Гагарина и Терешков. 2116

 

Гагарина и Терешков. 2116 Они с трудом вырвались из прощальных объятий, и уже в щель створок лифта, чья-то рука сунула термопакет с куском праздничного угощения. Уфф, думала не закончится. Уши

Они с трудом вырвались из прощальных объятий, и уже в щель створок лифта, чья-то рука сунула термопакет с куском праздничного угощения.
Уфф, думала не закончится. Уши горят от ваших споров.
Терешков обнял уставшую Гагарину, и, поглаживая по волосам, счастливо просюсюкал:
Сисясь в квалтилку плиедем, каак дусь вклюцим! Уух! А потом кловать мякая-мякая Хосесь он сжал ее лицо в ладонях и чмокнул в прохладный нос.
Хрустальный лифт падал со сто восьмидесятого этажа небоскреба бежал зеленым светлячком по антрацитовой стене под ногами сияла ночная Москва, казалось, до полыхающего розовым светом игрушечного Кремля рукой подать.
Хочу! И спать спать она даже причмокнула и притопнула ножками в предвкушении возвращения в уютное, просторное трехкомнатное жилище. Хорошо-то как, Петя! Оо!
Они с чувством обнялись сразу можно было угадать молодоженов.
Снаружи принялись читать голограммы адресов, горящих над десятком машин такси у парадного.
Петя, вон наш! заметила девушка нужный адрес, и они заспешили в конец вереницы машин с шашечками на блестящих боках.
Забравшись на широкий, теплый диван, подтвердили адрес и машина бесшумно тронулась, быстро набирая скорость.
А кто-то в Спейсхолл едет, на Марс рванет. Видал Завидно вздохнула она.
Видел. Погоди, Тань, через пару лет там кто угодно сможет побывать.
Более двадцати лет шло героическое освоение красной планеты. На заре этого эпического мероприятия, как и на заре космонавтики, звездолетчики вновь стали первейшими героями Земли люди, презревшие опасность долгих межпланетных «перегонов», страшные сюрпризы красной планеты, отдающие лучшие годы на благо человечества.
А десять миллиардов наблюдало это шоу в прямом эфире, и под пиво, выбирало себе любимцев, спорило «кто с кем», пока очередная космическая «вахтовка» мчалась к Марсу или обратно.
Изрядно запылившиеся в памяти потомков имена: Гагарин, Титов, Армстронг, зазвучали с новой силой.
Экзальтированные родители часто одаривали новорожденных громкими фамилиями. Скоро Гагариных стало так много, что вынуждены были ввести запрет на этакую вольность. Тогда родители пошли на хитрость мальчики стали Терешковы, а девочки Гагарины. Быстро и эту затею прикрыли.
Что, Марс! Еще не туда заберемся! А этот Бобров все про свое!
Не говори
Прадед ему вишь ли рассказывал А что дороги у них были одноуровневые, не рассказывал!
Как всегда, после слабенькой «Лунаквы» настоянной на невесомой лунной породе, сообщающей напитку чудный «неземной» аромат и легкость, Петя Терешков горячился по поводу старого своего приятеля Боброва, и его недавно «воскресшего» прадеда.
Машины у низ возле домов стояли. Это здесь-то, в Москве. Слышишь
Гагарина дремала, примостив голову на его плече, и успокаивала разошедшегося мужа, поглаживая по тугому животику, поддакивала: АгаА туалет
Ха-ха. Целая комната под посрать! Читали они там что ли Спали Дикари
Угу промычала засыпающая Таня, но Петя высвободился из ее объятий и скрестил руки на груди, пальцы под мышки, взгляд строгий. Казалось он видит перед собой дурня Ваньку Боброва.
А сельское хозяйство! Коровы паслись на лугах! И овощи росли на полях. Одноуровневых! Одноуровневых, ха-ха! Это ты считаешь нормально
Машина стремительно летела на Юго-Запад, в район среднего высокого достатка: инженеры всех мастей, программисты, преподаватели.
Пронеслись мимо исполинского, горящего в ночи пузыря шумо пыле защитного прозрачного купола над огромным котлованом все, что осталось от старенького, низкорослого «Москва Сити».
С эстакады видно внизу, в залитом неоном котловане копошатся тяжелые роботы, режут, вывозят последние стальные конструкции. После переплавки и улучшения присадками, металл пойдет на нужды поселений Марса так он хорош. На пустыре разобьют стоуровневые леса для генерации кислорода город задыхался
А прадед нахваливает! А Ванька дурак и уши развесил. Ты знаешь, что они с мусором делали В трубу пихали и
Хватит! Меня стошнит. сказала Таня, и чтобы унять мужа, спросила: А ты его видел
Старик, как старик, больше семидесяти не дашь, зубы, волосы новые. Впал в кому еще за сорок лет до рождения Бобра, а сейчас его вывели, а он как заговорит! Такое!
