Чертов цвет

По роду занятий мне часто приходится ездить по европейской части нашей необъятной Родины, причем не по городам, а все больше по деревням да по пригородам. Я историк, ну и на досуге собираю разного рода истории. Где-то фольклор, где-то просто для души страшилки, которые рассказывают люди.
Эту страшную историю мне рассказала одна женщина. Когда мы познакомились, ей было уже за пятьдесят, двое детей, внуки подрастали. В принципе, Елена (назовем ее так) была не против того, чтобы историю где-то опубликовали, но из уважения я изменил и имена названия, фигурирующие в рассказе, а удобства ради поведу повествование от ее имени. А рассказала она следующее.
Я сама в городе родилась. Сюда мать моя переехала к отцу, он на заводе работал. А мать моей матери, бабка Марья, всю жизнь прожила в деревне. Деревня не Бог весть какая два десятка домов, километров сто от города. Бабушку свою я очень любила, жалко только, что видела ее редко, в памяти она у меня осталась, как самый добрый человек, который ближнему ни на словах, ни на деле дурного не сделает, не пожелает. А вот в самой деревне ее чего-то не любили, нет-нет, да бросит кто-нибудь, что, мол, ведьма. Ну а мне же любопытно, почему. И как-то приехала к бабке Марье, мне тогда лет двадцать, наверное, было. И вечером, за столом сидючи, спросила. Та отшутиться попыталась, ну а я ей не дала, и она мне рассказала, с чего все началось.
Я когда в твоих годах была, рассказывала бабка Марья, в одного парня влюбилась. Ох, и красавец был. В соседней деревне жил, по вечерам на гармони играл. И он на меня, вроде как, поглядывал, поговаривали, даже свататься собирался. А как-то раз привезли в соседнюю деревню чудо техники граммофон. Мы тогда еще ничего подобного не видели, ну я и подружек и уговорила. Разоделись мы и пошли. А в клубе народу тьма, не протолкнуться. Пришли, посмотрели, да и заслушались. Время уже позднее смеркаться стало, а мы рты поразевали, слушаем, как музыка играет. Девки, подружки мои, слушают, а я нет-нет, да по сторонам поглядываю своего ищу. В клубе его не было, я и думаю, может, на улицу вышел, покурить. Вышла из клуба и, как на грех, углядела стоит Яша под деревом и лобызается с какой-то девкой из местных. Ну, я, дуреха, разрыдалась и бегом оттуда побежала. Долго ли бежала, не знаю, села у какого-то дома на скамеечку, сижу и плачу, слезы рукавами утираю и тут слышу — подошел кто-то и рядом подсел. И тихо так спрашивает: «Ты чего ревешь Красоту такую слезами портишь». Я голову подняла, смотрю сидит парень, не из наших, одет как-то необычно, во все черное. Сидит и лыбится. Я ему как на духу все и рассказала, а в конце прибавила: «Была бы моя воля, со свету сжила бы и его, и эту девку-разлучницу». А парень только больше улыбается: «Так бы и сжила». Ну, я кивнула и сильнее заплакала. А он себя по коленям хлопнул и говорит, словно самому себе: «Ну, чего авось чего путное да выйдет». Встал, руку мне протягивает: «Потанцуй-ка со мной, Марьюшка». Я от удивления даже не заметила, что он ко мне по имени обратился. Взял он меня за руку, со скамейки поднял и давай по кругу меня водить то в одну сторону, то в другую, еще и приплясывает. И все быстрее, быстрее ведь, каждый круг все шире, и чем шире круг, тем больше улыбается. А под конец вообще в голос хохотать начал, ну и я про слезы забыла, танцую с ним и смеюсь. Тут глядь, он мне другой рукой что-то протягивает и кричит: «Бери, бери, пока даю». Ну, я и ухватила, только не заметила, чего. А он еще сильнее расхохотался, оттолкнул меня, благо, что на ту же скамейку упала, ногой топнул и как не было его.
Утром проснулась сижу на той скамейке, волосы растрепанные, а в руке цветок какой-то полевой, а полянка передо мной и действительно притоптана, будто танцевал тут кто. Цветок я выбросила, пришла домой, мать на меня напустилась: «Где ты шлялась, окаянная Отец с мужиками уже искать тебя собрались». Ну, ничего, пошумела и отошла.
А дня через два вести пришли недобрые. Яша мой заболел, а с ним еще одна девица из соседней деревни. Не пьют, не едят, день ото дня сохнут. Тут я испугалась и матери все рассказала. Та поохала, поахала и повела меня к местной бабке Пелагее. Та меня послушала, пошептала что-то, а потом и говорит: «Ох и натворила ты, девица. Не в моей силе тебе помочь, Яшу я твоего уберегу, а как дальше с этим жить сама думай, ежели кому зла пожелаешь —
несдобровать тому человеку». Сказала это, взяла хлеба буханку, крынку с молоком и пошла, как я потом узнала, в соседнюю деревню к Яше Его дня через четыре выходили вместе с той девицей. А я я с тех пор так и живу, стараюсь зла никому не желать, только в деревне как-то про все это прознали и ведьмой нарекли. Я и мужа-то найти отчаялась уже, пока твой дед не приехал. Он из партийных был, во всю эту бесовщину не верил.
Рассказала мне это бабка Марья, да и спать пошла. Я подумала еще тогда, что вон чего бабулька у меня нафантазировала да только эта история продолжение имеет.
Заболела моя бабушка. Болела долго, тяжело, все в постели металась, кричала чего-то. Мы ее в город привезли, по очереди дежурили: ночь я, ночь мой брат младший, ночь мама. Я тогда уже замуж вышла, второго родила, да только проблемы дома были. Подруга наговаривала, мол, муж мой Боря гулять от меня начал. Ну и злая я была тогда на него да не в этом суть. В ту ночь мне за бабушкой ходить выпало.
Я приехала, легла в соседней комнате. Ночью проснулась чудится мне, что в комнате с бабушкой есть кто-то. Зашла туда, смотрю, а у ее кровати парень стоит. Красивый, высокий, сам в черное одет. Стоит и ухмыляется, наклонился к ней и говорит: «Ну что, Марьюшка, понравился тебе мой цветочек А давай-ка назад заберу». Тут бабка моя заворочалась, захрипела, я только и разобрала, что слово «бери». А парень тот вдруг ко мне повернулся, я бежать, а у меня ноги словно к полу приросли, а он на меня глянул, расхохотался в голос и говорит: «Эх и зла в тебе, Лена Хочешь, я и с тобой потанцую». И стал ко мне подходить, шаг делает и пританцовывает. Тут меня холодным потом прошибло вспомнила, что мне бабка рассказывала, ну и я давай молитвы читать, какие знаю. Как он первые слова молитвы услышал, так вдруг нахмурился весь, улыбаться перестал, зыркнул на меня, ногой топнул и пропало все.
Проснулась я утром, думаю еще, что за дурной сон привиделся. Пошла к бабушке, а она уже коченеть начала, ночью померла. Пригляделась, а у нее в руке цветочек полевой, высохший.
Вот такую историю мне как-то рассказали. Верить в нее или нет — решайте сами.
Автор: Арина Ключанцева

Источник