ПОДРУГИ

Мы с Ниной не совпали темпами.
Она говорила медленно и зачарованно.
А я — тараторка.
Я тыр-тыр-тыр, а она — ТЫЫЫР.
Плюс, Нина была задавака. Вечно со всеми ссорилась, и даже дралась с однокурсниками в институте (сама рассказывала).
Со мной не ссорилась, потому что я не давала повода.
Но я не давала повода, потому что мне просто везло: ведь в случае с Ниной поводом могло стать все что угодно.
Нина, если что-то просила , всегда говорила «мы же с тобой друзья», подозревая отсутствие военных действий в мой адрес. Но для меня дружба — это больше чем отсутствие войны. Это как минимум общие интересы, удовольствие от общение и совместный досуг.
В моем случае это кто-то, кто тоже «тыр-тыр-тыр».
Мы, студенты разных вузов, волонтерили на одном общем проекте.
Там Нине понравился мой Миша.
Он много шутил, мог намутить ништяки (например, пледы, гитару или пирожки на закуску) и многим нравился.
Но эти «многие» уже знали, что он занят, и держали свое «нравится» при себе.
Мы с Мишей встречались, но это была та вулканическая стадия отношений, когда мы бурлили эмоциями и считали ссоры — самой доходчивой коммуникацией.
Во время ссор мы наказывали друг друга игнором.
Лишали самого ценного — себя.
Однажды после ссоры по телефону Миша бросил трубку и больше не взял. Я перезванивала десять раз — нет.
Я бесилась. Говоря современным языком, меня забанили в тот момент, когда внутри меня было много аргументов. И пришлось их проглотить обратно в себя, а не кричать взбешенное «тыр-тыр-тыр» в трубку.
«Ах так — подумала я, кипя от бешенства. — Так вот, милый, бан действует и в обратную сторону!!! Только подойди ко мне завтра!»
Я надулась снегирем и включила «чужую тётю». Даже не смотрела в его сторону весь день .
Нина воспользовалась ситуацией и включила кадриль. Стала навязчиво оголять коленки , садилась с ним рядом и играла беспомощность.
Миша, лапоть безотказный, помогал девушке, делал что просили. Чинил зонт, искал плед, грел плов.
Нина начала меня бесить. Я не знала, что это называется ревность, думала: «Как же я раньше не замечала, какая она… фуфуфу»
И речь у Нины была такая сладкая-сладкая, будто нуга.
Слушаешь ее — и хочется заесть селедкой.
А еще она была губастая. Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем… Помните, кто пел Нина!
Губы у нее были огромные. Причем от природы. Сейчас бы про такие губы сказали, что она «закачала в них весь силикон в салоне» и что «приличные девушки такие губы не носят», но тогда мы были молоды, нам по 20 лет, и такие губы были, конечно, гипнотизирующим зрелищем.
Я залипала на ее губы. Все залипали.
Нина поторопилась родиться: она была создана для Инстаграмма, но тогда были еще нулевые года, такой мезозой доинстаграммовый, и ее губы видели только те, кому повезло знать ее лично.
Она казалась мне красивой, пока не раскатала свою пухлую губу на чужое.
С того момента она в моих глазах заквазимодила, сразу стала казаться мне страшной.
У нее был огроменный рот. Как яма, из которой по одному медленно выползают провалившиеся туда слова.
И одевалась она так, будто у нее был стилист, который ей мстит за что-то.
Мы были все бедные студенты, а она ходила в шубе.
Моя мама говорила, что носить шубы и брильянты в молодости неприлично — сразу понятно, что «тебе купили».
Она считала, что на все хорошее в жизни надо напахать. Я тоже так считала, и поэтому шуба Нины меня отчаянно бесила. Она ее еще все время показательно теряла, чтобы больше людей, занятых поиском, приняли к сведению, что у нее есть шуба.
Я мысленно звала ее «моль».
Моль в вечных поисках шубы…
Да, вот такая я была злая.
Я, кстати, подошла к ней в тот день, и не называя имен, сказала:
— Я с ним встречаюсь.
Нина меня прекрасно поняла, и парировала:
— Погоди, он на тебе женат
— Нет.
— Ну тогда не считается…
Я поняла, что дала повод. И мы теперь, с этого момента, не друзья даже в Нинкиной транскрипции.
В тот же день я собиралась домой и встретила в раздевалке Мишу, который нес куда-то Нинкину шубу. Ну как «куда-то»… Понятно куда — Нинке.
Я глубого натянула капюшон своей старой заштопанной куртки и выбежала из раздевалки. Меня душили слезы.
Я сама устала от своего игнора, от своей дурацкой гордости, и нелепой важности, и своего проучивания (по-моему, я проучила сама себя) и вообще…
Мужикам всем нужно только одно.
Готовы за губы таскать шубы…
Я шла к метро, когда меня догнал Миша, схватил за руку, развернул и полез обнимать.
— Ну что, накормил свою моль — я зло выдергивала руку из его.
Он понял о чем, точнее о ком я, и начал хохотать. Моль…
Когда он хохочет, я не могу — я тоже хохочу.
Мы вообще все время шутим и хохочем.
Если бы кто-то выпивал стопку водки после каждой шутки Миши, он бы спился за неделю.
А Нинка шутить не умела. Если бы кто-то выпивал стопку водки после каждой ее шутки, так бы и сидел с непочатой бутылкой.
— Я так соскучился, — сказал Миша и прижал меня к себе. И еще что-то говорил. Тыр-тыр-тыр, тыр-тыр-тыр, не умолкая…
Мы обнялись. Обьятья после ссоры — самые сладкие. Наскучавшиеся, голодные… Внутри просто салют эмоций.
Мимо очень гордо и независимо прошла Нинка. В шубе. Смерила нас презрительным взглядом.
Он называется: «Не очень-то и хотелось»
Я вынырнула из Мишкиных объятий и крикнула ей: «СЧИТАЕТСЯ!!!»
Да нормальная она… Даже красивая…
Когда я счастлива, мне все красивые…
Автор: Савельева

Источник