ВСТРЕЧА ВО ВРЕМЕНИ

 

ВСТРЕЧА ВО ВРЕМЕНИ Эта история произошла в те далекие времена, когда мы еще жили в Великой империи, которая простиралась от моря до моря. Мы до сих пор с тоской вспоминаем те времена. Как поет

Эта история произошла в те далекие времена, когда мы еще жили в Великой империи, которая простиралась от моря до моря. Мы до сих пор с тоской вспоминаем те времена. Как поет один знаменитый певец «Ты вчера был хозяин империи, а теперь сирота».
В тот далекий год мое подразделение, закончив изучение тропических джунглей, было переброшено в Европу для участия в совместных учениях нескольких дружественных армий. Задача моих ребят состояла в прикрытии противовоздушного дивизиона во время передислокации от нападения диверсионных групп вероятного противника. Работа вобщем рутинная, так как после тропических обезьян, которые нападали в любое время суток в жару и дождь, в сезон дождей и в засуху. Местные же вояки вели боевые действия как по расписанию: подъем, боевые действия, завтрак, боевые действия, обед, ну и так далее. В шесть утра всех подняли по тревоге. Ракетчики побежали сворачивать свою технику, ну а мы заняли круговую оборону и, зевая, ждали запланированного нападения диверсантов вероятного противника. Я вытянул из пачки сигарету и, спрятав огонь зажигалки в ладонь, прикурил и сладостно затянулся. Контролировать моих ребят не было нужды: нападение произойдет примерно через минут двадцать — тридцать после начала учений и вероятней всего со стороны северо-востока, где был лесок и небольшие холмы. Так и произошло.
Диверсантов было видно невооруженным взглядом: они ломились через лес, как стадо диких павианов, и загнать их в клетку, из которой они вырвались, не составляло труда.
Далее нападение на марше и выдвижение на запасные позиции, и развертывание дивизиона в боевое положение. Обед. Послеобеденное время прошло в большой штабной палатке, где мы битый час выслушивали разглагольствование звездного генерала о том, как ему все понравилось, видно он уже успел принять на грудь изрядное количество водки. Затем генерал пустился в воспоминания о своей боевой юности, и я чуть не уснул, спасла меня новая тревога. Ура! Нет ничего ужасней, чем воспоминание старого генерала, который живет своим прошлым и в современной войне уже ничего не понимает. Остаток дня прошел в обычной рутине: разбивке лагеря, размещении личного состава и прочей ерунде. Самое интересное началось ближе к вечеру. Полигон, где проходили учения, находился между двумя небольшими поселками, а по центру старая заброшенная усадьба.
Усадьба была старинная и до войны принадлежала немецкому барону, предки которого, захватив эти земли в средние века, возвели здесь замок, который впоследствии много раз перестраивался, пока не превратился в большой дом с хозяйственными постройками, конным двором, садом, большим прудом и длинной тисовой аллеей, которая тянулась до той самой поляны, где мы встали лагерем.
День клонился к закату, программа на сегодня была выполнена и пора было отходить ко сну. Как вдруг! Что это Со стороны усадьбы взлетели две ракеты, но это не были стандартные армейские ракеты — это были ракеты фейерверка. В зоне учений не может быть чужих, тем более гражданских. Что это за фейерверк, кто там, в заброшенной усадьбе устроил вечеринку Ситуация усугублялась тем, что генерал мог проспаться в любую минуту и устроить разнос по полной программе. Времени на обдумывание не было и я принял решение лично проверить, что это еще за карнавал. Взяв с собой пару бойцов, мы направились в сторону усадьбы. Дорога проходила через тисовую аллею к самому крыльцу старинного дома. Тисы были старинными, в три обхвата и высотой под самые облака, их, наверное, сажали во времена царствования Ивана Грозного. Тянулись они вдоль дороги двумя ровными рядами, ветви где-то высоко над головами сплетались в крышу, и, чем дальше мы шли, тем больше казалось, что мы идем по огромной средневековой готической галерее, которая вела к огромному освещенному залу, где происходило какое-то действо. Что-то нехорошее стало закрадываться внутрь меня, на лбу выступила испарина, и рука непроизвольно потянулась к пистолету. Такое чувство было мне знакомо и не предвещало ни чего хорошего. Последний раз это чувство
приходило ко мне где-то с полгода назад. В тот день мы топали вторую неделю по липким вонючим джунглям, продовольствие и боеприпасы были на исходе, силы тоже, и в этот момент что-то внутри меня зазвенело как струна, лоб покрылся потом и рука непроизвольно вскинула автомат. Что-то было впереди, что-то страшное, что несло смерть. В пятистах метрах впереди взлетели птицы, и желтая пятнистая тень метнулась в сторону. Раздался взрыв и джунгли ожили, неся в нашу сторону смерть. Только чудом нам тогда удалось уйти, и в память о том бое я теперь ношу шрам через весь лоб. Хотя говорят, что шрамы украшают мужчину. И вот теперь это чувство снова вернулось ко мне, как бы говоря, что вперед ходить не стоит: впереди нечто, с чем встречаться не стоит. Но в этот раз что-то было не так. Впереди не было смерти — там было нечто, чего мы не видали и во что мы не верили. Любопытство пересиливало страх и мы продвигались вперед к свету, что был виден в конце аллеи. Воздух как будто стал сгущаться, становилось трудней дышать, и какая-то сила сопротивлялась продвижению вперед, обволакивала нас как болото, засасывала внутрь, и, когда двигаться было уже совсем невозможно, раздался хлопок. В спину что-то сильно ударило, и мы были буквально выброшены на широкий двор перед усадьбой.
То, что предстало перед моими глазами, не подавалось объяснению и скорее походило на киносъемочную площадку, где снимали исторический фильм о событиях начала XIX века, времени Наполеоновских войн. Это было бы кино, если бы не одна вещь! На мне и моих ребятах тоже были мундиры той эпохи! Да, было о чем призадуматься! Во дворе царила необычная суматоха. Около крыльца стояла запыленная карета. Видно кто-то только что приехал, и видно этот кто-то был важной персоной, судя по охране, которая его сопровождала. К крыльцу подъезжали все новые и новые военные и, судя по роскошным мундирам, чины не маленькие. Они спешивались и, поднимаясь по ступеням, шли в усадьбу. Ко мне подбежал, видимо посыльный или вестовой, а может быть и адъютант какой-то важной персоны, судя по сытому и наглому лицу.
— «Скорее, все уже в сборе. Ваших людей накормят вон в том доме,» — и он указал рукою на двухэтажное строение слева от усадьбы.
Говорил уверенно, но с долей почтения или опаски, видимо я был чин тоже не маленький. Говорил он со мной по-французски и, что самое удивительное, я его отлично понимал. Всегда мечтал выучить французский и тут такая удача. Я оглядел себя. На мне был синий мундир с ментиком, богато украшенный золотыми позументами, на голове бобровая шапка, а с боку ну просто очень роскошная сабля. Я неплохо разбираюсь в холодном оружии, и дома имеется даже небольшая коллекция. Это был явно арабский клинок. Возможно, он попал ко мне или к тому, кем я был, во время Египетского похода Наполеона. Позолоченные ножны были украшены витиеватым восточным орнаментом, рукоять инкрустирована драгоценными камнями. Я чуть вытащил клинок. Сталь была чуть в голубизну. Булат. Как хотелось вытащить саблю из ножен и испытать клинок при помощи шелкового платка. Но надо было идти. Меня ждали в глубине усадьбы. Поднявшись по ступеням, я остановился у большой двустворчатой двери, справа и слева от которой стояли гвардейцы в меховых высоких шапках и с мушкетами на плече. Двери отворились, и мы прошли в холл. Адъютант направился на второй этаж по широкой лестнице, вдоль которой также стояли гвардейцы. Я поспешил за ним. В холле второго этажа было тесно от людей, а глаза рябило от всевозможных мундиров и золотого шитья. Я огляделся. Ага! Это французы, их речь понятна. Что-то знакомое, пшечное, да ведь это ляхи. Красные мундиры, четырехугольные таблетки на голове, лихо закрученные усы, у некоторых видно еще дедовские сабли. Кстати, возможно это все что осталось у ясно вельможных панов от дедовского наследства — все остальное они уже прогуляли, как, впрочем, и свою страну. Вот теперь последняя надежда — французы — для возвращения незалежности Речи Посполитой. Этот язык мне неизвестен. А, «сеньоры» испанцы. Эти-то что тут делают На родине испанские партизаны режут лягушатников, а эти в поход «на Восток». Ну-ну. В общем, пестрая компания. Надо подойти к своим, я ведь вроде тоже француз. Позвякивая шпорами, я направился к группе предположительно генералов, хотя кто их разберет. Чертовски хотелось курить, но сигареты остались в той форме, но даже если бы они и были, закурить в таком обществе нашу махру — это значило устроить им всем газовою атаку, о которой они слыхом не слыхивали. Хорошо было-бы и выпить — давно мечтал отведать настоящего французского шампанского. Но и выпивки не было. Я прислушался. Разговоры крутились в основном вокруг России. Ко мне обратился один из разговаривающих, не молодой уже человек.
— «Как вы считаете, когда мы будем в Москве»- с уверенностью в голосе сказал он.
Внутри у меня все закипело, захотелось ответить, что в Москве-то вы будете, а вот обратно возможно и не вернетесь. Сегодня Вы все красивые да нарядные в золоте и парче, а очень скоро грязные и оборванные, подгоняемые холодным зимним ветром, будете возвращаться по старой Смоленской дороге. И эта старая Смоленская дорога приведет прямо в Париж, и русские казаки будут поить своих лошадей в Сене. Я уже открыл рот, чтобы ответить, но меня спас все тот же адъютант. Справа от нас открылись большие двухстворчатые двери, и он пригласил нас зайти внутрь. За раскрытыми дверями открылся большой кабинет. Вдоль стен от пола до потолка были расположены книжные шкафы, заполненные толстыми фолиантами с золотым тиснением на корешках. Окна были завешаны тяжелыми гардинами, и в комнате царил полумрак. В дальнем конце кабинета горел камин, отблески огня разбегались по стеклянным створкам шкафов и играли на потолке. Посередине комнаты стоял большой стол, за столом, резной спинкой к нам, стояло кресло, больше похожее на трон, такой небольшой трон такого небольшого германского княжества. В кресле, протянув ноги к огню, сидел человек. Адъютант наклонился к сидящему в кресле человеку и что-то прошептал ему на ухо. Человек встал и повернулся к нам. Мама родная!!! Это был Наполеон! Вы себе представляете! Встретить живого Наполеона!
Но весь этот спектакль продолжался своим чередом. Корсиканец пригласил нас к столу, где были разложены оперативные карты. Как я понял из разговора — это было последнее совещание, на котором расставлялись все «точки над и» перед вторжением в Россию. Как мне хотелось рассказать, чем это все кончится, но, к своему удивлению, я принимал участие в разговоре, что-то уточнял, о чем-то докладывал, и все против моей воли. Обсудив все вопросы, участники совещания отправились к своим частям. Возле крыльца меня ждал оседланный конь, мои бойцы были уже в седле. Лихо, вскочив в седло, я толкнул коня, и мы выехали за ворота усадьбы. Хотя надо сказать, что в жизни я лошадей боюсь — спереди кусается, сзади лягается. Путь наш пролегал по тисовой алее и повторилось то же самое. Воздух стал сгущаться и обволакивать нас, снова хлопок, и мы очутились в темной ночи в нашей нормальной форме в нашем нормальном времени. Посмотрев друг на друга, мы промолчали и отправились в расположение части. Отсутствовали мы четыре часа.
Когда учения закончились, мы возвращались в зону постоянной дислокации мимо усадьбы. И я не удержался, чтобы не заглянуть. Кругом царило запустение. Центральные двери усадьбы были заколочены досками крест накрест, и кругом не было ни души. И только в глубине сада в маленьком домике горел свет. Пройдя через запущенный сад, я подошел к домику и через окно заглянул внутрь. В маленькой комнатке в черном резном кресле, в том самом кресле, которое я видел ночью, протянув ноги к горевшему камину, сидел человек. Еще секунда и он встанет. Я не стал искушать судьбу и вернулся к своим. Сев в машину, я обернулся, и мне на мгновение показалось, что в конце тисовой аллеи за поворот уходит конный строй лихих гусар. Вот так-то. Толи было, толи небыло.
Судите сами…
Автор:

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *