ДУРДАЛИЕВИЧ

 

ДУРДАЛИЕВИЧ Поведаю об одном достойном рассказа человеке. В мире всегда находится место прекрасному. На самом деле, по паспорту, его зовут Мамалик Дурдалиевич (я, конечно, немного изменил, чтобы

Поведаю об одном достойном рассказа человеке. В мире всегда находится место прекрасному.
На самом деле, по паспорту, его зовут Мамалик Дурдалиевич (я, конечно, немного изменил, чтобы вы не нашли его в интернетах, а то его там есть), но на работе все именуют Сашей. Почему, из каких лингвистических побуждений — понять невозможно, да и не нужно. Дурдалиевич — сильно немолодой уже работник скорой, удивительного жизненного пути человек.
Началось с того, что отважный Дурдалиевич, будучи рядовым срочной службы, спас ребенка из открытого водоема, в котором этот ребенок тонул. Ребенок оказался сыном генерала, и генерал после спасения сказал Дурдалиевичу: «Проси чего хочешь!». Вот, а вы еще скажете, что добрых фей не бывает. Послушал Дурдалиевич добрую фею в погонах, и сказал: «Доктор быть хочу». Сильно удивился фея, но пошел навстречу, помог. Сразу в медицинский институт, правда, Дурдалиевич поступать не стал, там и с русским языком серьезные проблемы были да и вообще глобального характера, Дурдалиевич ведь в армию прямиком из аула узбекистонского приехал. Поэтому решил он действовать системно. Поступил в медицинское училище, закончил его и устроился работать фершалом на скорую.
И, надо сказать, задержался на этой работе. Затянуло. Со всех сторон хорошая работа. И авторитетная, и выгодная. Дурдалиевич годами зарплату с книжки не снимал. Ну, он, конечно, по запросам человек не слишком широкий был, но всё же не до такой же степени, чтобы зарплату годами не снимать. Причем с любопытствующими Дурдалиевич охотно делился секретным своим навыком. «Самый главный — это чистый ботинка!». Дурдалиевич действительно крайне тщательно следил за этой деталью своего туалета, ботинки его всегда были до блеска начищены и, с какой стороны ни посмотри, абсолютно безупречны. Да, согласно дао Дурдалиевича, а) ботинки должны сиять, б) снимать их нельзя, и в) руки нужно мыть. Если выполнять с точностью все три компонента ритуала, то уважение к доктору у больных и их родственников должно начинать зашкаливать, что неизбежно скажется на материальном докторском благосостоянии. А если руки не помоешь, и еще снимешь ботинки, то всё, хана, и побить вдобавок могут. Плюс к ботинкам, Дурдалиевич завел себе домашнего зверька в виде аппарата ЭКГ, такого ручного, его погладишь, а он урчит; с этим аппаратом они промышляли по всей Москве, беспощадно делая кардиограммы и сурово ставя разного рода диагнозы, что тоже способствовало благополучию.
Но тяга к высокому взяла свое, и Дурдалиевич поступил в медицинский институт. С генералом или без, но Мамалик Дурдалиевич в возрасте глубоко за сорок поступил в медицинский институт, закончил его, пошел на кафедру учиться неврологом в ординатуру, закончил ординатуру, поступил в аспирантуру и собрался диссертацию писать.
Бинго! Невозможное возможно, когда вот так неосторожно!
На кафедре долго решали, какую тему можно Дурдалиевичу безболезненно дать, в смысле, безболезненно для кафедры, для науки и для Дурдалиевича лично. И неожиданно дали ему тему про МРТ, сиречь магнитно-резонансную терапию. Казалось бы, эпический, как две калевалы сразу, фейл просто неизбежен, поскольку исследование непростое и требующее определенного багажа знаний и умений. Но, поди ж ты, случился матёрый вин, потому что Дурдалиевич резво освоил МРТ и намастрячился сам жать кнопки на аппарате. Настоящий узбекский R2D2, молчаливый и умелый, пишу это не без восхищения. И да, к нужному сроку диссертация была готова. Она, конечно, требовала коррекций по части падежных окончаний, но Дурдалиевич набрал на нее материал самолично, не щадя ни себя, ни коллег.
Просыпается утром, например, в отделении дежурный доктор, потягивается, зевает, пьет чашку кофе и идет в утренний на-скорую-руку-обход. И тут — бац! — одного больного нет. Причем такого, который своими ногами уйти никак не мог. Предрассветная мистика — совсем не то, чего может пожелать себе вменяемый доктор. Ну, тут все начинают с кудахтаньем метаться по корпусу, как куры по подворью, искать. И находят пациента в прохладном подвале, в трубе аппарата МРТ, возможно, даже еще спящего. И подтянутый Дурдалиевич в своих безупречных ботинках делает ему томограмму головняного мозга.
Дурдалиевичу позволяли делать МРТ либо поздно вечером, либо рано утром, всё остальное время аппарат был занят, больница-то большая. Поэтому Дурдалиевич под соловьиные трели занимающегося утра похищал больного из отделения. Воин Тамерлана делает набег на селение. Только в древности всё больше девок уводили, да молодежь помускулистей, на полевые работы. А Дурдалиевичу нужны были только с инсультом. Ну, времена-то меняются…
Скандалить-то никто не скандалил, от мамаликовых действий, если подумать, одна польза была, но привыкнуть долго не могли, да.
Русский язык по-прежнему оставался его слабым местом, но в этом был определенный фан, ибо какие он писал анамнезы, когда выходил дежурить, ах, какие анамнезы… По рукам ходили истории болезни. Дурдалиевич был лаконичен: «Умерла любимая папугая. Больная схватилась за сердце — инсульт!». Какая динамика, какая драматичность в этих немногочисленных словах!
При всем этом продолжал работать на скорой, с неизменным для себя профитом. Машин у Дурдалиевича было две, неважно каких, но две, тут важно количество. Количество вызывало кривотолки на кафедре. Дородная заслуженная работница кафедры, у которой машины на тот момент не было, очень сильно захотела, чтобы Дурдалиевич ее подвозил на работу, тем более, что по пути. В этой ей было мягко, но решительно отказано. Дурдалиевич сказал: «Я с одной машина колеса снял — в один гаражик поставил. С другой колеса снял — в другой гаражик поставил. Кирпичики подложил — стоят, очень красивые!». Да, Дурдалиевич действительно держал машины без колес по разным гаражам. Из каких-то внутренних соображений. Заслуженная работница негодовала в кулуарах: «Вот кто он такой вообще, а у него целых две машины по гаражам стоят», на что ей осторожно замечали, что потому и две, что хорошо по гаражам стоят.
На дежурства Дурдалиевич приходил основательно, с двумя огромными баулами. В одном было всё для крепкого сна: подушка, одеяло, возможно, даже музыкальный мишка. В другом — всё для приготовления плова: казан и куча ингредиентов. Какой Дурдалиевич готовил плов на всю дежурную смену… Больные переставали болеть, когда запах его плова разносился по коридорам.
Собственно, ненавидеть Дурдалиевича было не за что, поэтому его большей частью любили. Очень он был какой-то цельный и самодостаточный.
…Когда подошло время Дурдалиевичевой защиты, возникли некие опасения за сам процесс. Доклад, положим, он выучит, даже с правильными падежными окончаниями, а как до вопросов аудитории дойдет Там же будут сидеть желчные профессора, у которых к этому времени будет уже урчать в брюшке, а профессора, они же как тигры, вовремя не покормишь — бросаться будут. Поэтому Дурадалиевичев микрошеф заготовил бумажки с вопросами такого характера: «спроси зачем мерял височные рога в дебюте», «спроси почему режим «флаер» назван оптимальным» и «про локализацию задай вопрос», рассадил по залу в произвольном порядке аспирантов и ординаторов (это чтобы создать иллюзию массового народного интереса к диссертанту и еще чтобы не пиздели между собой и в морской бой не играли) и раздал им эти бумажки. Ответы на вопросы Дурдалиевич тоже выучил, поэтому когда он слышал знакомый вопрос, то в голове у него включался какой-то триггер и ответ получался очень даже ничего себе. А желчные профессора поначалу пытались вставить свои вопросы, но когда поняли, что тут, чтобы вопрос задать, нужно в очередь становиться, расслабились и начали думать о приятном — расстегаях и белорыбице, которые диссертанты по традиции готовили ученому совету.
Так что стал Дурдалиевич кандидатом медицинских наук и пошел работать дальше на скорую. И зачем ему вся эта эпопея была нужна, так и осталось загадкой. Дурдалиевич, как комета Галлея, промелькнул в жизни кафедральных сотрудников и исчез, оставив пышный хвост воспоминаний: в кометах, известное дело, всегда много всяких загадок.
О Голливуде, запретных удовольствиях и копчике.
Ни для кого не секрет, что продукция фабрики грез успешно влияет на наше сознание, как бы мы ни воротили свои патриотические физиономии.
Дежурила я как-то в приемнике. Было лето, был вечер пятницы. Атмосфэра предвещала и себя же оправдывала: косяками шли объевшиеся сырых шашлыков, напившиеся бормотухи, искупавшиеся в отстойниках и не пришедшие к компромиссам по вопросам отчуждения мобильников в пользу местной гопоты. Часам к 4 ночи поток стал иссякать, и мы с дежурным администратором Линой, усталые и одуревшие, выползли покурить на эстакаду.
Молча любовались звездным небом, желтыми глазами фонарей и в особенности пустой дорогой, на которой не было ни одной скорой.
Из медитативной дремы нас вырвали свет фар и визг тормозов на эстакаду влетел черный джип. Из джипа выскочили трое мужчин и принялись хаотично метаться.
«Опачки, разборки!» подумали мы с администратором и попытались слиться с местностью, вспоминая истории старожилов больницы, неоднократно оперировавших под дулом автомата. Маскировка не удалась, мятущиеся мужики нас разглядели и рванулись с криком:
— Помогите! Там у нас женщина!
При ближайшем рассмотрении дяденьки оказались разновозрастными и вполне приличными, без явных признаков криминальной деятельности на лицах. И лица эти, кстати говоря, были весьма натурально перепуганные.
Мы с администратором поняли, что бить, скорее всего, нас не будут, встряхнулись и уточнили, что за женщина и по какому поводу ее к нам привезли.
Мужики дружно смутились, потом что-то невразумительное залопотали наперебой.
— Понятно, — вздохнула Лина, — Ведите ее в смотровую.
Дяденьки закивали, побежали кбагажнику джипа и извлекли из него скрюченную стонущую девицу в абсолютно прозрачном платье наподобие рыболовной сети, чулках и туфлях на многосантиметровых каблуках.
— Ты смотрела «Мальчишник в Вегасе» спросила меня администратор деревянным голосом.
— Угу, — ответила я таким же, — Но это больше похоже на «Как я встретил вашу маму».
Мужики тем временем наматывали круги по приемному, не зная, куда пристроить полуголую страдающую девушку. Я загнала их в смотровую и велела уложить пациентку на кушетку. Лина тем временем пошла оформлять историю болезни:
— Как зовут больную
— Моника — растерянно отозвался старший из сопровождающих.
— Фамилия
— — на лице мужчины было написано откровенное мучение, — Детка, как твоя фамилия
— Людмила Васильевна Скоропадова я! проныла девушка. 1990 года рождения!
— А случилось что Что болит влезла в беседу я, потихоньку осматривая прелестницу в подобии платья.
— Она упалана попу — ответил один из мужчин и залился такой краской, что казалось, сейчас стены забрызгает.
— Сама упала или вы ее били и мучили спросила я, сделав максимально зверское выражения лица. Что скажете, Людмила Васильевна Звать стражей порядка
— Не надо никого звать! хором запротестовали все четверо, а старший из мужчин еще и добавил, Мы сами вам все расскажем! МоникаЛюда не даст соврать!
В общем, я была права, вспомнив «Как я встретил вашу маму».
В любой компании всегда найдется свой Отвратительный Барни, готовый привнести в стандартное мероприятие большую долю ухаботины. В данном случае им оказался общий друг отца и сына, предложивший приватно и по-мужски отпраздновать 18-летие парня. Уж не знаю, где он выцепил эту идею по поводу стриптизерши, но задался целью воплотить. Может, сам всю жизнь мечтал, а тут повод такой!
В общем, отцу и сыну он объяснил, что уже стопицот раз так делал не сцыте, все будет аще круто! По каким-то своим каналам нашел девушку, готовую устроить приватную шоу-программу трем приличным мужчинам, приволок всю честную компанию к себе домой Виски, сигары, стулья полукругом, танцующая девушка вечер обещал стать томным.
Вот только девушка не рассчитала своих акробатических возможностей и при выполнении какого-то особо эротического кульбита грянулась со стола на пол. Сломала стол и копчик.
Ее воплей мужики, не будучи искушенными прожигателями жизни, дико перепугались, сгребли горе-стриптизершу в охапку и понеслись в ближайшую больницу. По дороге накрутили себя до предела, представляя, что очень скоро их самих заставят плясать где-нить в Магадане, а жены и матери откажутся присылать передачки в связи с позорностью статьи «Убили стриптизершу».
— А зачем вы ее в багажник засунули, гангстеры! не удержалась администратор Лина.
— Они идиоты! подала голос юная Людмила Васильева.
— Да мы пытались на заднее сиденье ее уложить! зашумели мужчины, — Но нас-то трое, а сидеть она никак не могла! А там еще детское кресло! Но в багажник подушку положили и одеялом накрыли! И ехали с открытым багажником!
— Я ж говорю, идиоты! снова отозвалась гражданка Скоропадова.
Мужики почему-то не спорили даже, а только задумчиво изучали рисунок на кафеле.
С травматологом, неврологом и терапевтом мы посмотрели девушку, убедились, что кроме перелома копчика других травм нет, предложили госпитализацию. После исключения хирургической патологии я к истории потеряла интерес, потому что очень уж хотелось прилечь.
Однако утром администратор рассказала финал, который оказался круче любого голливудского продукта.
Когда выяснилось, что танцовщица не собирается помирать, травма бытовая и поезд в Магадан отменяется, любители запретных развлечений выдохнули и компенсаторно впали в сентиментальность. По очереди на руках носили Людочку то на рентген, то на УЗИ, щебетали и обещали оплатить «больничный». На это танцовщица разрыдалась и сказала, что вообще-то она студентка, лишившаяся подработок, а на носу диплом. Родители сами на бобах сидят в провинции где-то. Мыкалась, бедолага, по-всякому, а вот тут опытные подруги предложили подзаработать. Нуачо, один вечер, а денег хватит продержаться некоторое время. Да и клиенты вроде приличные, склонять к неоплаченному не станут. Снабдили Людмилу Васильевну своим реквизитом, объяснили, как пользоваться и в путь. Оно, конечно, любая женщина умеет на каблуках коленца выкидывать. Но в обращении с туфлями для стриптиза требуется специфический опыт. Вот Люда с непривычки и подверглась воздействию бессердечной суки гравитации. Да так неудачно, что теперь еще и копчик лечить, и диплом пошел по ну сами понимаете.
Мужики от такого рассказа расстроились совсем, даже немного потаскали своего Отвратительного Барни за микитки. А потом старший из любителей стриптиза вдруг помрачнел и стал расспрашивать «детку Людочку» о том, где ее родители живут, кто они по профессии
Оказалось, что с Василием Скоропадовым они толи служили вместе, толи учились. А теперь вона как оно выходит: Васька на пенсии, работы нет, жена на инвалидности, а дочь черте чем в столице занимается. Не пойдет так дело. Васька, он же мировой мужик, сколько раз прикрывал своему другу то ли спину в десанте, то ли жеппу в институте. Надо помочь. На кого ты там учишься, Людмила Васильна На менеджера Хорошо учишься А вот мне как раз в фирму нужен сотрудник. Хоть завтра тебя приму на работу, сразу на больничный пойдешь. А как копчик заживет, приступай к обязанностям. С дипломом разберемся по ходу дела.
Уж не знаю, правда ли, но администратор Лина утверждала, что на выходе Отвратительный Барни пытался похвалиться, что вот как удачно все вышло, даже старый армейский\институтский друг Василий нашелся. За это еще получил по шапке от отца и сына.
Автор:

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *