Макет

Проснувшись утром, я первым делом варю крепкий черный кофе. Минут десять я просто брожу с ним по квартире, размышляя и просыпаясь. Потом чищу зубы, одеваюсь, и, залпом выпивая последний глоток, беру ключи от квартиры и выхожу из дома. Кружку я ставлю на тумбочку у выхода, где она и стоит до вечера, впитывая керамическими стенками цвет молотых кофейных зерен.
На работе я сижу с девяти до пяти. Отвечаю на телефонные звонки принимаю заказы на доставку стройматериалов. Люди заказывают разное от молотков до цельного бруса, но слова всегда одинаковые. Они никогда не говорят ничего нового. Одни и те же вопросы, одни и те же заказы. И всегда цифры. Количество, марка, номер цвета по какой-нибудь таблице с классификацией, дата и время доставки, и еще прочее, прочее, прочее. И я отвечаю всегда по инерции, спустя столько лет уже не задумываясь, какой вопрос мне задали и что я говорю в ответ.
С двенадцати до часа дня у меня обед. Я всегда иду в одну и ту же кафешку неподалеку, делаю заказ на комплексный обед и отдаю за него двести пятьдесят рублей: ни больше и ни меньше. Всегда одна и та же сумма за стандартный заказ. Это довольно удобно.
Вернувшись в офис, я продолжаю работу. Хотя, признаться, после обеда работать хочется уже меньше. Глаза начинают слипаться, так что вторую половину дня я по большей части просто сижу на рабочем месте, стараясь не уснуть.
В пять, а точнее за несколько минут до пяти, сидеть надоедает. Экстренно сделав вид, что работа на сегодня достигла своего логического завершения, я собираюсь и выхожу из офиса на максимальной скорости, которая в этой ситуации считается приличной. Оказавшись на свежем воздухе, я первым делом вставляю в наушники и включаю музыку. Что-нибудь глупое, попсовое, чтобы не напрягало и не заставляло думать: голова за день и так вскипела.
По приезду домой переодеваюсь и ем. Ужин обычно незамысловатый, простой такой, который можно максимально быстро приготовить, а лучше не готовить вообще. Беру тарелки и падаю к телевизору. Смотрю что-то такое же банальное, как и мой ужин. Здесь как с музыкой главное, чтобы информация поменьше напрягала мозг. Никаких новостей, социальных передач: просто звуковой фон, под который не так скучно есть в одиночестве и яркая картинка, мельтешащая перед глазами.
Так до девяти часов вечера. Затем я мою посуду, не забыв забрать с тумбочки в коридоре кружку из-под утреннего кофе. Ее некогда белые стенки уже давно стали коричнево-серыми и никогда не отмываются до конца, но меня это не напрягает. Все равно я пью из нее только кофе.
Я принимаю душ, еще раз чищу зубы. В десять вечера ложусь спать. Опускаю голову на подушку, кладу руки поверх одеяла, закрываю глаза и выпадаю из реальности до момента, когда в семь тридцать утра прозвонит будильник.
А утром следующего дня я снова завариваю крепкий черный кофе. Чищу зубы, хватаю ключи, оставляю кружку на тумбочке. Принимаю заказы на стройматериалы, слушаю бесконечно-одинаковые вопросы и цифры, обедаю за двести пятьдесят рублей, сижу в ожидании окончания рабочего дня. Ухожу домой за несколько минут до пяти часов вечера, как можно быстрее выбегая на улицу. Включаю музыку, приезжаю домой, ужинаю, невидящим взором глядя в телевизор. Мою посуду, чищу зубы и ложусь, укладывая руки на одеяло.
И снова крепкий черный кофе, кружка на тумбочке, заказы на стройматериалы, обед за двести пятьдесят, домой за пару минут до пяти, паршивая музыка, ужин под столь же бессмысленный, как музыка, телевизор, немытая посуда, чистка зубов и вот я опять закрываю глаза.
Опять черный кофе и кружка на тумбочке, стройматериалы и бесконечные цифры, обед за двести пятьдесят, домой, не дождавшись пяти, ужин, немытая посуда, руки на одеяле.
Кофе цифры обед за двести пятьдесят — несколько минут до пяти ужин посуда руки на одеяле.
И снова.
И снова
И снова.
Я живу так уже очень много лет. Такой образ жизни давно стал второй натурой. Кому-то такая жизнь не по душе, но, знаете, меня есть все, что нужно. Я счастлив.
***
Слушай, я, конечно, все понимаю, не нам менять правила, но, может, отпустим его Надоел он мне, скучный больно. Я так старался, обустраивал его здесь. Думал, повеселимся, посмотрим, как еще один человечек сходит с ума от безысходности. А этому все равно.
Да мне и саму он осточертел, но ты же знаешь, нельзя. Нас по головке не погладят, если начнем отсебятину пороть. Четко сказано: отпустить на следующее перерождение, когда поумнеет и сообразит, где находится.
И что нам теперь, еще сотню лет его здесь караулить
Если придется. Ты ведь в курсе: надоели им там, на земле, те, кто полученную жизнь напрасно прожигает. Мол, и наказать вроде не за что, и смысла в их существовании нет. Так что будем учить, что еще остается.
Перед чертями, на столе, стоял большой макет одного из районов столицы. Там, в бетонной коробке под гордым званием квартира, спал человек, даже не подозревающий, что попал в ад и вот уже тридцать лет живет в бесконечном дне сурка.

Источник