Стою посреди леса. Деревья не шумят, ветер не дует, птицы молчат. Не знаю, как здесь очутился, но отнюдь не это меня тревожит. Не помню, что делал до того, открыл глаза и нашел себя в этом месте. Не помню. Оказывается, это так просто не помнить. Знаю, что меня зовут Сергей, женат, есть двое детей. Фирма, которой руковожу, входит в список ста крупнейших компаний мира. Я не владелец управленец. Мать умерла три года назад, за ней ушел отец. Родственники не являются для меня ничем большим, нежели формальностью, так как давно только и пытаются, что получить денег. Я всё это помню.
Тогда отчего совсем не могу восстановить в памяти вчерашний день, или день недельной давности Не помню. Наверное, ходил на работу, играл с детьми, проводил ночи с женой это всего лишь предположения.
Дотрагиваюсь до головы, провожу по волосам, проверяю на наличие каких-либо повреждений ничего. Принимаюсь оглядывать себя сверху вниз вновь ничего подозрительного. Удивительно, что одежда чистая, ничем подозрительным не пахнет, кроме как кондиционером для белья, который жена не жалеет, заливая в отделение стиральной машины свыше указанной линии лимита. Стоп, это я тоже помню!
Что происходит, черт возьми! Вторая стадия. Паника. Попробуем плавно перейти к третьей, прибегнув к логике и иже с ней. Итак, что это за лес Всматриваюсь, извлекаю из памяти хоть какие-то полезные знания. Ель имеет мелкую и густую хвою, конусообразную крону, ветки опущены вниз, в высоту — до пятидесяти метров. Это не ели — сосны. Картина не прояснилась. Попробуем определить стороны света. Солнце встает на востоке, а заходит на западе. Указав правой рукой на восток, а левой на запад, определяю, что впереди север, соответственно, позади юг. «Садись, Серёженька, пятерка! — говорю, ухмыльнувшись, и добавляю через пару секунд: — Осталось найти мох и муравейник!» Принимаю решение изучить местность, или познакомиться поближе с местом, где мне предстоит остаться на ночь, как минимум. Мысль о том, чтобы провести здесь жизнь, слишком пессимистична. Я же оптимист. Это я тоже помню.
Тишина вызывает неприятное ощущение. В лесу не может быть так тихо. «Так вот ты какой, конец света», — отпускаю шутку и даже смеюсь в ответ. А воздух приятный, свежий останавливаюсь, вдыхаю полной грудью. «Но слишком уж тихо в этом лесу», — приходят на ум строчки из какого-то мультфильма. То, что не могу вспомнить название, не пугает. «Ты даже вчерашний день не можешь вспомнить», — говорю, пытаясь улыбнуться. Но уже не смешно переход к четвертой стадии. Уныние. Ни часов, ни телефона — ничего электронного. Смотрю на правую кисть и вдруг замечаю, что обручального кольца тоже нет. О том, куда исчезло кольцо с именем супруги, подумаю позже. Сейчас мне необходимо найти место для ночлега. Пещера отпадает риск вторжения какого-либо дикого животного в нее слишком велик. Что же мне теперь, на дерево взбираться Уснешь упадешь. Не подходит. В животе урчит оглядываюсь в поиске чего-нибудь съедобного. «Должны же быть ягоды», — всматриваюсь в траву.
— И как мне развести костер продолжаю размышления вслух.
Раздается лай. «Собака!» — восклицаю с радостью в голосе, принимаюсь бежать. Усталость и голод дают о себе знать. А я ведь даже понятия не имею, сколько времени провел в этом лесу. Лай собаки становится всё громче значит, приближаюсь. Навстречу бежит пёс, продолжая лаять. Резко останавливаюсь, зажмуриваюсь: с детства боюсь собак.
— Спокойно, Джек! раздается чей-то голос.
Открываю глаза и вижу деда. Подходит ко мне, поправляет ружье, что лежит на плече.
— Здравствуйте, — произношу с нескрываемой радостью.
— Заблудился спрашивает так, словно подобные случаи здесь не редкость.
— Вроде того, — отвечаю с улыбкой. Не рассказывать же ему о своих приключениях.
— Пойдем в дом. Я Павел Петрович, — произносит старик, поворачиваясь спиной. Иду за ним молча.
Красивый лес навевает воспоминания. Словно был здесь однажды.
— Как ты попал сюда спрашивает дед, не оборачиваясь.
«Если бы я и сам знал», — отвечаю про себя, но вслух произношу: — Проезжал мимо. Машина сломалась. Бензин закончился, то есть. Бросил на шоссе. Отправился на поиски живой души.
— Живой души, — повторяет.
— Ну, да! А тут и вы передо мной возникли. Спасли меня.
— Ага, спас.
Странный какой-то дед, или совсем одичал в лесу. Надеюсь, похлебка у него имеется, да хоть кусок хлеба в животе вновь заурчало.
— Павел, эээ, Иванович…
— Петрович.
— Прошу прощения. От голода совсем голова не работает.
— Борщ любишь
— А то!
— Сейчас поешь.
Нет, что-то с этим дедом не то. Странный он какой-то, неприятный. Отведаю борща, позвоню домой, надеюсь, телефон у него имеется.
— Павел Петрович, а телефоном вашим можно воспользоваться
— Не имею.
Коротко и ясно. Черт побери, кто же в наше время не имеет телефон! Дед точно не в себе.
— А как же вы поддерживаете связь с цивилизацией пытаюсь шутить.
— Раз в неделю приезжает друг. Мне достаточно.
— А когда он приедет
— Через два дня. Пока погостишь у меня.
Необходимо узнать, где вообще нахожусь, но начинать знакомство с подобного вопроса — не лучший вариант. Да и дед какой-то странный. Кто его знает, а вдруг он сумасшедший или маньяк. Хотя в таком случае и оставаться у него глупость. Поесть бы борща для начала, а там уж сообразим.
Приближаемся к дому — резное крыльцо встречает скрипом. Проходим в просторную гостиную.
— Ух ты! я не смог сдержать восхищения. Какая красота!
Дед ухмыльнулся и ушел. Присаживаюсь на небольшой диван, осматриваясь по сторонам. Ни одной фотографии, никаких чучел на стенах. Не охотник, значит. Откидываюсь на спинку дивана и закрываю глаза. Усталость накрывает словно волна, вспоминаю отпуск на море. Его я тоже помню.
— Садись за стол, — голос старика выдергивает из приятных воспоминаний.
— Спасибо, — говорю, стараясь не вцепиться зубами в кусок хлеба.
Чувствую, как горячий суп попадает в желудок, пробежав по горлу. Обжигает, не дую. Слишком голоден.
— Не торопись, — говорит, наблюдая за мной.
— С утра ничего не ел. А который час Забыл телефон в машине.
— Половина четвертого.
— Ясно, — отправляю ложку с горячим супом в рот.
Дед заканчивает с едой и встает. Молчит, наблюдает за мной.
— Отдохни, если хочешь, — произносит, указывая на диван.
— С удовольствием, — встаю из-за стола. А вы не охотник, как погляжу.
— Нет. Я не убиваю живых, — говорит, взяв мою пустую тарелку. Но из лука или ружья пострелять могу. За домом есть небольшой полигон.
— И мишени есть спрашиваю, чтобы поддержать разговор.
— Есть.
— А лук где — задаю бессмысленные вопросы.
Дед указывает на стену, на которой висит лук. Там же, только внизу, вижу и колчан со стрелами. Старик достает одну из стрел.
— Острая спрашиваю, закрывая глаза, не в силах совладать с собой.
— Острая, — слышу его голос сквозь дрёму. Засыпаю.
Просыпаюсь от слабого толчка в плечо. Открываю глаза дед смотрит на меня ухмыляясь.
— Ужин, — указывает на стол.
— Задремал.
В гостиную вбегает пёс, виляя хвостом. «Дружище Джек», — пытаюсь преодолеть страх, что сковывает меня при виде собаки. «Старина Джек», — улыбается дед, и добавляет: — Собака моей внучки».
— Красивый пёс, — говорю зачем-то.
— Совсем щенком был, когда внучка привезла. Жить в лесу намного лучше, нежели в городе.
— Верно. Ваша внучка, наверное, выросла, позабыла Джека. Или приезжает к вам
— Она умерла, — обрывает дед.
— Прошу прощения. Я не знал. Мои соболезнования.
— Машину бы твою найти, — говорит старик, отламывая кусок хлеба.
— Ну, да, — никак не решусь рассказать ему обо всём. Сейчас её будет трудно найти. Не помню, в какой стороне бросил её.
— Помнишь, — говорит, устремив на меня суровый взгляд маленьких зеленых глаз.
— Не понял
— Если посмотреть на карте, то сможешь определить, — отвечает, смягчив взгляд.
— А, ну да, возможно, — мямлю в ответ.
Дед выдвигает ящик серванта, выкладывает рамку с фотографией, кладет ее лицевой стороной вниз, затем достает бумагу, сложенную в несколько раз карта.
— А что там за фотография спрашиваю, пытаясь увести разговор от карты, и тут же мысленно одергиваю себя. Прошу прощения за любопытство. Сорвалось с языка.
— Ничего, — отвечает дед и протягивает рамку лицевой стороной вниз. Глянь.
Беру рамку, переворачиваю. В горле пересыхает, встает комом. Она смотрит на меня и улыбается. Эти карие глаза, каштановые волосы, пухлые губы, острый нос.
— Это же…
— Эра, — перебивает старик. Моя внучка.
Кладу рамку на стол, отчего-то переворачиваю, чтобы не смотрела на меня. Перевожу взгляд на него — смотрит так же, как и два часа назад, просто я не замечал. За строгостью взгляда таится ненависть. Та, которую может испытывать человек по отношению к убийце. Как же я не заметил Тяжело дышать задыхаюсь. В глазах помутнело.
— Так это ты, — говорю, глядя в глаза, — ты притащил меня сюда. Но как
— Кофейня на набережной, — ухмыляется старик. Ты любишь выпить чашку кофе, но слишком много смотришь по сторонам.
Дед достает из кармана небольшой бутылёк, ставит передо мной. Пытаюсь опереться на стол, но не получается. С трудом различаю черты его лица расплываются. Но взгляд остается неподвижным, впивается в меня, словно та стрела, которую дед показывал после обеда. «Этот лес», — произношу еле слышно. В памяти возникает воспоминание. Вот мы с Эрой сидим на берегу реки, обнявшись…
— Любимая, здесь так красиво! кричу во весь голос.
— Тише ты, — смеется в ответ.
— Эра, ну правда, здесь невероятно красиво!
— А то! говорит она, расстегивая молнию на рюкзаке. Я знаю эти места с детства. У моего деда — здесь домик, неподалеку.
— Деда
— Не бойся. Сегодня его нет уехал в город на несколько дней.
— Он охотник
— Нет, скорее лесник.
— Мы приехали на пикник, — говорю громко, пытаясь справиться с головокружением. Всё было так хорошо. Эра расстелила небольшую скатерть на траве, достала бутерброды и бутылку с морсом. Всё было прекрасно.
— Продолжай! кричит дед. Видимо, я замолк на какое-то время.
— Я не … произношу, но язык не желает шевелиться. Чувствую, как оседаю, медленно, не в силах совладать с собственным телом. Всё вокруг темнеет и расплывается. И его взгляд тоже. Темнеет в глазах.
Открываю глаза, и ощущаю холод. Я замерз и лежу на дне ямы. Уверен, это то самое место, где я закопал Эру. Не пытаюсь встать нет смысла. Яма слишком глубока без чужой помощи не выбраться. А помочь мне может только старик.
— Дед, ну пристрели меня, если тебе станет легче! кричу изо всех сил.
— Плохие не умирают, — раздается его голос сверху.
— Чего ты хочешь
— Расскажи всё полиции, понеси наказание.
— Я не виноват. Я не убивал её. Она сама… Мы смеялись, она прижалась ко мне. Затем вдруг начала задыхаться. Не понимаю, что случилось.
— Порок клапана.
— Я не знал, что делать! Она перестала дышать. Я испугался!
— Ты зарыл ее в яме! закричал дед.
— Я не мог иначе. Тогда я решил, что меня обвинят в убийстве. Но я не убивал её! Я не плохой человек.
— Как ты стал управленцем
Вопрос застает врасплох. Как он узнал Следил за мной.
— Ты и так знаешь.
— Произнеси вслух. Ну, же, отвечай на вопрос!
— Подставил Егорова. Доволен Подставил. Я не мог по-другому, понимаешь
— Мог. Всегда есть альтернатива.
— Ну, допустим мог. А как это связано с … замолкаю, не решаясь произнести ее имя.
— С Эрой кричит дед. Никак. А вот с тобой напрямую. Ты все еще считаешь себя хорошим человеком
— Я не убивал ее! диким воплем вырывается из груди.
— Я мог похоронить Эру по-человечески, а ты зарыл ее в яму, словно собаку. Да ни один нормальный человек так с собакой не поступит, не то что с человеком. Ты знаешь, как она выглядела, когда ее нашли
— Я не мог по-другому. Мне было девятнадцать. Я испугался, черт возьми! — кричал я, пытаясь найти оправдание, которое не смог найти тогда.
— Мог. Но не стал.
Читай продолжение по ссылке: