Истории из жизни реальных людей
Первая часть:
Вторая часть: часть:
Четвертая часть:
Альриан пришел в себя и тут же пожалел об этом, потому что после первого мгновения ясности сознания накатила боль. Болело все, начиная от раненого плеча и заканчивая головой. Скрипнув зубами от знакомого ощущения, наводящего на мысли о катающихся под черепом шипастых колесах извечных спутников мага после перерасхода сил эльф попробовал пошевелиться. Результат оказался не таким уж плохим: во-первых, все части тела были на месте и, пусть неохотно, но все же выказывали смирение с судьбой и готовность двигаться; а во-вторых, Альриан понял, что лежит на чем-то мягком, так что отмороженные почки ему не грозят. Но самая хорошая весть пришла парой секунд позже. Разлепив глаза и сморгнув выступившие от яркого света слезы, эльф увидел склонившихся над ним Инерейса и Буфа.
— Очнулся! Ин широко улыбался. Я же говорил, Буф, проспится и будет как огурчик. У нас всегда так!
Альриан подумал, что маги Огня неисправимы. Какие бы передряги на них не сваливались, слуги Оккарда не утрачивали жизнерадостности и прямо-таки горели энтузиазмом. По крайней мере, все знакомые друиду Огненные были именно такими. Качество хорошее, что и говорить, но, когда ты сам чувствуешь себя как бурундук, упавший с кедра, через которого потом переехала телега Словом, эта их жизнерадостность иногда очень раздражает.
Вероятно, на лице друида отразилась соответствующая гамма чувств, потому что Буф обеспокоенно спросил:
— Что, брат, худо
Альриан открыл было рот, но лица друзей над ним пришли в движение и отодвинулись в сторону. На смену им пришел здоровенный шнобель Хоона, из-за которого лишь чуть-чуть, как будто смущаясь, показывались все остальные части тролльской физиономии. Альриан невольно фыркнул.
— Смеешься Хоон явно понял, в чем дело, и в его обычно спокойных синих глазах на миг блеснули веселые искры. Раз смеешься, значит живой. Дай-ка посмотрю плечо.
Пока Хоон разматывал повязку, Альриан нашел в себе силы спросить:
— Сколько времени прошло
— Ты пролежал полутора суток, — донесся откуда-то сбоку возбужденный голос Буфа. И почти не дышал! Я уж собирался идти «два на два» копать, да спасибо Хоону нащупал он твое сознание, не пустил! гном как всегда был прост и прямолинеен, как свежеоткованный гвоздь.
У его народа было не принято говорить «могилы». Земля для гномов исток и устье, начало и конец жизни. Они верили, что, опускаясь в нее, просто входят в новую дверь. Отсюда и пошло выражение «полтора на полтора» — обычный размер для двери в гномьих постройках. А для товарища-эльфа от природы точный в формулировках Буф, вероятно, решил сделать проем побольше. Ну, чтоб тот об притолоку не стукнулся.
— А я говорил, что все будет нормально! опять воскликнул Ин. Это он переколдовал! Я вот тоже однажды на спор десяток огненных шаров разом кинул так потом часа три встать не мог, голова как дупло была!..
— Тихо! шикнул Хоон, единственный из всей троицы сохранявший ледяное спокойствие. — Не галдите, у Аля и так голова раскалывается.
— А что с Лео воспользовавшись паузой в потоке фраз, Альриан задал главный вопрос.
— Сам у него спросишь, как вернется, — проворчал тролль и, поймав непонимающий взгляд друида поспешно добавил, — охотится он, охотится. Хотел дождаться, пока ты очнешься, но не смог. Говорит, после чудесного спасения желудок в рог трубит, а кишки марш играют.
Альриан улыбнулся и прикрыл глаза. Если уж вервольф начал изъясняться в своей обычной манере да еще и пошел охотиться, значит с ним все в порядке. Было странно и глупо сомневаться в словах Смерти, но такова уж природа всех целителей: пока они лично не удостоверятся, что с пациентом все хорошо не успокоятся.
— Твое плечо почти зажило, только рубец останется, — меж тем продолжал Хоон, — а с головной болью я могу разобраться хоть сейчас Да только не хочу своей магией в твою лезть. Меня все-таки калечить, а не лечить чужие мозги учили.
— Не надо, — кивнул Альриан.
Во время ментального истощения чародей особенно уязвим, и любое вмешательство в его магическую сущность чревато друид это понимал. Значит, придется терпеть. И, как он надеялся, не очень долго: боль начинала утихать.
— Тогда отдыхай, — распорядился Хоон, — как вернется Лео, будем решать, что дальше делать.
— На-ка, выпей, — протиснувшийся мимо тролля, Буфгард протянул лежащему друиду изрядно закопченную жестяную кружку, — я в вашей вареной траве ничего не смыслю, но Ин уверял, что полезное Хотя по мне деревяшка и деревяшка, все равно, что полено погрызть.
Эльф с улыбкой посмотрел на буроватый отвар, под слоем которого перекатывались, по слегка мятому от походной жизни дну кружки, несколько кусочков черноватого болезненного разрастания, которое иногда появляется на стволах деревьев и знакомо любому путешественнику — чаги. Тут дело было не в увещеваниях Иннерейса: и Буф, и Аль это понимали. Сам друид чуть не с начала их знакомства пытался убедить гнома в том, что отвар из чаги обладает если не целительными, то хотя бы целебными свойствами. А Буф кривил физиономию, шевелил усами и твердил, что не для того он на свет появился, чтобы вареные бревна жевать. И в таком простом жесте, как протягивание чашки с отваром, оба увидели гораздо большее: постепенное превращение неизбежного в отряде товарищества по оружию в настоящую дружбу. Пока несмелую, но все же дружбу.
Глотнув горьковатого напитка и опять проваливаясь в дремоту, Альриан с удивлением понимал, что такой дружбы простой и честной, выражающейся в помощи и сочувствии без ожидания чего-то взамен ему не хватало раньше. В доме у благородного родителя у него были лишь редкие приятели из таких же знатных отпрысков да толпа подпевал-прихлебателей из тех, кому меньше повезло с происхождением. Ни те, ни другие не оставили в памяти даже имен. Затем были года ученичества и уединения. К наставнику Альриан питал огромное уважение и привязанность, но взаимоотношения между учеником и учителем вряд ли могли стать дружескими — слишком большая пропасть лет их разделяла. А уж про скитание по городу и говорить нечего: в то время эльф мог разве что переброситься парой фраз с торговцем в лавке или случайным сотрапезником в трактире. Хотя откровенно пытался избегать и того, и другого.
В маленьком же отряде приключенцев царила атмосфера товарищества и взаимоуважения. По другому жить просто невозможно, когда проводишь долгие дни и месяцы пути в одной и той же компании, да еще и в окружении острого металла, опасной живности и смертоносной магии в любых количествах и проявлениях. А в сражениях закон единственный и всем хорошо известный: кому не доверяют товарищи тот умирает первым. Да и тот, кто сам не может никому доверять, тоже долго не живет.
К искателям приключений приходят многие, и каждый со своим прошлым, своими целями и своими планами. Но за долгие годы существования этого цеха выработалось негласное соглашение: если кто-то принят в отряд — его не спрашивают о том, что было раньше. Важны лишь знания и умения прошлое забывается. Закон этот чтут все приключенцы, и потому он уберегает маленькие отряды от внутренних стычек. И, благодаря ему, в одном строю могут стоять эльфы и гномы, орки и тифлинги, наги и кентавры Все это так, но от товарищества до дружбы путь неблизкий. Однако Альриану казалось, что в их отряде он отчасти пройден, по крайней мере про себя он невольно называл спутников друзьями. Наконец, мысли Альриана окончательно спутались. Размышления превратились в дремоту.
— Аль, — осторожная рука дотронулась до здорового плеча эльфа, и голос повторил настойчивее, Аль.
Друид открыл глаза и увидел над собою звездное небо. Значит, он проспал еще полдня. Товарищи побоялись относить его в палатку и, поскольку дождя не предвиделось, просто обложили со всех сторон одеялами из своих постельных скаток. Рядом с этим ложем стоял на корточках Леофар. Альриан даже спросонок отметил, что выглядит оборотень полностью оправившимся после страшного удара огра.
— Прости, что разбудил, — прошептал вервольф, — как себя чувствуешь
— Нормально, — Альриан прислушался к себе, с удовольствием отмечая, что боль прошла. Колдовать еще денек ему все равно не стоит («А жаль!» — подумал друид, вспоминая слова Смерти о Третьем Уровне). В остальном же эльф ощущал себя вполне неплохо.
— Это хорошо, — отозвался Леофар, — я хотел с тобой поговорить. Не будем будить ребят, отойдем.
Опираясь на крепкое плечо оборотня, Альриан встал. Отойдя к краю поляны, он еще раз окинул взглядом выжженное место побоища. Пока он лежал без сознания, друзья унесли трупы незадачливых разбойников (судьбу же того бедняги, которого парализовал Хоон, Альриан не знал и знать не хотел). Меж тем Леофар прочистил горло и заговорил:
— Аль, я должен тебя поблагодарить. Ты знаешь, мы не любим этого признавать, но ты спас мою шкуру. Так бы эти двое меня уходили
Альриан понимал, о чем говорит предводитель их отряда. Вервольфы многие века соседствовали с эльфами, поддерживая вооруженный нейтралитет. По договору Империя не вмешивалась в дела Кланов оборотней, а те в свою очередь не лезли в ее жизнь. Таким образом, обе стороны оказывались довольны, живя на одной земле, но практически не пересекаясь друг с другом. Тем не менее, эльфы лучше других знали характер вервольфов. Сильные, неукротимые и гордые они не выносили поражений и ненавидели чувствовать себя слабее других. Так что Леофару явно пришлось переступить через себя, чтобы сказать последние слова. Но что-то Альриану все равно не нравилось, не складывалось в единую картину
— Подожди, какие двое внезапно до него дошла суть несостыковки.
— А, ты тоже не заметил зло ухмыльнулся Леофар. — Этот тролль, варг раздери его останки, очень чисто сработал. Смотри, — взялся пояснять вервольф, заметив все еще недоумевающий взгляд эльфа, — помнишь, в самом начале нам показалось, будто бы он ничего не делал Он еще как ворожил, можешь мне поверить. На нас на всех повесили иллюзию: мы воевали с семью антрами и одним призраком. Тот, кого вы с Ином пытались убить Как бы сказать Не существовал. Вам казалось, что он отражает ваши удары, а они просто летели мимо. Даже Ин не поймал свой же огненный шар, а сотворил копье заново, сам того не заметив. А этот гад меж тем сидел в кустах и прессовал мне извилины. Я ведь не просто так замешкался, угодив под этот распроклятый дрын — в горле вервольфа заклокотало. — Ну да ладно. В общем, не выплесни Ин сгоряча столько энергии, что иллюзию просто смело, у нас бы были большие проблемы. К сожалению, я понял это уже в волчьей шкуре.
— То есть, выходит, этот тролль сбежал уточнил Альриан.
— Да, — кивнул Леофар, — ребята считают, что труп превратился в пепел. Я не стал их разубеждать. И тебе не стоит.
— Хорошо. Но, Лео, постой, — Альриан вновь не мог понять логики оборотня, — зачем тогда ты рассказываешь об этом мне
— Во-первых, я твой должник, — этой ночью Леофару явно приходилось говорить много противного своей природе. — А, во-вторых Есть у меня подозрение, что я знаю этого тролля. И боюсь, он тоже знает меня. Не спрашивай, откуда, глаза вервольфа блеснули, отразив свет луны. — Дело не в том, что я не верю тебе. Просто пока я не до конца уверен в своих собственных подозрениях. Это все неважно, оборотень замолчал на пару секунд и, резков кивнув, соглашаясь с какими-то своими мыслями, продолжил, — просто я хочу, чтобы ты понимал. Возможно, на нас начинается Охота. Альриану показалось, что последнее слово вервольф как-то особенно выделил, но почему — он не смог понять. А Лео меж тем говорил:
— Кто именно на нас охотится, я пока не выяснил, но свое дело они знают. Ребятам я этого в жизни не скажу, пока не смогу доказать свои слова. А тебе говорю. Предлагаю выбор, считай это платой за мою шкуру. Ты можешь остаться с нами и будь, что будет. Вполне возможно, что я просто становлюсь старым параноиком. А можешь уйти. Залезай в свои леса, иди назад в город или еще куда-нибудь, хоть чучельником к тому полоумному орку наши проблемы тебя больше не коснутся. Охота, если это она, пройдет стороной, — оборотень еще раз поставил ударение на слове «охота». — Я тебе даже отдам долю в кхм, шкуре неубитого мохноглаза. Леофар ухмыльнулся. — В общем, выбирай. И будем считать, что свой долг я отдал. Решай, Альриан Вергоэль. Но учти, если ты хоть словом обмолвишься об этом остальным, я убью тебя. Леофар явно не шутил.
Альриана обескуражили его слова. «Двадцать проклятых и их мать-потаскуха! Все-таки эти перевертыши ненормальные!» — выругался про себя эльф и сам же удивился грубости извлеченного из сундуков пассивной лексики оборота. Но повод, пожалуй, был. Во-первых, он не понимал, о какой охоте (или Охоте) идет речь. Но спрашивать об этом, пожалуй, не стоило. Было и так видно, что каждое слово Леофар произносил нехотя. А, во-вторых, что за странный способ благодарить за спасение, одновременно приставляя нож к горлу! Хотя, вервольфу и нож-то не нужен И еще. Откуда Леофар узнал его полное имя..
В общем, вопросов было больше, чем ответов. И главный из них уйти или остаться С одной стороны была неведомая опасность (а, немного зная Лео, Альриан был уверен в ее реальности). И раньше друид предпочел бы не рисковать, ведь на кону стояли всего несколько жизней простых антров ничего такого, чем магу Природы нельзя было бы пожертвовать. Но, хотя рассуждения Альриана о дружбе и товариществе можно было бы счесть полусонным бредом, он даже сейчас не сомневался в их правильности. Раньше его болтало по жизни как осенний лист по ветру: куда несет туда несет, зацепиться негде, остаться не хочется. А теперь Альриану казалось, что в маленьком отряде он что-то нашел. Нащупал нечто, чего ему не хватало до сих пор. И упустить его почему-то очень не хотелось: от возможной потери веяло непонятной ледяной безысходностью. Примерно такое же чувство, наверное, испытывает поэт, который, порвав очередной черновик, вдруг ощутил, как слова сложились в строчку, потянулся за листом бумаги И увидел пустой ящик стола, ощущая, как придуманные слова утекают сквозь пальцы, исчезая навсегда.
«Не хочу я опять искать, куда бы пристроиться. Пусть я и чокнулся» — подумал друид, поднимая глаза на верфольфа. Тот стоял вполоборота к нему, скрестив руки на груди, и смотрел вдаль.
— Лео, — Альриану пришлось глотать ком в горле в два приема, — я остаюсь.
Оборотень развернулся и молча протянул руку. Поморщившись от стальной хватки вервольфа, Альриан пожал ее и открыл было рот, чтобы спросить «И что дальше», но Леофар его опередил.
— Забудь наш разговор почти полностью. Живи, как будто его не было. Помни о нем ровно настолько, чтобы чувство опасности не давало тебе потерять бдительность. Теперь, хочешь ты того или нет, мы отвечаем за ребят. А теперь живо спать, к вервольфу вернулся его обычный бодро-командный голос, — мы и так потеряли два дня.
И оборотень, не оглядываясь, пошел в лагерь, оставив несчастному друиду очередной ворох загадок и недомолвок, разобраться в которых пока было невозможно. Но Альриан и не пытался. За годы проведенные в лесах он понял многое, в частность то, что если ты сделал выбор бессмысленно о нем сожалеть. И сколько бы тайн не окутывало неукротимого предводителя их маленького отряда, этот отряд стал для друида еще ближе.