И про квартиру самодовольно хмыкнула Таня, чтобы ещё раз услышать необыкновенную ахинею, и обрадоваться, как ей повезло с нынешним временем.
Да! Как в себя пришел, через два дня стал ныть, что не может в их муравейнике, и нельзя ли ему организовать что-то как сто лет назад, в бетонной коробке, хоть одну комнату! Про какую-то коммуналку бредил
Что это
Не знаю. Его, видишь ли, не устраивает пять комнат в новейшем небоскребе на Кутузовском. Дом крутится, солнце окнами ловит, чтобы всем поровну, озонируемая вентиляция, вода в кранах разноцветная, с ионами. Климат система, все что душе угодно. Нет, ему дай как прежде! Хрен старый! А Ванька дурак и уши развесил.
Кажется подъезжаем. произнесла Таня. С жиру бесятся! Ни на что не променяла бы свою трехкомнатную конфетку…
Стремительно приближался огромный, горящий в ночном небе голографический герб юго-западного округа столицы. Две насупленные совы словно сторожили благополучный район.
Когда аэрокары пронзали световую паутину, то вспыхивали, словно драгоценные камни. Здешние жители могли себе позволить этакий шик. Рабочие окраины обходились невзрачными кадастровыми «табличками».
Пете стало радостно, что на дворе двадцать второй век, что он молод, что дом его не однокомнатная коробка с мусорной трубой по соседству, с вопиющим туалетом для дикарей, а трехкомнатные шикарные апартаменты, на сто пятом этаже композитного красавца, с такими удобствами, что прадеду и во сне не явится.
Машина меж тем подъезжала к строению такому огромному и устремленному ввысь, что количество окошек не поддавалось исчислению. По всему необъятному фасаду без остановки вспыхивали и гасли беспорядочно огоньки кто просыпался, кто засыпал. Казалось, здание густо опутано неисправной гирляндой.
Машина вкатила под дом, долго петляла по паркингу, ища один из полусотни лифтов. Через пять минуты парочка была на нужном этаже.
Петя наугад приложил руку к двери, пискнув, та отворилась. Свет зажегся в прихожей.
Вот наши хоромы, гнездышко, запричитала Таня, скидывая тесные ботики с отекших ног. С наслаждением потерла сладко зудевшие ступни.
Обувь она поместила в контейнер на стене, который по направляющим уехал под потолок и там замер среди десятка таких же. На полу места для обуви попросту не было.
Собственно, и прихожей это было назвать сложно. Крошечный тамбур, где, если один нагибался разуться, другой ждал столбом. Отсюда, две одинаковые двери вели в ванную и три жилые комнаты с кухней
Пока Петя разувался, Таня извиваясь змеёй скинула куртку и, отодвинув прозрачную дверку в стене, повесила ее на вешалку.
Нажала кнопку, дверка закрылась, мощный насос в секунду откачал из стенного шкафа воздух. Было видно, как пухлая куртка превратилась в блин, и вешалка уехала в герметичный отсек с многочисленными расплющенными вещами.
Разобрать, где термопальто на нейлунном пуху (чудесный утеплитель, синтезированный из лунного минерала), а где тончайшее, струящееся платье, стоило трудов.
Эти двое в своей возне, напоминали космонавтов в тесном шлюзе, подготавливающих выход в открытый космос.
Может перекусим попросил взмокший Петя.
Тебе бы лишь перекусить! Я бы в кресло упала, а
Ну как же, Тань! Ты же знаешь или -или Я есть хочу после их закусок. Потом, вот, нам что-то дали.
Хорошо
Дорогая Петя благодарно погладил жену пониже талии и надавил какую-то кнопку. Ничего не произошло.
Ты думал, само починится
Тогда он взялся за смешную рукоятку утопленную в стене и вытянул ее, нечто вроде ручки швейной машинки. Петя принялся быстро крутить. Раздался мягкий треск шестеренок, Петя покраснел от натуги.
Скорей — скорей! На рекорд идешь, Петро! подзадорила Таня, и открыла дверь в кухню.
Никакой кухни и в помине нет, и входить пока что некуда, а мимо Таниного носа двигался торец пластиковой стены, открывая кухонное помещение. По мере того как стена уходила влево, кухня шипела и росла три квадратных метра, четыре, вот и пять, шесть, все, готово!
Шипя, надувался пристенный столик, ножки еще морщило, но вот складки разгладились, щелкнули зафиксировавшись направляющие и стол стал крепок. Надулись два стула.
Неподвижная стена, к которой вплотную примыкала сдвижная стенка, оказалась одним большим и гладким ящиком, в котором оборудованы кухонные приборы, хранились припасы.
Таня открыла ультразвуковую моечную машину сухого типа она же хранилище утвари из вечного пластика. Достала блюдца, чашки в термопакете оказался очень блестящий, яркий синтетический торт.
Петя же попросту хотел жрать, потому вооружившись ключом «температура-время» взводил, как в древние времена взрыватель в снарядах, банку с дорогущей ветчиной. Черт знает, на чем та свинья взрощена, но сытость ветчина давала.
Спустя две минуты банка хлопнула крышкой и заиграл гимн марсонавтов. Соблазнительно запахло тушеным мясом.
Ужинали молча, устало заглядывая друг другу в глаза говорить было лень.
Ну что, выходим спросил, сыто рыгнув Петя, Сразу спать, или сперва гостиную, посидим Или гостиную и спальню пополам Как, Тань
Одну гостиную.
Петя шибко крутил ручку в обратную сторону и нажимал кнопки. Стена двигалась на прежнее место, сдувались стол и табуретки кухня сжималась на глазах. На ее месте росла комната те же шесть метров. Это и была гостиная.
Надулся маленький диванчик, два креслица, журнальный столик, зажегся мягкий свет.
«Ничего лишнего. Дорогая функциональность» словно невзначай, любила поделиться с завистливыми подругами Таня. Петя был клерк транспланетного банка (Марс еще не освоен, а вот старушка Луна выедаемая горными комбайнами и заселенная людьми, приносила прекрасную прибыль), и он мог позволить себе дорогое жилье.
Петя, идиот, журналы мои глянь! воскликнула Таня.
Не заправленные в стенные карманы, винтажные журналы моды, которые Таня выпросила у подруги, были немилосердно смяты.
Выпрямятся, Тань. Пластик
Тебя там сложить, выпрямишься
Спасибо
На здоровье, болван! Я в душ по — настоящему злая, она шмыгнула в ванную.
Обидевшись, Петя покрутил регулятор, и без того низкий потолок гостиной пополз вниз.
«Спать пойду, сиди тут одна» подумал он, и пригнувшись со своими метр семьдесят, направился к узкой лесенке ведущей на второй этаж, в такую же крошечную комнату спаленку.
Там улегся на упругую кровать, взял пульт и включил на стенной телепанели режим «камин». Уютно затрещало, и по стенам побежали веселые сполохи.
«Прогресс, дед! злорадно вспомнил он полоумного старика. Это тебе не коробка вместо квартиры! Каков функционал! А ты, как прежде, как прежде Хрен старый!»
Тут он подумал, что теперь Танька назло займет душ, пока не израсходует все десять литров на себя до последнего, система контроля водоподачи перекроет воду, и освежиться он теперь сможет только утром. Разозлился, да тут еще приспичило в туалет.
Проклиная жену, Терешков спустился вниз и принялся выманивать ее из ванной. Потрепав ему нервы, она освободила помещение и схватила его за шкирку:
Только попробуй не разложить назад душевую с умывальником! Расплющу меж стен!
Влетев в крошечную комнатку, он на одном дыхании сложил голубую раковину, сдвинул душевую кабинку, из стены тут же выпала на штанге стальная воронка размером с цветочный горшок, с удобными выемками пытаться сидеть.
На последнее дыхании, Петя вытянул из стены подлокотники и уселся на горшок. Старт-таблетка не потребовалось. Синтезированная, сублимированная, гомогенизированная ресторанная пища чрезвычайно быстро находила выход в петлях кишечника. Через десять секунд он был подмыт и обсушен.
И когда тут читать бубнил он, натягивая штаны. Позабыв конечно вернуть душевую и умывальник в рабочее положение, отправился спать.
Таня уютно лежала на мужнином плече и теребила вопросами.
Петь, а что еще дед рассказывал
Х-р-р
Петь.
Кто
Дед. Что он еще говорил
А-а-а, многоБалкон у него был
Да ладно! Зачем
Х-р-р Нухранил…
Что
Х-р-рчтокартошку, зимой сало свиное.
Сало Это жир вроде Зачем ему
Тань, давай спать! Сало ели
Это ж яд! Свиньи у нас дают только мясо, как коровы. Я знаю.
Вот и спи!
Чудеса. Как они бедные жили-то…
Петя тонко захрапел.
Я пить хочу. Петь.
Х-р-р.
Петя, проснись. Пить дай.
Он сел в кровати, злой, шибко потер лицо: Я при чем
Я воду из холодильника не прихватила.
Иди в ванную.
Вода отключена!
Кто виноват Пока я сложу гостиную, спальню, потом разложу кухню, потом назад пол ночи пройдет! Терпи.
Чего устраиваешь! Жена пить просит, а он кобенится!
Хорошо, хорошо, не ори

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *