как есть, ведьма. Говорят, что в полнолуние не раз видели, как летала она по небу на метле.
— Брешут в народе.Отмахнулся Агафон, устремляя свой взор на дивчину.
Вся она была прекрасна и манила молодого казака, как манят русалки заблудшего человека ночью у пруда. Будто оцепенение на него какое нашло,не сдвинуться.Стоит зачарованный.А Беляна, как почуяла…обернулась и на него посмотрела внимательно зелеными своими глазищами… он и совсем дышать перестал…посмотрела и улыбнулась.
Тут пьяный Василь, не удержавшись на ногах начал падать, потянув за собой товарища.И очнулся Агафон, потряс головой, как будто отходя от сна. Наклонился, подхватил не державшегося на ногах Василя и повел его в сторону к старому тополю, дабы уложить проспаться.
— А ведь, как есть, ты это был, — бормотал пьяный Василь, удобно устраиваясь среди сочной травы и пытаясь сделать понюшку табаку, — Как есть ты …там, на кладбище, вчера — Он еще порывался что-то сказать, но хмельной сон уже обуял его.Раскурил Агафон потухшую люльку. Скинул с себя свитку, укрыл спящего и оставшись в одной
рубахе, пошел к костру. Там кружком собрались уставшие от веселья хлопцы и девчата. Мало по малу общий шум и танцы угасли и захотелось всем неспешной беседы. Сначала, потянулись песни,
потом сыграли в «Перепелочку». А уже глубоко за полночь предложил казак Левко страшные байки травить. Расселись все поудобней. Женская половина поближе к парубкам…знать ведь, бабы
народ пугливый. И Левко начал.
— А знаете ли вы сказ, про казака Миколу
— Нет. Что за казак такой Что с ним стало — Понеслось отовсюду.
— Ну, не знаете, тогда слушайте;
Жил казак, Миколой звали. В нашем хуторе жил много лет назад. Так вот, Микола,молодой хлопец, вернулся домой с войны, что с турками велась. Видный говорят был, красивый, да сильный. Чем-то на нашего Агафона похож. Вернулся, и через какое-то время женился на первой
красавице. Радой ее звали. До нее много парубков свататься стало быть ходили, но она всем отворот поворот давала, а за Миколу пошла. Все девки по нему тогда сохли, да вздыхали, ну, видимо и Рада не исключение. Сыграли свадьбу. У Рады никого уж тогда не осталось, сирота была,а у Миколы и матушка, и отец живы были. Приняли ее как родную дочь. Красивая пара. И хату ладную Микола исправил.
И все бы вроде хорошо. Да через сорок то дней, померли родители у казака, в одну ночь ушли на небеса. И ни кто не знал отчего. А Микола, балагур, да шутник стал людей сторониться. Совсем не разговорчивый стал. Все с женой своей в хате у леса сидел. Да, только, по хозяйству — то
все равно с людьми приходилось общаться, вот и стали селяне замечать, что Микола как больной выглядит. Худой стал и с лица осунулся совсем. Перешёптываться конечно стали, что де, привез Микола от турков болезнь какую то. От которой и мамка с батькой померли. Да только
удивлялись все,Рада жена парубка, все так же была хорошасобой…статная да румяная.
Среди народа тогда много баек ходило любопытство вишь. Ну и задумали хуторские хлопцы, те, что помоложе, ночью подсмотреть, что в доме у Миколы происходит. И до петухов в темноте подкрались, незаметно до хаты. В сарай заглянули, а там ни скотины, никого. Подивились. Все тогда скотину держали-кто коровёшку, а кто и не одну. А тут, ни одного куря даже. И запах какой-то странный,плесени и еще чего-то. А потом, до окон хаты пошли. Осторожно заглядывать стали. Ночь лунная была…светло почти. И как заглянули они в окно, так, с перепугу то, и бросились бежать, кто-куда. Потом уж, утром на селе рассказали, что увидать пришлось.
Светит луна в окно… хата-не хата…запустение кругом, да грязь. Лавка. На лавке Микола с женой. Только и не Рада это уже была, а старая баба и целовала она странно казака в шею, а потом, оторвалась от него и к окну обернулась, и увидали тогда хлопцы, как раздвинула она в
страшной ухмылке рот,из которого торчали окровавленные клыки. В страхе парубки оцепенели, а уж потом бежать пустились. На хуторе, конечно, подняли панику, и пока день стоял, решили
идти до хаты казака: ведьму ловить. Бабы охали, стали вспоминать, как Рада пропала девчушкой еще, заблудилась в лесу, а потом, уже когда ее мертвой сочли, вернулась. И родители ее тогда померли. Качали бабы головами, значит, как это не углядели сразу, что упырем она вернулась,
а не человеком. Взяли вилы, да топоры и пошли. Ну, горилки конечно, выпили для храбрости.
Дико все — таки на ведьму охоту вести. Только когда пришли туда, то застали одного Миколу. Лежал он на лавке мертвый и синий весь, с разорванным горлом. А Рады — то и след простыл. Побожились, конечно, пожалели Миколу девки, поплакали. Увела ведьма и сгубила. Да решили схоронить на третий день после литургии как водится. Только когда пропели петухи на утро третьего дня, пришли мужики за гробом в часовню а Миколы — то и нет. Только гроб пустой. Снова переполох устроили. Батюшка святил хаты, да читал молитвы от зла. Долго потом, говорят, люди на хуторе с опаской жили. Обереги всякие на окна, да на двери вешали, и хаты запирали. Да только не видел никто больше ни Миколы, ни Рады. Хотя поговаривали, что иногда, ночью, встречал запоздалый путник у леса красавицу,и пропадал потом. Может это байки были, а может и нет,никто не знает, куда делась ведьма.
Может она и сейчас бродит где — нибудь и ищет кому погибель принести. А еще судачили, что появляется иногда ночью у ограды кладбища Микола, как живой, только стоит неподвижно, как будто ждет кого-то.
На этих словах ухватил Левко за плечо сидевшую рядом девицу и она в страхе завизжала. Конечно, тут уж почти все девки испугались, а парубки покатились со смеху. Только Агафон сидел серьезный, устремивши глаза на Беляну, и чудилось ему, что зовет она его, рта не
раскрывая: «Агафонушка! Агафон, иди ко мне, сокол мой ясный».
Сидела дочь головы чуть в стороне и как другие девки, не испугалась рассказа Левко. Без улыбки смотрели ее зеленые очи на огонь костра. А потом стала и пошла в сторону пруда. Никто, кроме Агафона и не заметил. И он, как теленок, за ней хотел идти. Да только, тут
затеяли играть в «Колдуна «, да кто-то подал ему чарку горячительного и он отвлекся. Так, за шумом, гамом и весельем пришел рассвет. Линия горизонта стала светлеть, выпуская с неба робкие лучики. В воздухе совсем посвежело и уставшие казаки и девчата потянулись по
хатам. Пошел и Агафон. Лег дома на лавку, вновь, образ Беляны перед глазами. Ворочался с час наверно, потом плюнул, поднялся и, вон, из хаты. Ноги сами под окно дочки головы принесли. Глядь, а в окне образ милый, выглянула, протягивает белую ручку с изящными
пальцами, и манит его. Как одурманенный осторожно он прикоснулся к руке ее и почувствовал, как дрожь прошла по телу.
— Холодно мне Агафон, — подала голос Беляна. — Холодно и одиноко. Согрей меня.
— Все что угодно для тебя сделаю! — В сердечном порыве вскричал парубок.
— Все что угодно говоришь — Засмеялась дивчина.
— Что ни попроси, сердечко мое.
— А своди меня сегодня ночью на погост
Удивился завороженный Агафон, но она его, как околдовала.
— Свожу, — говорит, — свожу, голубка моя.
— Ну, тогда жду тебя в полночь у окна. — Сказала она, и, наклонившись, поцеловала его. А потом исчезла в горнице.
