Аномальное место

Дорога сделала очередной поворот, и лес за окном машины расцвел новыми «украшениями». Венки, кресты, венки и снова кресты. Ненавижу это. Ненавижу, когда взрослые и сознательные люди сами, своими руками, плодят аномальщину.
Аномальное место или аномальная зона. Наверняка подобные словосочетания хоть раз в жизни попадались на глаза любому, кто эти самые глаза имеет. А что, по сути, являет собой аномальное место Кто-то верит в то, что это происки злобных инопланетян, кому-то ближе разломы в земной коре, залежи металлов, и прочие разрывы электромагнитного поля Земли. Каждый волен верить в то, что ему ближе. Я же из своей практики вынес, что подобные места возникают там, где произошло нечто настолько несправедливое, что это оставило свой «зацеп», как поддетая чем-то острым нить реальности, дернутая, образовавшая петлю и небольшой разрыв на полотне реальности. Чаще всего несправедливая смерть. Именно такие эмоции могут влиять на реальность сильней всего.
Некоторые «зацепы» люди создают своими руками вот так, как здесь, устраивая у дороги места почитания погибших. Зачем Зачем каждый раз напоминать себе и другим о том, что здесь когда-то произошло Зачем тревожить «рану» на полотне реальности, не позволяя ей затянуться и самостоятельно разгладиться Со временем такие «раны» начинают гнить, воспаляться и распространяться. Пройдут годы, и место наберет достаточно гнили, чтобы причинить еще больше вреда.
Кстати, как ни странно, самыми спокойными в плане «зацепов», опять же, из моей практики, являются кладбища. На мой взгляд, причиной этого спокойствия служат погребальные ритуалы, существующие в любой, или почти любой религии. Не знаю, хранят ли память о первопричине подобных ритуалов люди или же просто совершают их потому, что так принято, но подобные ритуалы действительно работают. Они создают нечто похожее на заплатку на ткани реальности, разглаживая возможные «зацепы» и успокаивая аномальщину. Возможно, именно поэтому самоубийц и прочие неблагонадежные элементы было принято хоронить за пределами кладбища. Их эмоции не успокоить никакими заплатками, а беспокойство, которое они способны создать, «перебудив» половину кладбища, трудно переоценить.
Собственно, именно этим я и занимаюсь. Исследую подобные аномальные места. Иногда получается их успокоить. Слишком редко, но все же. Большая часть таких мест, увы, появилась слишком давно, чтобы можно было узнать их первопричину. К тому же, достаточно старые со временем начинают бесконтрольно разрастаться. И если раньше аномальные места в основном находились за пределом обитания человека, то в последнее время все больше их начинает появляться в городах. И причина тут не только в разрастании этих самых городов.
В этот раз мне повезло. Аномальничать ни с того ни с сего начала самая обычная улица в самом обычном городе. И по меркам истории, совсем недавно. Всего тридцать лет назад. Вряд ли ей понадобилось намного больше времени для того, чтобы набраться сил перед первыми проявлениями активности. Так что на этот раз у меня в руках довольно свежий след, который, вполне возможно, еще можно отследить.
Впрочем, активность улицы заметна лишь тому, у кого наметан глаз на подобные несоответствия. Вряд ли полиция или местные способны обратить внимание на то, что в их городе на отрезке в несколько кварталов ежегодно в две последние недели февраля пропадает трое человек. Все трое приезжие, всегда приезжие и всегда мужчины. Сколько вообще людей пропадает в стандартном городе-миллионнике в год Много. Так что на это совпадение вряд ли кто-то обратил внимание.
Оставив машину на парковке у отеля, удачно расположенного на нужной мне улице, я поднялся в номер. Работы предстоит немало. Всю информацию по интересующему меня вопросу в интернете я уже перешерстил. Да и немного ее было. Скорей всего, интересующий меня инцидент случился в советское время. В то время народ лишними трагедиями не тревожили. Даже какие-то крупные катаклизмы по возможности максимально долго скрывали от населения. Что уж говорить о мелких, но трагичных случаях Есть надежда на местный архив, но кто ж меня туда пустит Еще вариант краевед. Но и ими интернет не баловал. Оставался еще один шанс, но он и наименее достоверный опросить старожилов. Старики любят поболтать, но в их рассказах приходится всю информацию делить на два, а то и на три.
Отставив бесполезный ноутбук, я растянулся на казенной кровати. Мысли крутились, подобно вихрю, не позволяя заснуть. Изначально я планировал посетить этот город раньше. Но дела закрутились так, что стартовать пришлось одним днем, именно тогда я вычитал, что на интересующем меня отрезке уже пропали двое. Двое в один день. Может, в этот раз активность повысилась Но с чего Вроде ничего экстраординарного здесь не происходило в последнее время. Так в чем дело
Вода. Вода накрывала с головой, и что-то тянуло на дно. Достаточно быстро, чтобы пятнышко света над головой стремительно удалялось, и достаточно сильно, чтобы сопротивляться этой силе не было возможности. Я чувствовал себя связанным, я не мог пошевелиться. Толща воды сдавила легкие, выжимая из них воздух. Вырвавшиеся пузырьки воздуха устремились к поверхности.
Подскочив на постели, я потратил какое-то время на то, чтобы отдышаться и выпутаться из простыни. Ненавижу такие сны. Они часто бывают на местах аномалий, но вот разгадки не давали ни разу. Лишь пугают. Хотя в этот раз еще слабенько. Пару раз я просыпался в пододеяльнике. А если ночевали в лесу, то и под палаткой. Все же место не слишком сильное — это радует.
Практика показывает, что больше всего доверия у пенсионеров вызывают представители общественных организаций и журналисты. Последним я обычно и прикидывался, когда начинал собирать информацию. В потоке информации и жалоб на правительство, маленькие пенсии и высокие цены нередко проскальзывали крохи нужной мне информации. С этого и стоило начать. Если не получится с пенсионерами, придется искать путь или в архив, или к краеведам.
Пришлось изрядно погулять вдоль улицы, приставая к прохожим, попутно любуясь на реконструкцию или ремонт, который затеяли тут коммунальщики. Вырытый котлован перекрывал всю улицу, матерящиеся рабочие отправили меня по известному маршруту и сотрудничать отказались. Рейд по дворам в поисках старушек на лавочках принес результат только ко второй половине дня. Выдержав допрос похлеще, чем в полиции, я все же сумел влиться в стайку старушек, представившись журналистом несуществующей газеты. Правда, повернуть разговор в нужное мне русло удалось далеко не сразу. Но через пару часов, когда удалось вставить слово, картина начала вырисовываться. Не считая обычной бытовухи, которая была относительно недавно, и где бомжи подрались, кто-то пьяный уснул в сугробе, и Манькин муж забил ее по пьяни и прочего-прочего, проскользнула информация о «том случае с кипятком». В эту оговорку я вцепился, аки бульдог, и уже совсем скоро стал счастливым обладателем некоторых деталей происшествия.
«Тот случай с кипятком» на деле оказался обычным, по сути, явлением для современности. Лет сорок назад, аккурат в феврале прорвало то ли теплотрассу, то ли трубы с горячей водой. Вода размыла грунт, и вот в эту самую промоину и провалились трое школьников, которые приехали на экскурсию в музей, расположенный тут же недалеко. Спасти их, само собой, не удалось. Не удалось даже найти тела. Вода не только подмыла асфальт, но и разрушила кладку старинного коллектора, в который еще при царе была заключена река. Не знаю, виной тут была горячая вода или кладка просто не выдержала веса труб, и вода стала последней каплей, но, похоже, тела смыло именно туда.
Узнав все, что смог, от пенсионеров, я под благовидным предлогом ретировался в отель. Похоже, именно этот случай — то, что мне нужно. Все сходится. И трое погибших, и время, и половая принадлежность. Только вот тела так и не были найдены. Значит, они где-то в коллекторах до сих пор. Внезапная незаслуженная смерть и отсутствие должного захоронения. Достаточно факторов для образования аномалии. Таких порой можно успокоить, захоронив останки должным образом. Но вот как их найти Единственный ответ напрашивался сам собой спуститься в подземную реку, найти, собрать и похоронить. Но вот можно ли собрать останки погибших в подземной реке
Пришлось обращаться к диггерам. На поиски пришлось потратить весь вечер и половину ночи. Но, в конце концов, знакомый знакомого знакомого третей тети второго мужа восьмого хомячка вывел меня на достаточно опытного человека в этом городе, который мог знать об интересующей меня реке. Еще половину ночи я потратил на разговор с ним. В итоге решив встретиться утром на нейтральной территории, мы разошлись спать.
Знакомый хомячка встретил меня утром в кафешке неподалеку. Окинув мою скромную персону, похожую на диггера ровно столько же, сколько и на журналиста, подозрительным взглядом, все же выложил на стол папку с документами, среди которых оказался и от руки начерченный план нужного мне коллектора.
— Какой-то слишком небольшой отрезок, я скептически осмотрел план, покрутив его и так и эдак.
— Ты вообще давно был в коллекторах вопрос знакомого был прямо-таки пропитан недоверием.
— Я там вообще не так часто бываю, ну что поделать Я не слишком люблю подземелья. Да и диггер из меня не лучше, чем балерун.
— Коллектор построен очень давно. Карт его не осталось. О нем никто и не вспомнил бы, если бы не промоина. Залаз всего один и через другой коллектор, врезанный уже в восьмидесятых. Вниз по течению завалы. Местами на две третьи высоты. Там без акваланга делать нечего. Я там был один раз и возвращаться не планирую. И тебе не советую.
— Воняет
— Мертвечиной.
А вот это было уже плохо. И не только то, что аквалангом я предусмотрительно забыл озаботиться. Мертвечиной пахнут действительно плохие места. И плохие не только в плане экологии. Реки мертвечиной пахнуть не должны, даже подземные.
Но особого выбора у меня не было. Оставить все, как есть, и даже не попытаться расследовать я не мог. Быстро распрощавшись с диггером, напоследок срисовав у него «карту», я вернулся в отель. Следовало подготовиться к экспедиции.
Ночь наступала на город мягкими лапами в тот момент, когда я ковырялся в замке заброшенного спуска в коллектор, по крайней мере, я надеялся, что заброшенного, стараясь привлекать как можно меньше внимания к этому факту. К счастью, прохожими эта местность не изобиловала, и мое небольшое хулиганство осталось без внимания.
Под землей пахло сыростью, грязью и еще чем-то неуловимым, но навевающим мысли о вечности. Если диггер не ошибся, мне следовало пройтись по этому коллектору с полкилометра, спуститься в одно из боковых ответвлений и просочиться в спуск, который в это время года, я надеялся, окажется достаточно сухим и широким, чтобы я смог в него протиснуться. Что делать дальше, предстояло решить на месте.
Если при подходе запах тления едва ощущался, то, когда я все же преодолел спуск, умудрившись за что-то зацепиться одеждой, застрять, немного побарахтаться, борясь с мыслью, что меня здесь если и найдут, то только в случае планового обследования коллектора, но все же освободился, шлепнувшись в итоге в холодную до судорог воду подземной реки, запах приблизился по значению к нестерпимой вони. Что могло издавать эту вонь, я не знал и не особо стремился.
Сидеть в воде особого удовольствия не доставляло. Пришлось подняться на ноги и отправиться вниз по течению. Если я прав, то кости могли осесть в одной из водобойных ям, а если нет… то я этого, cкорей всего, никогда не узнаю.
Радовало уже то, что в одном диггер оказался не прав. Завалов мусора не было. По крайней мере, не было таких, которые закрывали бы хотя бы половину туннеля. До первого «водопада» я добрался без происшествий. Спустился, хоть и не сразу, и почти сразу же почти свалился во второй, повыше. С рядом предосторожностей преодолел и его и именно там наткнулся на первую свою находку.
Несколько больших костей и череп, явно детский. То ли его сюда вымыла вода, то ли вытащили крысы. Но он лежал у кромки воды, белея в луче фонаря. «Просто не будет». Присев рядом, я стянул перчатку и осторожно коснулся кости самыми кончиками пальцев.
Вокруг была вода. Море или океан — трудно судить с той точки, в которой я оказался. А оказался я на одинокой скале, торчащей, подобно пальцу невидимого гиганта, из воды. Из той же воды, насколько хватало глаз, торчали руки, головы и другие части тела, пребывающие в бесконечном и хаотическом движении. Казалось, что все эти люди привязаны к чему-то под водой и никак не могут всплыть.
— Ужасно, правда — ребенок, мальчишка, стоял на той же скале по колено в воде и снизу вверх смотрел на меня.
— Ужасно, — согласился я, рассматривая открывавшийся вид и чувствуя себя от этого непередаваемо жутко. — Что это
— Это — Море Слез. Ты никогда не думал, почему умерших принято вспоминать со светлой грустью Потому что те, кого топят в слезах, в итоге оказываются здесь. Но многие в своем эгоизме забывают об этом. Их горе, их утрата заставляет нас оказаться здесь. Мы тонем и не можем выплыть, а они не знают. Они лишь тешат свою боль. На нас им наплевать.
— Думаешь, наплевать
— Думаю. Сколько раз я пытался объяснить это своей маме Но в итоге я застрял здесь так же, как и остальные, — мальчишка вдруг развернулся и посмотрел на меня абсолютно хищным взглядом. — Ты же знаешь, что мы хотели забрать тебя Ты должен был стать третьим.
— Не смогли — я улыбнулся и, спустившись по скале, каждое мгновение угрожая вот-вот рухнуть в воду, сумел дотянуться до ребенка, коснуться холодной руки.
— Не смогли, — он вздохнул и вновь перевел взгляд на свинцовое море под темно-серым небом. — Как ты смог обрести плоть
— Пришло время, и я понял, что месть не поможет мне обрести покой. Но я могу поглощать силу, что создают аномалии, и сохранять подобие жизни. Первой я поглотил свою аномалию и смог освободиться, смог покинуть то место. Ты и твои друзья, вы хотите освободиться
— Хотим. Но времени осталось совсем мало. Пришлось торопиться с тремя в этом году, и… из-за тебя мы, похоже, не успеем.
— Как мне найти вас Вы хотите, чтобы вас похоронили
— Нас похоронит обрушившийся тоннель. Ты же видел рабочих Ты ничего не сможешь сделать. Если хочешь — забери нашу силу. Она нам не будет нужна, когда не останется воды.
Себя я обнаружил все на том же месте, у стены туннеля, касающимся небольшого и холодного черепа.
— Пусть будет так, как вы хотите.
Осторожно убрав руку, я поднялся со своего места и прислушался. Маленький призрак был прав. Рабочие еще не знают, что вызовут крупный обвал туннеля. После такого обвала им будет проще выкопать для подземной реки новое русло, чем восстанавливать старое. Призраки чуют такие вещи, потому что связаны со временем не только в прошлом, но и в будущем. Все, что осталось мне, — впитать энергию этого места и двинуться дальше на поиски. Сколько еще подобных аномальных мест я смогу найти и обезвредить прежде, чем они закончатся Когда они закончатся, я тоже утрачу плоть, утрачу подобие жизни и смогу, наконец, освободиться, узнать, что там, за гранью, которую так боятся люди. На сколько еще веков я останусь подобием человека Сколько еще аномалий они создадут Как же я это ненавижу.
Estellan

Источник