Я слышал звук ударов колокола, что эхом проносится среди опустевших улиц, отражаясь от стен домов с наспех забитыми окнами. Пока последние короли говорили о бессмертии, распивая вино из золотых кубков, простые люди умирали под стенами их замков. Пока одни собирали в спешке вещи, пытаясь спастись от разбушевавшейся болезни, другие — добровольно отдавались смерти, словно надеясь найти спокойствие в загробной жизни. Вот только его не было.
Когда безумцы поняли, что смерть не наступит, было уже поздно. Тысячи корчащихся в агонии трупов заполонили улицы. Черная кровь, которая теперь бежала по их жилам, жгла изнутри, не давая думать ни о чём, кроме боли. Бесконечной, всепоглощающей, выжигающей последние остатки человечности из высыхающих тел. Но, не смотря на весь ужас этой заразы, животных она не задевала. Словно сама природа хотела наказать человечество за осквернение её законов.
Когда до меня дошли слухи, что в одном из городов Анора «черная кровь» уничтожила всю жизнь, мой дальнейший путь уже был предрешен.
Нас называют целителями умирающего мира. Но на деле же мы скорей предвестники его гибели, дающие шанс новой жизни воскреснуть на останках некогда великих государств. Мы даруем смерть тем, кто её искал, в призрачной надежде на то, что это изменит будущее увядающего мироздания.
* * *
Каменный мост, ведущий в город и раскинувшийся над тихо журчащей рекой, словно не знал о тех ужасах, к которым ведёт. Казалось, что он специально смотрит в сторону густого леса, а не мертвого города. Он как младенец, прячущийся под одеялом от ночных демонов, вот только демонов это не остановит.
Я медленно шел по этому самому мосту, когда колокол на городской ратуше ударил в первый раз. Мрачный звон заполнил всё пространство, вытеснив все остальные звуки. Даже река, тихонько журчащая внизу, на несколько секунд прекратила своё движение. Сит, похожий скорей на вожака волчьей стаи, чем на пса, тихонько заскулил.
Ну, дружище, по-крайней мере кто-то здесь ещё жив, я положил руку ему на холку и легонько потрепал. Пёс преданно глянул на меня, словно понимал куда нам предстоит идти.
Надев плотные черные перчатки и натянув маску пропитанную сильно пахнущими травами, я сделал первый шаг навстречу смерти. Сит шел рядом, не отставая ни на шаг, и внимательно вынюхивал, уже ставший для нас обыденностью, аромат умирающих тел. Смерть оказалась гораздо ближе, чем можно было представить. Не успели мы пройти и несколько десятков шагов, как Сит оскалился. Его морда была повернута в сторону узенькой тёмной улочки, а раздувающиеся ноздри говорили о том, что зараза уже здесь.
Весь город только и шепнул я, до самых окраин Ты знаешь, что мы сюда пришли не за этим.
Пёс послушно отвернул морду от проулка и двинулся следом.
Небольшие улочки пугали тишиной. Там, где должны сейчас бегать счастливые детишки, носился лишь ветер, пытающийся найти пристанище среди этих мрачных домов. Забитые окна говорили о том, что кто-то надеялся вернуться сюда, как только чёрная кровь прекратит свою жатву. Но они не знали, что избавиться от болезни можно только одним способом уничтожив всё, к чему она могла прикоснуться, священным пламенем. С каждым новым поворотом, город всё больше погружался во мглу. Мертвецы, которых в начале мог учуять только Сит, теперь лежали посреди улиц. Их искаженные лица, покрытые чёрными язвами, выражали только одно бесконечную боль. Но, не смотря на весь этот кошмар, ужасней всего было смотреть на тех, чьи грудные клетки ещё вздымались. Быстро и надрывно, словно пытались уловить остатки пропитанного чумой воздуха.
Возле одного такого живого мертвеца я и остановился. Мальчишка, совсем ещё молодой, в замызганной крестьянской одежде, лежал скрючившись на ступеньке одного из домов. Его глаза безостановочно носились, пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-то знакомое. Но туман, застилавший некогда ясный взор, не давал этого сделать. Болезнь насмехалась над человеком, поочередно лишая его каждого из органа чувств и заменяя его на осознание неминуемой мучительной смерти.
У у ей, выдыхал он, а из его рта черной слизью вытекала кровь.
Бедняга, только и вымолвил я. Сит послушно стоял за спиной, не отрывая взгляда от умирающего.
Тот, словно поняв, что рядом с ним живой человек, попытался повернуть голову в мою сторону, но измученное тело лишь завалилось на бок. Его начало трясти, но не от приближающейся смерти… То была последняя истерия разума, не соглашающегося с ужасным концом. Не в силах смотреть на мучения парня, одним резким движением я достал кинжал из-за пояса и вогнал тонкое лезвие прямо в ухо, давая желанный покой мечущемуся разуму.
Никогда к этому не привыкну.
Сит тихонько заскулил, отпуская душу в тихое царство забвения. Ещё один удар колокола эхом пронесся по пустынным улицам.
Чем ближе я подходил к замку местного графа, тем больше чёрной крови виднелось на улицах. Мертвецы лежали порознь и друг на друге, в самых немыслимых позах, не оставляя возможности равнодушно пройти мимо них. При виде скорченных от боли людей, где-то внутри пробуждалась первобытная ярость на всех этих толстосумов, запершихся словно трусливые кролики в своих замках. Боящихся за свои никчемные жизни, которые кто-то поставил выше других только по одному праву праву рождения.
Аккуратно отодвигая тела, мешающие пройти к обители, я и Сит медленно продвигались к огромным каменным дверям, которые, к моему удивлению, были немного приоткрыты. Тонкая полоса красного цвета пробивалась сквозь них, освещая небольшой участок площади перед ними. Она шла ровно по шеям нескольких трупов, словно отделяя покрытые черной кровью головы от тел. Подойдя к ним, я одним глазом заглянул внутрь просторного двора, которого, на первый взгляд, даже не коснулось всеохватывающее проклятие этого городишки. Невысокие деревья стройными рядками тянулись вдоль каменной изгороди. Лавочки, на которых когда-то сидели леди под пышными зонтиками, поблескивали в свете садящегося солнца.
Я почувствовал прикосновения мокрого носа своего верного друга, едва мне захотелось протиснуться в эти врата. Он аккуратно прикусил меня за руку и потянул прочь, словно говоря: «нечего нам тут делать».
Ты знаешь, что нам необходимо это сделать, поправляя перчатку попытался утешить я Сита. Но пёс упирался, словно чувствуя какую-то тёмную энергию, что расположилась по ту сторону врат.
Я, потрепав его за ухом, сделал первый шаг внутрь. Двери особняка, стоящего немного поодаль, были сорваны с петель и валялись в паре метров от прохода. Отпинывая головешки, я проследовал в особняк, надеясь увидеть забившихся в угол вельмож, но никак не то, что предстало перед моими глазами. Сит жалобно заскулил, стоило нам зайти внутрь этого небольшого дворца.
Если в телах людей на улице легко можно было узнать человеческие черты, то здесь же всё выглядело как на скотобойне. Словно мясник, увлекшись свои делом, не смог вовремя остановиться и искромсал на лоскуты всё живое. Не успел я пройти и несколько шагов, как почувствовал жжение в ладонях. Пёс, казалось, тоже это почувствовал, иначе как можно объяснить то, что он встал как вкопанный и уставился на мою руку
Несмотря на все запреты нашего ордена, я снял перчатку и, к своему ужасу обнаружил, что она походила теперь скорее на руку мертвеца, что покоится в земле, нежели на руку здорового человека. Черная кровь начинала пожирать моё тело.
Вот оно как только и смог я выдавить из себя. Разум ещё не до конца осознал, происходящее. И, если давая клятву я был готов к такому исходу, то на деле же, всё оказалось не так просто.
Всё моё естество буквально вопило о том, что надо бежать отсюда, пока ещё не стало слишком поздно. Какие-то тёмные уголки сознания просились наружу, давая мимолетной трусости свободу. Я уже было сделал шаг назад, как почувствовал довольно болезненный укус за увядающую руку. Сит смотрел на меня стальным взглядом полным решимости. Даже он понимал, что если заразу, начавшую свой путь именно отсюда, не остановить погибнуть может не только этот городок.
Ты со мной я посмотрел в умные глаза пса. Тот едва слышно рыкнул и встал, как и всегда, по правую от меня сторону.
С каждым шагом черная кровь всё дальше проникала в мой организм. С каждым шагом пламя распространялось по моим жилам, заменяя все мысли болью. Весь ужас, заполонивший особняк куски мяса на стенах, запахи разложения и смерти, пробивающиеся даже сквозь маску, и всеобщая разруха всё это меркло в сравнении с той всепожирающей болью, что несла за собой черная кровь.
Когда я проходил мимо столов в приёмном зале, где ещё недавно местные толстосумы устраивали свои пышные банкеты, глухие звука колокола проникли даже сюда, временно возвращая в разум цель, ради которой это всё и делалось. Чёрная дрянь, порождение бездны, застилавшая всю стену прямо за троном местного графа, шевелилась и извивалась, словно подзывая меня в свои склизкие объятия. Будь я обычным человеком, сделал бы что угодно, лишь бы не подбираться к этому кошмару, но чувство долга, привитое орденом, было гораздо выше всех людских слабостей.
Прощай, дружище, шепнул я, не глядя на Сита. Тот аккуратно ткнулся мордой в мою руку и уже через мгновения я услышал звук удаляющихся мягких шагов.
Взяв со стены промасленный факел, я щелкнул пальцами, создавая искру с помощью своих перчаток. Огонь злобно разгорелся, словно он был живой и чувствовал, на что будет направлен его гнев.
Шаг за шагом, я приближался к цели.
Какая ирония то, от чего так старательно старались спрятаться вельможи, было порождено их же пороками. Вся гниль, боль, зависть и алчность, пропитавшая их, высвободила в мир эту чуму. Они пытались закрыться в своих замках, уже полных чудовищ из кошмаров, вместо того чтобы бежать, сжигая за собой эти пристанища ужаса. Наивные глупцы
Шаги гулким эхом отдавались от каменных стен зала.
«Вдохни жизнь в пустоту».
Тварь начала извиваться ещё больше.
«Разожги далёкое пламя».
Мертвецам уже нет дела до живых.
«Сёстры милосердия отпоют твою душу».
Я заглянул в глаза пустоте и увидел конец этого мира. Смерть этого городка была лишь началом великого перерождения.
«И стоя на коленях среди пепла былого…»
Факел, брошенный ослабшей рукой, едва достиг твари, но этого хватило чтобы вся стена заполыхала синим пламенем. Потусторонний визг эхом пронесся под сводами.
Нравится, тварь
Я без сил опустился на трон и взял в руки корону с останков тела графа. Боль вновь парализовала моё тело. Этот мир будет уничтожен, хочет он этого или нет. Только на руинах древнего мира может появиться новая жизнь. И вряд ли можно изменить естественный ход вещей. Но жертва, что была принесена сегодня, сможет дать ещё немного времени тем людям, что этого достойны.
* * *
Пламя разгоралось с новой силой, превращая в пепел всё, до чего добиралось. Рука, словно плеть, бессильно свесилась с трона. Корона, несущая в себе символ былого величия, со звоном покатилась по каменным ступеням некогда прекрасного зала
Последний удар колокола возвестил о смерти некогда прекрасного места.
Одинокий пёс стоял на мосту ведущему из города, и глядел на пляшущие языки пламени великого огня очищения. Внизу, как ни в чём не бывало, журчала река, за спиной, словно молчаливые стражи, возвышались вековые деревья. Сегодня, благодаря жертве, конец мира был лишь отсрочен
Но стоило ли это того