Воин Севера

Харальду Краснозубому не повезло четырежды. Первый раз, когда он лишился своего лучшего лоцмана. Бьерн Счастливый перебрал пива на пирушке и в запальчивости обозвал Гунара Длиннорукого тупым моржом. Страшное оскорбление для викинга. Длиннорукий немедленно вызвал обидчика на поединок. Напрасно Харальд предлагал за своего лоцмана щедрый вергельд Гунар, как и его вождь, ярл Ивар Бескостный, был патологическим убийцей.
На хольмганг пришло мало народу: лишь мрачные хирдманы Харальда и несколько дружков Длиннорукого. Все понимали зрелищного поединка не будет. Свей Гунар был слишком хорошим воином. В насмешку над своим противником, он даже не снял рубаху и не взял в руку щит. Молнией сверкнуло лезвие меча и голова несчастного лоцмана покатилась по земле. Гунар склонился над убитым и издевательски спросил: «Эй, ты чего лежишь Ты что умер». При этом свей глумливо поддел сапогом голову Бьерна.
Такое неуважение к мертвому вызвало бурю возмущения среди викингов. С трудом Харальд удержал своих людей от необдуманных действий. Не хватало, чтобы Гунар убил еще нескольких.
Так он лишился Бьерна, который носил гордое прозвище Счастливый за умение находить фарватер даже в незнакомых заливах. И это накануне Великого похода, который затеял сам конунг Рагнар Волосатые штаны.
Пришлось взять другого лоцмана. Тот не был Счастливым. В этом Краснозубый убедился, когда драккар сел на мель. Напрасно Харальд возносил молитвы Ньерну и бросал за борт щедрые подношения. Очевидно, скандинавскому богу морей было наплевать на франкскую речку Луару. Зато от души повеселился злонравный Эгир. В плеске волн ярл отчетливо услышал его шелестящий смех.
В результате они потеряли время и все сокровища достались более удачливым. Краснозубый был в бешенстве. Он видел насмешливые физиономии других ярлов, видел как велика их добыча, и в ярости сжимал кулаки. Всегда внешне спокойный, Харальд, сейчас напоминал пробудившийся вулкан: глаза пылают, на красной роже выступили капельки пота, бородища дыбом, а крепкие пальцы беспрестанно теребят рукоятку меча. Какой-то хускарл глянул на него с озорной веселостью и потряс в воздухе целой вязанкой жемчужных бус. Краснозубый воспринял это как вызов и, коротко рыкнув, двинулся на обидчика. В этот момент на его плечо опустилась тяжелая рука хёвдинга Торстейна Вилобородого.
Погоди, Харальд.
Чего тебе! взревел Краснозубый не сводя яростных глаз с насмешливого хускарла.
Мы с парнями подумали негоже нам глотать слюни, как несмышлёным дренгам. Истинный воин всегда найдет добычу. В Валланде много богатых городов.
Харальд нахмурился:
О чем ты
Поднимемся вверх по реке. Пока инглинги делят добычу, что помешает нам пошарить по побережью. Глядишь, и себе сувениров добудем.
Краснозубый размышлял недолго.
Собирай всех. Уходим.
Три драккара Харальда, не привлекая излишнего внимания, снялись с якоря и покинули пылающий Нант, где сыновья Рагнара Ландброка предавались кровавым оргиям, убивая мужчин и насилуя женщин. Безумное веселье продлится несколько дней, после чего в богатейшем франкском городе не останется ни одного живого жителя. Рагнарсонам не нужны рабы. Ведь впереди их ждет куш посерьёзнее Париж.
Уж если богам вздумалось поиздеваться над незадачливыми смертными, делают это они с особой изощренностью. Харальду снова не повезло. Туман, на который он так рассчитывал, рассеялся, как рассеялись и надежды на внезапную атаку. Вдобавок глазастый пастушок рассмотрел на горизонте чужие полосатые паруса и стрелой помчался в город рассказать о незваных гостях.
Барон Ваннский насмешливо крутил пальцами длинный ус:
Всего три корабля. На что рассчитывают эти северные дикари
Один из них большой. мрачно заметил командир гарнизона шевалье де Вилье. Всего, примерно, полтораста гребцов. Слава Богу, что войско графа Анжерского уже на подходе. Сир, надо срочно организовать оборону.
Барон едва не поперхнулся от возмущения:
Оборону! Ты в своем уме! Сто пятьдесят разбойников супротив наших семи сотен солдат! Да мы раздавим их, как мокриц! Немедленно трубить общий сбор!
Сир, это неразумно. Вы не знаете, на что способны норманны. Поверьте, сто пятьдесят воинов это очень много.
Но барон уже не слушал. Мысленно он показывал графу Анжерскому свои трофеи в виде изрубленных тел викингов.
Это хорошо, что берег высокий. С воды они нас не увидят. бормотал барон. Мы затаимся, а когда они высадятся ударим. Сначала лучники, потом мечники. Я сам поведу солдат в атаку.
В хирде хёвдинга Торстейна Вилобородого было тридцать четыре воина. Умелые и опытные рубаки. В тридцати трех хевдинг не сомневался, знал их не первый год, а вот тридцать четвертый был, по мнению вождя, балластом. Звался этот двухметровый рыжебородый детина Сигурд Белоглазый и за плечами имел лишь один подвиг, когда убил кулаком на пирушке ручного медведя. Этого нельзя было делать, ибо отец Сигурда был берсерком и медведь был тотемным зверем их рода. Не от того ли все, что ни делал Сигурд Олафсон выходило из рук вон плохо. Насколько помнил хевдинг, этот здоровяк не победил ни в одном поединке, не одержал вверх ни в одном единоборстве, исключая борьбу, совершенно не умел стрелять из лука и плавал хуже любого дренга. Именно поэтому Белоглазый, достигнув солидного для викинга возраста, этой весной ему исполнилось тридцать лет, не участвовал ни в одном военном походе и махал мечом лишь в междоусобных войнах своего ярла. Впрочем, и в них он не снискал воинской славы. Единственно в чем ему повезло, так это в любви. На него положила глаз сестра Торстейна толстушка Брунхильда. И как хевдинг не противился пришлось сыграть свадьбу. Она-то и потребовала от брата не позорить любимого муженька и взять с собой в поход. Глаза у Брунхильды всегда были завидущие, небось, надеется на сказочные подарки, что добудет этот недотепа.
Торстейн оглянулся на Сигурда и печально вздохнул. Единственный глаз хирдмана просто лучился счастьем, другой затянуло отвратительное бельмо, за что он и получил свое прозвище.
Белоглазый улыбался, без напряга выжимая тяжелое дубовое весло и щурился, как придурок. Хевдинг в который раз отругал себя за то, что поддался уговорам глупой женщины и взял в поход такого никудышного воина. «Неумеха, да еще и одноглазый! Впрочем, при чем здесь одноглазый У Великого Одина тоже нет левого глаза». От неудачного сравнения Торстейн нахмурился и опасливо взглянул на небо.
Рядом с хевдингом, под форштевнем, уже украшенным позолоченной драконьей мордой сидел варяг Мелигаст лучший воин хирда. Этот, по обыкновению, расчесывал свои длиннющие, свисающие до груди усы, костяным гребнем. Делал он это неторопливо и основательно. «Видать, готовится к битве. Сейчас закончит с усами и примется за чуб, торчащий из бритого черепа, словно лошадиный хвост. Странные эти варяги, но воины отменные. Не многие умеют так плясать обеими мечами, как Мелигаст. Не зря он носит прозвище «Двоерукий». Хорошее настроение понемногу возвращалось к хевдингу. Даже Белоглазый больше не вызывал раздражения.
С головного драккара Харальда протяжно пропел рожок.
Дошли. Слава богам. Произнес Торстейн и усмехнулся.
На корабле ярла гребцы подняли весла, давая двум остальным судам возможность приблизиться. К берегу все три драккара подошли одновременно. Словно трехголовый дракон вылезал из моря на сушу.
По сигналу предводителя викинги спрыгивали с бортов и спешно брели по колено в воде к чужому берегу.
Читай полностью по ссылке:

Источник