Ничего не соображающий Агафон пошел домой и тут же уснул. И снились ему разные диковинные вещи. Снилось, как идет он на гору, а вершина той горы — плоская поляна,и стоит посередине той поляны черный трон. Кругом горят костры и народа собралось, как на игрищах,
в большом селении. Все пьют, едят и веселье в самом разгаре, а на троне восседает Беляна, гордая, прекрасная и совершенно обнаженная. Глаза ее манят, губы улыбаются, и зовет она его. И он без ума падает ниц пред ней и начинает покрывать поцелуями ноги ее полные…и она смеется, смеется. И все вокруг начинают смеяться, а потом хлопать. Смеется и он, а потом, совсем уж собой не владея, подобно козлу в охоте, накрывает он крепкое тело Беляны своим и страсть затмевает все вокруг. И уже не видит он ничего кроме качающихся, зеленых ,бездонных глаз дочки головы, распластавшейся под ним, и улыбающиеся ее уста. В вдруг, как будто огонь его охватил, зажгло все тело, загорело … и он проснулся.
Вечерело уже. Как чумной был Агафон. Голова тяжелая, мысли еле ворочаются. Одна мысль ясная.Ждет его Беляна в полночь. Еле заставил себя подняться. Через силу по хозяйству похлопотал. Воды принес, баню затопил. Помылся. И как ночь опустилась на хутор, так он уже у дома головы. В комнате Беляны, окно открыто, и лунные лучи освещают все вокруг. Вот и сама прелестница показалась. Улыбнулась ему. Подставил он руки и поймал ее в свои объятия.
Близко — близко яхонты губ ее, парубок приник к ним и Беляна ему ответила, но потом, высвободившись, сказала.
— Обещал ты меня, Агафон, на кладбище сводить
— Обещал, свожу. — Ответил казак.Упиваясь красотой дивчины.
— Так веди меня, парубок. — Сказала она, не отводя от него завораживающих очей своих.
Ночь стояла тихая. Ни ветерка. С широко раскинувшегося темного неба светила луна. Лишь только временами брехали собаки, да доносился посвист ночной птицы. И чудно было Агафону на
душе. Очарованный Беляной, шел он к погосту, и маленькая нежная ручка ее покоилась в его широкой ладони. Он хотел говорить,но почему-то не мог, да и она молчала. Вот уж и ограда кладбища показалась. Лунный свет выхватил из темноты первые покосившиеся кресты и старую часовенку. За оградой кто — то стоял, или то было видение Агафон так и не разглядел, так как резко налетевший порыв свежего ветра нагнал на лунный диск облако, и все скрылось в
темноте. Лишь нетерпеливо сжалась ручка Беляны, как бы призывая его поторопиться. И вот уже она ведет его за собой. Тихо скрипнули ворота.Где-то завыла собака. И страшно вдруг
сделалось парубку, ох, как страшно! Остановился он.Очнулся от наваждения. Глядь, стоят они среди могил. Налетел новый порыв ветра, снова выглянула луна. И понял Агафон о чем ему
твердил хмельной Василь. Стоял перед ним казак с лихо закрученным усом и свитка как у него на нем, и такой же кудрявый чуб, с упрямой прядью. Закричал Агафон. Перед ним, стоял он сам… Засмеялась ведьма и холодный смех ее пронесся в ночи над могилами. Улыбнулся и двойник. И почувствовал парубок, как тяжело и больно стало отбивать сердце удары у него груди. В лунном свете блеснули длинные зубы, горящие глаза стали приближаться, заполняя собой весь свет.Потом накатила боль, холод затопил сознание Агафона, темнота стала непроглядной и поглотила его.
Долго выли собаки в эту ночь.Под утро разразилась гроза, и молнией разрубило старый тополь у амбара. Ветер бушевал и стенал в кронах деревьев. Старики крестились. Давно земля не видела такой бури. Казалось сам лукавый на своей чертовой колеснице пронеся по селу. К
вечеру другого дня узнали люди, что умер их голова. А через месяц Беляна вышла замуж за Агафона. Пели и плясали всем хутором, только жених не притрагивался к чарке с горилкой, да к еде. Да еще пьяный Василь сидел, задумавшись, в стороне и не участвовал в общем разгулье. Чудилось ему, что при свете свечей недобро ухмыляется жених в его сторону, показывая длинные зубы. И дивно было ему, что ни кто из гуляющих не видит, что жених и не Агафон, вовсе. Так,
преодолевая и не показывая страха, просидел казак на свадьбе до рассвета. А как небо стало светлеть, сел на коня и уехал с хутора. Навсегда уехал. Далеко, за несколько волостей.
— Виолин Хидан