Истории из жизни реальных людей
Умирают, когда съедают стебель, на котором росли. Потрясающий вид, насмешка над теорией эволюции. Ужас какой, тихо произнесла я, глядя на крошечных барашков со слегка поредевшей от долгого хранения в музее шкуркой. Но разве они не могут передвигаться, когда съедят свой стебель
Они же от него и питаются, пожал плечами молодой человек; странно было его видеть на месте, которое обычно занимают пожилые дамы. Когда они съедают весь стебель, они больше не могут получать необходимые для собственного существования полезные вещества. Насчёт другой пищи — ну, это сложно: насколько я знаю, учёные так и не ответили на вопрос, почему барашки не могут усваивать другие растения. Ещё у них ноги слишком слабые. Это, в общем, трагическая история: они стремятся к земле, по которой не способны передвигаться… В общем, ничего удивительного, что барашки вымерли; странно, что они вообще могли появиться.
Вымерли тихо произнесла я, не отводя взгляда от информационной таблички возле одного, самого милого и наименее потрёпанно выглядящего ягнёнка:
«ТАРТАРСКИЙ БАРАШЕК
(лат. Agna tartarius)
Появились на территории Тартарии (сов. Центральная Евразия) и жили до 1662 года, пока путешественник Джаккомо Честини не сорвал последних из них, чтобы принести в дар Виктории делла Ровере. Найдены многочисленные останки на территории Шерсть тартарских барашков использовалась для».
Ну, вот я и заплакала.
Я быстро заморгала и лихорадочно стёрла набежавшие слёзы, благо, их было не так уж много: не очень-то хочется реветь перед целым классом. Я боюсь даже не насмешек, которые непременно будут от одного-двух наших школьных дебилов, чтоб им пусто было, как раз наоборот, куда больше меня бы сейчас смутили взволнованные вопросы «Ой, а чего ты плачешь», монотонные разбирательства и утешения ну, дескать, «не плачь, всё хорошо, ну да, они давно умерли, ну пойдём на кого-нибудь ещё посмотрим»
Ну уж нет, лучше идти как-нибудь позади и делать вид, что всё нормально. Оставляя напоследок внимательный взгляд, прикованный к стеклянной витрине, за которой стоят игрушечно-маленькие чучела крошечных барашков с растущим из пупка толстым пластмассовым стеблем.
***
Вечером я неохотно делилась впечатлениями от похода в музей с мамой. Да, всё понравилось. Не знаю, что больше. Да, единорогов видели. И мантикору. И перитона. Этого Нет, не видели а-а-а, да, было, было, я просто забыла. Нормально съездили, да. Кто больше всех понравился Ну, не знаю. Ну, наверное, эти, как их не помню. Мама вздохнула, обменялась с папой ироническими замечаниями о том, что современную молодёжь ничего не интересует (а вот папа из музея, например, днями напролёт не вылезал!), и мы пошли есть мороженое в Макдональдсе. Я не стала говорить ни про свои слёзы, ни тем более про тартарских барашков а зачем Не то чтобы я не доверяю своим родителям и не думаю, что им будет неинтересно слушать про мои интересы, просто
Не знаю, почему я не хочу им об этом говорить, но вообще-то не хочу. Даже сама мысль, что кто-то может узнать об этом, сильно пугает меня.
Дома я вместо уроков клею куски ваты на бумагу, рисую маленькие овечьи головы, ножки и гибкий зелёный стебель, растущий прямо из животов импровизированных барашков. Он пока ещё целый, и листья у него не обглоданные (и почему-то напоминают плющ, хотя, если верить информационной табличке в музее, то они росли из хлопчатника, а там ведь совсем другие листья), а барашки Барашки просто висят, беспомощно болтая в воздухе крошечными ножками и смотрят грустно-грустно, как будто бы понимая, что никуда им не деться: им в любом случае придётся умереть от голода. Или же какой-нибудь венецианский путешественник сорвёт их, лишит дома, чтобы подарить своей королеве, а те умрут в пути, поскольку за такими барашками нужен аккуратный уход их желудочки просто не усваивают никакую другую траву, кроме той, на которой они росли
Да, наверное, нет ничего странного в том, что они все вымерли. Но это грустно, ужасно грустно.
Я ложусь спать и не выключаю свет настольной лампы. Издалека в полутьме приклеенный к стенке листок с ватой кажется неаккуратной заплаткой, однако я-то знаю, что никакая это не заплатка: это мои тартарские барашки живые, весёлые и никогда не испытывающие чувства голода.