Истории из жизни реальных людей
«Мы все рождаемся с невысказанной просьбой на устах: «Любите меня, как можно сильнее». Макс Фрай.
Паша любил свой дом, свою деревню, свои пески, где-то глубоко, на задворках души в редких промежутках ясности между алкогольными возлияниями. Так любил, что готов был плакать, сидя на берегу студеного моря в редкие теплые дни, что посещали этот северный край.
Но больше всего на свете Паша любил людей. Любил общаться с ними, помогать, давать советы. Поэтому фестивали, что вдруг стали проводить во внезапно ставшей популярной от Калининграда по Пекина деревне, явили Паше бесконечное пространство для самореализации.
Тут — помочь разобрать старый дом культуры (в рамках утвержденной поселком программы энергосбережения) на дрова для виндсерфингового кэмпа, тут — поохранять мотоциклы байкеров и отгонять от них любопытных собак. Там — подсказать, где ближайший магазин и заботливо проводить до него, здесь — помочь вытолкать машину из песка и, заодно, сдать свою комнату на пару дней.
На большие фестивали Паша организовывает парковку около своего палисадника. Ну, а чтоб никто ничего не перепутал, достает из-за шкафа большущий знак с буквой «Р» и, спрятавшись за него, дабы не смущать залетную фестивальную пару, что снимает у него комнату и сладко спит в шесть утра, со словами «я на вас не смотрю, я на вас не смотрю, не стесняйтесь!» вытаскивает его на улицу и водружает на поваленный штакетник.
Паша очень любит, когда приезжают съёмочные группы. После странного фильма, от которого Паше было долго очень-очень тоскливо и он даже пару часов сидел на берегу моря и грустил, тут образовался целый «Море-вуд». Местные не очень жалуют киношников (только те, кто сдает квартиры им рады): мешаются под ногами да неправду снимают. А Паше нравится: он с удовольствием помогает менять их новые стройматериалы на свои местные старые, таскать шнуры и выбрасывать мусор. Если повезёт, то можно краем глаза увидеть звезду, но это не так интересно, как беседовать с охранниками за жизнь.
Паше повезло — он живёт в одном из трёх каменных домов, что остались с богатых советских времён. Все деревяшки уже расселили и включили в программу энергосбережения для туристов. А частный сектор в последние года два выкупают под хостелы. Паша не знает такого слова, но понимает, что ему очень повезло — он живёт в самом центре фестивальной жизни и всегда при деле.
Вот сейчас рядом с его домом начинается сувенирная улица и множество палаток. А на улице холод и, несмотря на июль, всего плюс семь градусов. Паше жалко людей: он ходит между палатками и всем предлагает воспользоваться туалетом в его квартире. Дома и теплее, и уютнее (и не страшно, что при посадке на унитаз носом упираешься в огромную пепельницу с бычками, а коленками — в стиральную машину), и прокладку можно поменять вдруг у девушки критические дни! Так и говорит всем и продавщицам у сувенирных ларьков, и красоткам на остановке и проходящим мимо дамам. И не понимает, почему они от него шарахаются — он же всего лишь заботится о женском комфорте. Жалко их.
Вот одной женщине он помог дотащить сувениры в машину ей не разрешили торговать на фестивале по каким-то бюрократическим причинам, и, растирая холодными руками слезы по лицу, она собирала свои ручные поделки в пакеты. Паша очень жалел ее у нее руки исколоты иголками, а ей домой обратно возвращаться за триста километров.
Когда-то Паша приютил старую собаку, и, в свободное от забот время, он разговаривает с ней, сидя на лавочке рядом с домом. В этот раз он с горечью рассказывал про несчастную рукодельницу, запивая свой рассказ энной бутылкой пива за этот день. Праздник ведь! Удалось одной семейной паре сдать комнату, да на два дня! Сначала обрадовался, что семейные не нужно вторую кровать стелить, а потом расстроился диван-то совсем шаткий. А вдруг доломают Пришлось долго рассказывать, что с диваном надо поосторожнее, бережнее, показывал как. Но шебуршание ночью за дверью комнаты крайне смутило Пашу, заставило сделать телевизор по-громче и вдогонку расстроило. А тут еще и жена на этом звуковом фоне пристала: «Почему он не любит ее как женщину» И внимания ей мало уделяет, и не уважает ее. До шести утра объяснял как мог на хмельную голову и в кумаре сигаретного дыма, что все должно быть в семье в равновесии, но, кажется, так и не поняла.
Вот и делится Паша всеми своими бедами со своим четвероногим другом собакой: «Ну как я могу приставать к чужой жене Будь она даже очень красивая, как эта, что у нас живет, но я никак не могу! Машка-то моя, моя, родная!»
У Паши на самом деле много друзей и даже из других городов. А иногда они заглядывают у нему домой, если приезжают на фестивали дверь-то всегда в их квартире открыта. Их так много, что Паша порой и не помнит кто из них жилец, кто друг, а кто просто зашел туалетом воспользоваться. Надо бы щеколду поставить на сортирную дверь да все некогда забот много. Вот недавно удалось мотор для лодки купить. Всего за две с половиной тысячи рублей. Отличный мотор. Лежит тут, в коридоре. Машка ругается, что ходить не удобно, но он же спрашивал жильцов они не жалуются. Молодые вон как ноги высоко задирают, перешагивая.
И чего Машка психанула и ушла куда-то Целый день ее не было видно! Он же ее очень любит даже на маяк согласился уехать с ней работать на целых три года. А там из жильцов только контрактники да начальник маяка с женой. Тоскливо, но для Машки же! Нравится ей свежий воздух, как отказать в этом Главное медкомиссию пройти. А «эта» шляется непонятно где. Паша так расстроился, что внезапно пострадал кулак и стенка холодильника. Пришлось доставать зеленку. Стенка холодильника пострадала второй раз в зеленый цвет.
Выплеснув вчерашнюю скисшую уху в раковину, отобрав у кота подранную штанину, Паша смахнул со старенького лампового телевизора тушку таракана и посмотрел в окно. Там была двухэтажная деревяшка, на которой кто-то во всю стену написал большой красивый китайский иероглиф «дом» (видимо, чтобы китайцы не спутали с другими учреждениями), красивая раскидистая рябина с тяжелыми гроздьями цветов и море.
Помнится, Вован, старый армейский друг, приехав лет десять назад с друзьями, все восхищался: «Пашка, как круто! Ты же каждый день видишь море! Ты счастливый!». Эх, где ты, Вовка Приехал бы сейчас, посидели бы на берегу, показал бы тебе огромные качели, дорогу, что уходит в никуда и упирается в скалу, вышли бы в море, порыбачили, краба бы подняли, а потом бы ели его, сварив в морской воде… Паша передернул плечами, взял пачку сигарет и пошел на улицу — еще столько дел надо переделать!
И не помнит Паша, что буквально накануне вечером, когда он спал, сидя в кресле, утомленный тяжелыми дневными заботами, к нему заходил тот самый Вовка. Долго тряс Пашку за плечо, пытался разговорить, но так и не смог добудиться. Из кухни выплыла большая грузная женщина в роговых очках, халате и со странной пимпочкой волос на голове, зажимая зубами сигарету, пробурчала: «До утра бесполезно», — и скрылась за дверью туалета. Расстроенный и одурманенный Пашкиным «успокоительным» выхлопом Вовка, перешагнул через лодочный мотор, аккуратно прикрыл дверь, потрепал за уши собаку и пошел к своим искать место под палатку. Рядом с морем.