Истории из жизни реальных людей
Михаил Иванович полюбил. Мужику пятьдесят, убеждённейший холостяк, а вот, поди ж ты. Ровесница Жанна Михайловна растопила его кирпидон в груди красотой и аристократической неприхотливостью.
Кажется, она с удовольствием питалась одними анекдотами, которые цитировал Михаил Иваныч, когда они прогуливались в парке.
За три дня однообразного шатания, баба не попросила вареную кукурузу иль сбитень с пирожком, коими вовсю торговали в осеннем парке.
Нарезает с красным носом по аллеям и хавает воздух.
Сама, так и заявила: — Михал Иваныч, — говорит, — воздух-то какенский! Сладкий. И кукурузы не надо. — и хохочет.
И Михал Иваныч хохочет счастливый, что покупка откладывается. Точно это не кукуруза, а меховое пальто.
Мужик был на седьмом небе, что повстречал бабу кушающую воздух, а не бабки и мозг. Это был его идеал!
Такая неприхотливая и миниатюрная, что Иваныч не сомневался в практичности её содержания.
Почитай не ест, одеваться может в секции школьного платья для девочек 10-12 лет. И при этом, у неё славная, большая грудь.
Два совецких будильника «Ереван» под кофтой, грозили оторваться, когда она подпрыгивала за гроздьями рябины.
— Попробуйте, какая вкусная и сытная. Как кукуруза… — угощала она кавалера ягодой.
Тот покорно жевал с коровьим лицом, и соглашался.
Кажется, он решил задарма сорвать первый поцелуй.
Накинулся на спутницу на скамье под полыхающим апельсиновым клёном, и засосал.
С трудом отстранив Михал Иваныча, вся раскрасневшаяся от удушья, Жанна хапнула кислороду и брякнула: — С тобой, Михал Иваныч только в кино целоваться. Во тьме кромешной.
Тот считал себя первоклассным мужчиной, и снисходительно пошутил: — Чё, такой страшный
— Страстный… — ответила та и игриво швырнула ему в лицо кленовый гербарий, сбив роговые очки и кепку.
— Богиня, а-а! — простонал влюбленный, накинул оправу и мигом составил сто двадцать шестой гербарий во славу любви.
За три дня лесопаркового романа, этот последний романтик собрал и преподнёс Жанне столько листвы, — уборщик с садовым пылесосом курит.
А большего ждать не приходилось. Ибо, Михал Иваныч был конкретный жлоб и эконом — даже ночью срал не зажигая электричества.
Саркастически подтирался скидочными купонами и «экономными предложениями» из почтового ящика. Потому что, какую экономию этот хрен извлекал на ровном месте, — так уделаться от зависти старине Плюшкину!
Лампочку в холодильнике вывернул, а на зиму вовсе его отключал. Держал провизию за окном. А чтоб не тратиться на фанеру и гвоздочки для ящика, повесил снаружи внешний блок кондёра без начинки — на свалке стырил. Эстетично и практично.
Часть воды для бытовых нужд получал бесплатно. Круглосуточно, в ванну журчала тонюсенькая струйка, — мимо ЖЭКа с его счетчиками, — прибор ничего не подозревал, не начислял, ибо хером собачьим калиброван против Михал Иваныча.
И, у этого господина была ещё уйма ухищрений по части экономии средств в быту.
Вот кто по праву должен возглавить комитет Госдумы по гавну и пару, пардон, по жилищно-коммунальному хозяйству и строительству. Он бы научил тамошних мордатых раздолбаев экономии.
— Хотя, — вздыхает Жанна, — какое нынче кино, одни драки. Вот раньше… Ах, Раба любви, Пираты двадцатого века. А сейчас, — цирк, а не кино. Верно
Иваныч верноподданнически раскрыл варежку, и… встал как вкопанный.
Закрались подозрения, — его хотят раскрутить на цирк с дорогим буфетом и двумя антрактами. И с медведями — аферистами. И на великах они тебе, и жонглёры, и на турнике, а в гардеробе блин вещички пропадают! Об косолапые!
А Жанна продолжает: — Посмотришь — говорит она, — «Притяжение», и тянет в кабак напиться. Верно
Тут Михаил осознал, что не смотря на опцию хавать столичный смог, избранница обычная баба. Ей хочется в кино, цирк и даже посидеть где-то хоть с баночкой газировки.
Разум подсказывал — беги, но, любовь уже попросила пристегнуться и запустила безжалостный таксометр.
Минуя лишние траты, Михаил сразу пригласил Жанну в ресторан. Известное дело, — после кабака, какая наша баба откажет потереть пупочки
«Если б каждая курва задарма шастала по ресторанам, то рестораны давно б позакрывались к херам. — с мужицкой прямотой думал Михал Иваныч. — Все б жрали дома жареную картошку и *****ли законных жён».
Был соблазн сэкономить — пригласить даму сразу к себе, но, не тот случай — Михал Иваныч задумал жениться на Жанне и мега — экономно зажить под боком доброй тётки.
На её территории, а свою площадь сдавать. У неё-то трешка, дача, и дочь давно съехала к Поэтому, мелочиться было нельзя.
Собираясь на свидание, Иваныч обдумывал, как оглушить Жанну размахом.
— Какой ещё букет! — подбадривал он себя. — Нарочно опоздаю немного. Совру, стояк е, — не квартира, а Рыбинское водохранилище. Вот и не успел за розами. Поверит, дурёха.
Чтобы не тратиться на жратву и выпивку, покушал макарон и принял двести водочки.
— А чтоб на такси не провожать, скажу, была сводка — на районе объявился таксист маньяк, о!
Довольный собой, Иваныч накинул пиджак и прошел к комоду, где деньги.
Коснувшись купюр, он замер. Промелькнула привычная спартанская мысль: «Может, ну его нахер Может отпустит. Возьму пивка… »
Но, трехкомнатные хоромы и дача, стояли в мозгу. Неохотно отсчитал баснословную сумму. Только, чтобы картинно раскрыть бумажник при расчёте, — намекнуть бабе где сила, и чувствовать себя развязней в постели.
— Что вы, Миша, какие ещё цветы, когда у вас стояк! — по-свойски отмахнулась интеллигентная женщина, взяла его под локоть, и подвинула к входу в ресторан. — Идёмте, вам необходимо выпить…
Сели. Подали меню. Цены… Цены натянули Михал Иванычу непринужденную, но какую-то мёртвую улыбку…
Жанна пришла на выручку, говорит: — Чур, уговор, Мишель. У меня принцип, — плачу за себя сама, — мы не настолько близки. Но, надеюсь, сегодня это рассосётся… — и взглянула туманно.
От таких громких коммюнике об экономическом сотрудничестве, у Михал Иваныча даже встал. Совладав с эмоциями, он всё же настоял разделить траты поровну.
Жанна согласилась, мило пожав плечиками, призналась: — Я сегодня такая голодная, — слона сожру. С хоботом и ушами. Хо-хо.
«Да хоть с » — с нежностью усмехнулся про себя Михал Иваныч на её безобидный аппетит и лёгкий нрав.
Кликнул человека и покровительственно откинулся на стуле, — наблюдает, как зайка водит пальчиком по прейскуранту.
— Что желаете закусить — спросил слуга.
— Порция оливье, рюмка водки. — бросил Иваныч, а Жанночка отчеканила:
— Двести Хенесси ВСОП, блины с черной икрой, карпаччо из оленины, балычок белуги, салат с крабами и раковыми шейками, дайкири.
У Михал Иваныча вытянулось лицо. Он даже пошуровал мизинцем в туговатом ухе. Нет, ни, — не послышалось, — слуга слово в слово проговорил заказ и исчез.
Мигом принесли всё. Жанна закусывала и щебетала, а Иваныч перемешивал оливье и силился представить, что может стоить балык из исчезающего белого дельфина О деликатесной белуге, в силу аскетизма он не слыхал.
Было еще каре ягненка под трюфельной подливой, и вино, осетринка, тирамису, ликер.
Три дня на свежем воздухе, — и Жанну Михайловну как подменили. За ушами трещит, — такой аппетит падла нагуляла.
«Охренеть… — не верил глазам Иваныч. — Может, это глисты…!»
Не успел опомниться, как подали счёт. Михал Иваныч взглянул, и, по — Брежневски рапортовал об успехах:
— Се — семнафцать, ты-тысясь…
Язык не слушался. Он тяжело опрокинул в рот водку, уронил руку со стопкой на колени. Глаза намокли, охватила дурная слабость.
— И недорого напополам. Верно — улыбнулась Жанна и нырнула в сумочку, что-то мурлыча.
— Мишель! — весело говорит курва через мгновенье. — Я взяла не тот ридикюль. Кошелёк остался дома.
— Ну-ну… — без сил промолвил Иваныч. — Не на …не надо…
— Еще чего! — вспыхнула Жанна. — Сейчас едем ко мне, и я отдам. Никаких не надо! Человек, такси по первому разряду!
По совести, Михал Иваныч хотел сказать «не надо «. А теперь, лишь слабо махнул рукой и вытянул бумажник с баснословными двадцатью кусками.
Расплатившись последними за мотор бизнес-класса, покинул автомобиль, и пошатываясь, тронулся за Жанной. У подъезда, та топнула ногой:
— Мишель! Поздравляю, — ключи от квартиры, разумеется в сумочке, где и кошелек. А дверь я захлопнула! Вот умора! Верно Ха-ха-ха!
Михал Иваныч по-турецки сел на асфальт, и раскачиваясь, то ли заплакал, то ли стал молиться, спрятав лицо в ладонях.
— Не переживай, Мишель. Я у подруги перекантуюсь, в соседнем подъезде, у тебя ж потоп. Завтра позвоню, сочтемся — у меня принцип. Спасибо за чудный вечер. — поцеловала в макушку и ушла…
Больше он её не видал. Номер не отвечал. Михал Иваныч дежурил у дома с молотком за пазухой целую неделю — никого. Его банально нае
Источник: