Ветхость бытия

Старший сержант Лидочка Иноземцева стояла меж распахнутых штор, когда новорожденное солнце стрельнуло первым утренним лучиком в окно коммунальной квартиры. В той же комнате смотрел очередной сон в железных сетях старой кровати Самсон, опутав половину постели своими роскошными волосами. Весь коммунальный улей, за исключением Лидочки, ещё спал мирным сном. За стенкой под убаюкивающий храп тёти Сары младенческим сном спал дядя Абрам. В маленькой комнатушке смотрел свои необычные сны Йося. Не менее красочные сновидения приходили и к Гедевану, спящему в комнате по соседству. В самой большой комнате встречали утро в объятиях Морфея Ной с сыновьями. Ну и, наконец, в одной из комнат ночевали братья Яша и Эсав. Обитатели коммуналки жили как большая дружная семья. Случались, конечно, и ссоры и досадные недопонимания. Однажды, например, один из жильцов, услышав голоса, пытался заколоть собственного сына. Бывало и такое. Но по большей части всё, что творилось в этих ветхих стенах, лишь забавные истории, поучительные и не очень. Они происходили оттого, что все эти до боли родные друг другу люди целую, казалось бы, вечность, варились в одном большом коммунальном котле. Некоторые из этих историй я и хочу поведать. Впрочем, не удивляйтесь, если вам будет казаться, что вы их уже где-то слышали. Всё уже придумано, написано до нас. Всё было. И был вечер, и было утро.
День первый
Старый Ной первым въехал в эту квартиру. Было это так давно, что и сам Ной плохо помнил, когда именно. Зато помнил он точно, что въехал сюда с сыновьями и женой после чрезвычайного происшествия на прежней квартире. Старик рассказывал эту историю так часто, что все квартиранты знали её буквально наизусть. Любил он её рассказывать, когда все собирались на кухне и готовили ужин:
Жили мы, значит, тогда на Ришельёвской, начинал он каждый раз свою историю. И жили помимо нас в той квартире ещё две семьи: ну, я вам скажу, не дай бог таких соседей никому! Шум, гам и прочее столпотворение! И в квартире над нами тоже жили, получается, соседи наши. И, я вам скажу, дай бог таких соседей каждому: ни слуху, ни духу. Таки никто до сих пор и я сам не уверен, что там над нами хоть одна живая душа жила! Но представьте себе: по доку́ментам там целый табор должен быть! И, видимо, как и меня, так этого бедолагу сверху достали эти, с позволения сказать, жильцы, что тот не выдержал и сорвал резьбу на всех водопроводных кранах к соответствующей матери! И поделом! Но вот оказия: и я же тут! А я таки никогда не нарушал ни разу элементарных правил общежития! А тут воды уже по щиколотку натекло, потом по колено! Я жене кричу: хватай детей и портреты праотцов! Спасаться надо! Чудом спаслись. А тех других совсем затопило. И поделом.
Все слышали эту историю не в первый раз и уже настолько привыкли к ней, что никак её не комментировали и никаких вопросов не задавали. Только сторож Фомич, который часто захаживал в гости к квартирантам выпить рюмочку да потравить байки, всё никак не унимался:
То есть как это, всю квартиру затопило! делал он круглые глаза.
Всю!
До потолка
До потолка!
И все погибли
Все.
А ты спасся.
Да.
А окна
Что окна
А окна, щели Ну квартира ж не кастрюля, чтоб в неё вода набиралась!
А вот так: набиралась-набиралась и набралась до потолка! А как это у тех, кто воду сверху лил, спрашивай!
И Фомич махал рукой, называл Ноя сказочником, говорил, что тот ссылается на несуществующие авторитеты и уходил недовольный к себе в каморку. А Ной лишь лукаво улыбался, довольный в очередной раз успехом своей байки.
День второй
Старик Ной очень любил футбол. Каждую неделю он садился перед телевизионным приёмником и с интересом смотрел игру. Нередко кто-нибудь составлял ему компанию. Болельщицкий интерес Ноя, впрочем, всегда и для всех оставался загадкой, как и в этот раз.
За кого болеешь, отец
Как за кого, за Маккаби! удивленно отвечал Ной.
Это понятно, а за какой именно Тель-Авив Хайфа Их же два на поле!
Ной смотрел на сына с выражением абсолютного непонимания, даже с ноткой жалости, и вполголоса чеканил само собой разумеющееся:
За тот Маккаби, сына, который ведёт в счете.
Так пока ноль-ноль.
Так вот пока я ни за кого не болею.
Знаешь, вот из-за такого подхода и появляются анекдоты про евреев.
Я тебе, душа моя, имею сказать две вещи: во-первых, прекрати хамить, а во-вторых, не мешай папе впечатляться пока ещё нулевой игрой!
После этих слов юноша стыдливо притих. Старик же продолжил смотреть футбол и, яростно потрясая кулаками, кричал: «Вперёд, Молоты! Вперёд, Маккаби!» Единственное, что могло омрачить Ною спортивный праздник, это когда два «Маккаби» играли вничью. «Вот таки не знаешь до финального свистка, за какой из Маккаби болеть!»
День третий
Два брата, Яша и Эсав, были студентами. Эсав примерным, посещал все лекции и, приходя поздно вечером домой, продолжал грызть гранит науки. Иногда это была его единственная пища за день. Тяготы студенческой жизни притча во языцех. Яша же был студентом иного сорта: часто прогуливал, любил сидеть дома и от нечего делать кулинарил. То яичницу состряпает, то суп сварит.
Сидел как-то вечером Эсав дома, примус починял, отдыхая от праведных трудов, как вдруг учуял он ни с чем не сравнимый аромат похлёбки, которую варил на кухне Яков. Пришёл он к брату и попросил того угостить его супом. На что Яша ответил: «Отдай мне свой примус и ешь хоть всю кастрюлю!» Эсав подумал-подумал, да и согласился.
Ну, разумеется, на сытый желудок Эсав свой примус потребовал обратно, да не тут-то было. Братья на этой почве даже повздорили немного, но, слава богу, до криминала не дошло. Примус, который Яша выменял у брата за похлёбку, так и остался у него. Ну, ничего не поделаешь. Надо думать, прежде чем примусами разбрасываться!
День четвертый
Вот! Вот! А я вам говорил! Гедеван стоял посреди двора, глаза его бешено вращались, а сам он размахивал руками, стоя у бельевой веревки, на которой висел его ватник. Трава-то мокрая, вся в росе! А ватник сухой! Видели! Видели!
Ту же самую картину, только с точностью до наоборот, можно было наблюдать днём ранее, когда на бельевой верёвке висел полностью мокрый ватник, а вокруг не было ни росинки. Гедевану почему-то казалось, что это какой-то знак свыше и что всё это что-то значит. Соседи снисходительно относились к его чудачествам, пока он не надумал себе, что это знак и что он должен уехать воевать в Палестину. Впрочем, впоследствии, многие поумерили свой скепсис, когда до них дошли новости о геройствах Гедевана.
День пятый
Самсон был товарищем высоким, широкоплечим, обладавшим нечеловеческой силой и выносливостью. Работал он на сталелитейном. Лом или гвоздодёр мог согнуть голыми руками. Была у парня ещё одна особенность: Самсон был единственным, кто в ту пору свободно ходил с длинными волосами. Нет, конечно, это отнюдь не поощрялось. И не раз пытались его постричь все, кому это, так или иначе, вменялось в обязанности: от учителей до участкового. Но попробуй постриги такого детину. В конце концов было решено добраться до Самсона хитростью. Подослали к нему старшего сержанта Лидочку Иноземцеву, разумеется, под прикрытием. Долгое время подбиралась к нему старший сержант. И пластинки новые с ним слушала, и на танцы ходила. Добравшись, наконец, обманом, до волос спящего Самсона, остригла она его. И ослаб Самсон. И надел он костюм и очки. И стал работать бухгалтером на производстве, не вставая из-за стола своего. И так была рада этим «позитивным переменам» старший сержант Иноземцева, что вышла за Самсона замуж. И совсем зачах тогда бедняга.
Однажды на семейном вечере, когда ужинали у четы Иноземцевых тёща Самсона, зять его и прочие родственники, сжалилась над несчастным Лидия, разрешила выпить стопочку, расслабиться, потанцевать. К тому моменту, хоть из-за несчастного вида Самсона не было то сильно заметно, отрасли его волосы. И выпил Самсон, и стал плясать с тёщей, и разгулялся, и разошёлся. И, опершись о дверной косяк, обрушил полквартиры к чертям собачьим на головы дорогих родственничков. Прекрасная, героическая кончина.
День шестой
Все жители коммуналки иногда собирались в комнате Ноя и ужинали за общим столом. А тут и поводов немаловажных было предостаточно. Гедеван прилетел из армии на побывку. Дядя Мойша прилетел в гости из Мемфиса штат Теннесси. Все ужинали, разговаривали, смеялись.
Ной травил байки, Фомич слушал да качал головой; Гедеван с горящими глазами рассказывал Йосе про свой не то сухой, не то мокрый ватник, Йося рассказывал тому в ответ сюжеты своих удивительных снов про коров-каннибалов; дядя Мойша делился новостями из американской общины, ему внимали Яша и Эсав.
Вдруг раздался звонок в дверь. На пороге стоял Человек. С сияющим лицом, вьющимися волосами, аккуратной бородой.
День добрый. Я ваш новый Управдом! сказал, сияя, Человек. Теперь у нас всё будет по-новому.
И всё стало по-новому.

Источник