1937

 

1937 Солнце жжёт, высушивает, заставляет смеяться и снимать футболки, топит в этой удушливой духоте и выгоняет на улицу вечером: с балкона смотреть на тень алого заката, потому что самого его за

Солнце жжёт, высушивает, заставляет смеяться и снимать футболки, топит в этой удушливой духоте и выгоняет на улицу вечером: с балкона смотреть на тень алого заката, потому что самого его за многоэтажками и старыми картонными стенами не видно.
Ник любит лето. Ник любит, когда оно оставляет на лице Сары поцелуи-веснушки, когда на пляже можно увидеть кучу людей, которые вдруг почему-то забыли про бедность и невзгоды. Ник любит счастливую Сару, а той, вероятно, лето кажется поводом для счастья.
Саре только-только исполнилось девятнадцать, она слишком часто болеет, слишком много болтает и слишком хорошо рисует. Ник просто пытается быть хорошим человеком или, что ему важнее, быть рядом с Сарой.
Ник сидит на бетонном полу балкона, просунув ноги через перила, и курит, наслаждаясь вечерней прохладой. Он смотрит вниз на кричащих людей, узкую улочку, где снова застряла чья-то машина. Интересно, откуда в эти трущобы раз за разом заезжают машины Что им тут нужно
Он размышляет об этом, крепко задумывается и выкидывает сигарету, не решаясь взять новую. Пачки так до конца недели не хватит, если курить постоянно. Саре вообще не нравится, что он курит. Ник понимает, вроде как. Тяжко это: смотреть, как близкий человек травит себя, а ты вдохнуть лишний раз не можешь и без сигарет. Ничего, Сара это с лихвой компенсирует дуростью в голове.
Рядом раздаётся «шлеп-шлеп» босых ног, и Нику хочется дать Саре подзатыльник снова простудится ведь. Ник не оборачивается, замирает и слушает. Чувствуя, как боку становится теплее от чужого тела, он улыбается и привычно кладёт голову на плечо Сары, даже не смотря на нее.
Сара, видимо, предвидя ругань, закуталась в старый шерстяной плед с дыркой с ладонь семилетнего ребёнка в центре. Каждый раз, когда Ник в очередной раз говорит об этом и грозится пришить заплатку, Сара спрашивает, знает ли он, как выглядит детская ладонь. Ник не знает, но, наверное, она такого размера.
Я бы скоро пришёл, тихо говорит Ник.
Я тоже люблю на город смотреть, Сара улыбается и, вытащив руку из своего кокона, показывает на бедные улочки до самого горизонта (который, впрочем, не видно из-за домов).
Ник ничего не отвечает, только приподнимает голову и, щекоча кожу дыханием, целует Сару в нос и щеку, а та смеется и пихает его локтем в бок.
Ты такой влюблённый придурок, констатирует Сара, а если нас кто-то увидит
Кому мы нужны
Ник забавно щурится, обнимает Сару одной рукой, прижимая к себе крепко-крепко, и целует ее в макушку, вдыхая запах ее волос. Они пахнут пылью, краской, которую Ник подарил Саре на день рождения, и летом, наверное. Ник любит лето, и Сара должна пахнуть его любимым временем года.
Они сидят так… долго (у Ника с внутренними часами все плохо, когда можно просто взять и вот так обнимать Сару), а потом одновременно поднимаются, стукаются головами и улыбаются, как идиоты.
Ник и Сара уходят с балкона на маленькую кухоньку и тут же валятся на пол, нелепо сталкиваясь носами и смеясь.
А на балконе остаются лишь прохлада летнего вечера, крики женщины внизу и песня дворовой кошки.
А на балконе остаётся лето.

 

1937 Солнце жжёт, высушивает, заставляет смеяться и снимать футболки, топит в этой удушливой духоте и выгоняет на улицу вечером: с балкона смотреть на тень алого заката, потому что самого его за

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *