А-а-а-о-о-о-у-у-у! У-у-у! завыл Граф. Луна безмолвствовала.

 

А-а-а-о-о-о-у-у-у! У-у-у! завыл Граф. Луна безмолвствовала. Тоска отступила, хотя бы на пару часов. Положив морду на лапы, волчок в очередной раз задумался. Груз вины из-за невыполненного долга

Тоска отступила, хотя бы на пару часов. Положив морду на лапы, волчок в очередной раз задумался. Груз вины из-за невыполненного долга давил неимоверно, и надо было уже что-то с этим делать. Например, попытаться разобраться с проблемой. Но Граф просто лежал, втягивал носом ночные запахи, слушал, как ухает вдалеке филин, смотрел на серебрящуюся траву, склоняемую ветром к земле. Грустил.
Кто бы мог подумать, что вольная жизнь такая гадость! Насколько было проще в цирке! И насколько он не ценил того, что у него было. Еда, интересное занятие, дружба. Дружбы было особенно жалко.
***
Глафи-и-ит! Глафи-и-ит! Я тебе лыбку несу, чумазая и босоногая Линда ворвалась в зверинец, поскользнулась на прелой соломе и растянулась на полу, уткнувшись лицом в угощение.
Граф уже ел, егоза, рассмеялся мистер Берк, разглядывая дочку. К детской щеке прилипла чешуя, а в глазах плескалась обида. Но раз принесла, то уж покорми.
Гла-а-аф, протянула девочка. Выговаривать полное имя волка ей было легче, но при отце она старалась называть друга коротким именем. Для важности. На. Это вкусно.
Угощение и правда было вкусным и свежим. В благодарность волчок лизнул девочку в пахнущую рыбой щеку и боднул головой, насколько позволяли толстые прутья решётки, напрашиваясь на ласку. Линда сразу же запустила руки в темно-серую, почти черную шесть, за цвет которой волк и получил свое имя.
Хотелось бегать, кататься по траве, кувыркаться, но хозяин выпускал его только во время тренировок и выступлений, и ещё иногда по просьбе Линды. Сегодня не отпустил, только репетировали новый номер. Мистер Берк нарисовал на земле клеточки и просил Графита ставить в них крестики. Смысл этого действия был совсем не понятен, да и скрести землю, рисуя когтями узоры, было сложно. Но волк старался. К концу занятия он усвоил, что касаться можно только пустых клеток, а те, а которых уже имелись закорючки нельзя.
На следующий день занятия повторились. И на следующий. И длились ещё неделю. Мистер Берк хмурился, мрачнел, но тренировки не прекращал. Однажды, разозлившись на очередную неудачу, непонятную волку, хозяин схватил его за ошейник и куда-то потащил.
В доме пахло едой, мышами и Линдой. Девочка сидела за столом и читала по слогам.
А-бя-си-тель-на-я. Пап, абясительная! радостно захлопала в ладоши малышка.
Объяснительная, строго поправил мистер Берк, забирая бумаги. Я же просил не трогать мои документы. Лучше научи Графа рисовать крестики, хочу на следующем выступлении сыграть с ним в крестики-нолики, подведя волка к девочке и убедившись, что больше никаких бумаг на столе нет, мужчина вышел.
Глафи-и-ит, это была абясительная. В ней люди абясяют, почему чего-то не делают. Наплимер, почему клоун вчела не плишел на лаботу, Линда потрепала волка по загривку. Вот абясни, почему ты не лисуешь клестики. Давай иглать.
Большой лист быстро расчертили привычные уже клетки, и Граф уверенно скребанул по верхнему правому. Тонкая бумага порвалась.
Ну вот, расстроилась подруга, а волк виновато поджал уши. Не надо так, лучше плосто шлепай лапой. Мы её сейчас закласим.
Линда налила тёмную жидкость в тарелку и, взяв руками волчью лапу, осторожно макнула туда.
Чувствительную кожу обдало холодом и какой-то липкостью. Инстинктивно встряхнувшись, Граф разбрызгал вокруг чёрные точки.
Ай, не тляси! вскрикнула девочка, перехватив лапу крепче. Вот, смотли, ставь отметку в клетку.
Граф шепнул лапой по изорванному листу. В клетке остался чёткий след. В соседней ячейке Линда поставила крестик. Волк шепнул по листу снова. И снова. И снова. Так они играли до самой ночи.
Мне надо спать, зевнула девочка, когда сумерки за окном превратились в глубокую ночь. Ляжешь тут, она подвела Графа к кровати и указала на коврик.
Линда так и заснула, свесив руку и поглаживая лобастую голову. Маленькие пальчики запутались в темно-серой шерсти. Волк поднялся и осторожно ткнулся носом в тёплый бок, боднул головой, отодвигая от опасного края. Девочка заворчала во сне, но все-таки перевернулась на спину.
Всю ночь Граф дремал на полу, прислушиваясь к тихому сопению и едва слышно вздыхая от тоски по чему-то неведомому.
***
А-а-а-о-о-о-у-у-у! У-у-у! снова завыл на луну волк от раздирающих душу воспоминаний. Луна не ответила и в этот раз.
Когда же все пошло не так Наверное, в тот момент, когда поползли слухи о разорении. Сначала исчезла вечерняя кормежка и угощения, потом в зверинец перестали заходить акробаты и фокусник, куда-то увезли лошадей и дрессированных собак. На представления собралось все меньше народа, и даже номер с крестиками-ноликами больше не привлекал публику.
А потом пришла Линда. Встав на табуретку и ломая ногти, с трудом откинула тяжёлый засов, распахнула клетку и, схватив за ошейник, вывела волка на улицу.
Беги быстлее. Иначе завтла папа и тебя плодаст, детские ручки уперлись в мохнатый бок и толкали, толкали в сторону леса. Граф стоял, недоуменно смотрел на девочку, не зная, как реагировать. Ну, беги же! размазывая слезы по щекам, заревела малышка.
Волк решился. Лизнув на прощание детскую щеку, он повернулся к лесу и помчался в сторону свободы. Воздух свистел в ушах, знакомые и незнакомые запахи доносились со всех сторон, земля мягко пружинила под лапами, а тело радовалось быстрому бегу. Жизнь начиналась с нового листа.
А потом были волки, и соперничество, и налаживание контакта, и родство, и внезапно обнаружившееся высокое происхождение. И долг. Невозможный долг, который он не мог и не хотел исполнить. Который просто всегда откладывал на потом, пока к нему не пришли с вопросами.
А-а-а-о-о-о-у-у-у! У-у-у! снова раздалось над поляной.
«А может написать объяснительную, почему я не делаю вдруг подумал Граф. Всплывший в памяти эпизод напомнил ему, что люди так делают и им помогает. Да! Так и надо!»
Когти вспороли дерн, выворачивая целые куски. Это, конечно, мало проходило на буквы, но волк рассчитывал, что дело не в похожести, а в самой идее. Расковыривая длинные узкие траншеи, он проговаривал про себя.
«Я Графит из рода Серых Волчков не кусаю детей за бочок, потому что…»
А почему Потому что человеческие дети хорошие Потому что Линда была его другом Потому что смысла в этой старой дурацкой традиции он совершенно не видел Потому что это лишний риск вызвать агрессию, и спровоцировать людей на массовый отлов волков
Эти и многие другие мысли метались в голове Графа, пока он рыл аккуратные борозды в земле, вкладывая в каждую строчку одну причину. К утру перерытой оказалась вся поляна, голова пуста, а уверенность в правильности решения крепка как никогда.
«Это давно уже надо было прекратить! Все эти древние ритуалы, утратившие свою значимость добрую сотню лет назад, больше не нужны!» волк уверенно шлепнул лапой в конце последней строки, ставя подпись, развернулся и пошёл к стае. Им предстоял долгий и важный разговор.
На горизонте занималась заря. У волков начиналась новая жизнь. А маленькие дети теперь могли спать спокойно.

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *