Нейтраль

Мазнув последний раз кисточкой по поверхности серого ящичка, Геннадий Андреевич откинулся на стуле назад, чтобы на расстоянии исследовать свою работу. Надпись, которую он так тщательно выводил последние двадцать минут гласила: «Машина времени» и чуть ниже: «МВ-1».
Геннадий Андреевич конечно хотел добавить еще пару букв и цифр в эту аббревиатуру, чтобы придать ей солидности, но, решив, что для первого раза и так сойдет, удовлетворенно улыбнулся, пихнул ножкой куда-то под стол баночку с краской и бережно открыл ящичек.
Интерфейс машины, как и любое другое гениальное творение, был скуп и лаконичен. Сверху на сероватой, покрытой многочисленными царапинами от частой сборки и разборки панели находился простенький дисплей, подразумевающий число в полтора десятка разрядов, и небольшая цифровая клавиатура рядом. Ниже располагался переключатель на три положения, каждое из которых было подписано приклеенным прямоугольником бумаги с черными печатными буквами. Правое положение обозначалось «Вперед», левое «Назад», а среднее было помечено лишь одной буквой «N».
Геннадий Андреевич очень гордился этой буквой. Всего один знак, а сколько значений. Тут тебе и «Настоящее», и «Назад», то есть возврат в это самое «Настоящее», и иностранное «Now». Он сощурился от удовольствия и стал похож на толстого лысого кота, таки запрыгнувшего на труднодоступный подоконник и подставившего остатки шерсти под яркое теплое солнце.
Кроме дисплея и переключателя, на серой поверхности машины устроился еще один тумблер, помещавшийся в левом верхнем углу и подписанный как «вкл» и «выкл», а также небольшая, с подушечку пальца, красная кнопка, место для которой было выделено в самом низу панели, у бортика ящика.
Ученый на секунду замер, затем нетерпеливо постучал пальцами по столу и решительно переключил тумблер с «выкл» на «вкл». В утробе машины раздался тонкий, на пределе слышимости писк, затем звонкий щелчок разряжаемого конденсатора, и наступила тишина. Геннадий Андреевич удовлетворенно покивал головой, отмечая дееспособность машины, щелкнул переключателем на положение «Назад» и положил пальцы руки на клавиатуру.
Задумался. Пальцами левой руки постучал по бортику ящика. Снова задумался. Перевел переключатель в положение «Вперед». Задумчиво выпятил губки. Легонько постучал пальцам по носу. Начал было вводить число, нажимая кнопки клавиатуры, но после третьей цифры все стер. Задумался. Еще пару раз нерешительно попробовал набрать какую-то дату, но каждый раз все удалял.
Наконец, осознав, что сегодня он так и не отважится запустить машину, старый ученый собрался сперва точно определить время, в которое хотелось бы отправиться, вернул переключатель в среднее положение «N» и, не задумываясь, вдавил красную кнопку.
Наступило «Настоящее».
Свет, так и не определившись кто он на самом деле, волна или пучок фотонов, замер, прекратив рассекать собой весь объем вселенной. Вселенная тоже застыла, перестала пухнуть и раздуваться. Оцепенели галактики, встали звезды. Перестали вращаться все восемь известных и семь еще ненайденных планет Солнечной системы. На планете Земля, в одном неподвижном доме неподвижного города, словно каменное изваяние сидел на стуле старичок. Палец его давил на красную кнопку. Вокруг него в воздухе недвижимо висели пылинки, которым никогда не придется опуститься ни на стол, ни на сероватую панель машины, ни на маленькую букву «N».
Капцов

Источник