ПОДКОВА

— Ой, тятька, гляди подкова!- маленькая Танюшка вьюном соскочила с телеги и побежала вперед лошади.
Аким задумчиво почесал бороду, но запрещать не стал. Уж больно любил он младшенькую. А Танюшка уже радостно забиралась на телегу, почти не измазавшись в дорожной грязи и довольная, протягивала отцу найденное сокровище.
— Мамка говорит, что подкова в доме к счастью, а эта очень красивая, можно нам ее взять В горнице повесим, над входом.
Подкова и впрямь была необычной. Меньше лошадиной, изящная, мастерски сделанная, почти не стертая, из какого-то матового металла. Аким, как и любой крестьянин, немного разбирался в металле. Это точно не железо, но и не драгоценный металл. Так, видать сплав какой.
— Ладно, дочка, бери. Но наперед деду Василию покажем как домой возвернемся, а позволит — уж так и быть приладим над входом.
— Подкова, конечно странная, больно ладная какая-то, но вредного ничего не чую, — дед Василий отдал подкову обратно.
Дед Василий, несмотря на свои года, был мужиком статным и широкоплечим. Седой, как лунь, узловатые пальцы, кустистые брови. Говаривали, что в молодости он богатырем служил у князя, да не сладилось у него с князем чего-то. Зим пять назад пришел он из лесу, замерзший и голодный. Остаться до весны спросился, да и полюбился всем хуторянам. Упряжь починить, али свистульку ребяткам выстрогать, корову полечить аль у бабы роды принять все у него ладилось. В травах да в заговорах понимал, а уж мудрости в нем было через край. Сказки да былины детям сказывал так, что и взрослые мужики да бабы заслушивались. И еще нечистое чуял, да обман. Потому и советовались с ним хуторяне во всем.
— Деда, а тятька сказал, что если ты дозволишь, то приладим подкову над входом на удачу, — Танюшка, похоже, твердо решила довести дело до конца.
— Вот егоза, — погрозил дед Василий пальцем, — люд крещеный на удачу не уповает, — на Бога только, да на себя, — но приладить, пожалуй, можно. Не на удачу, а от нечисти, как оберег сильный.
— А как простая подкова от нечисти дом бережет — слюбопытничала Танюшка.
— А о том история есть старинная, — дед Василий пригладил бороду.
Все домашние мигом побросали свои дела да расселись рядком, предвкушая интересную сказку.
-Давным-давно, в земле Аглицкой, — начал Василий, — жил капеллан Дунстан, ну поп по-нашему. И дал ему Бог умение металл ковать, кузнецом, значит, прослыл знатным. Денег за работу свою не брал, да люди благодарные в казну церковную подносили кто что мог. И прознал о мастере таком дьявол, ну черт их аглицкий, значит. А черт, известное дело, тоже подковы на копытах носит. Приходит, значит, дьявол, к Дунстану и просит подковы для него сделать, цену высокую сулит. Ну священник и говорит, что не пристало де ему деньги дьявольские брать, но и отказать просящему вера не позволяет.
— И сговорились Танюшка аж извертелась вся от интереса.
— Сговорились. Посулил дьявол желание любое в оплату работы исполнить. Сделал Дунстан ему подковы, а взамен потребовал, что б дьявол зарекся в дом тот заходить, в котором подкова над входом прилажена. На том и сговорились. И с тех давних пор дьявол-то свое слово и держит. В дома с подковой не заходит.
Свечерело. Темнота сгустилась над хутором. Заморосил мелкий дождь. Скотину загнали во двор, домашние собрались на ужин, зажгли лучины. Танюшка горделиво поглядывала на начищенную подкову, прилаженную над дверью.
Вдруг, от ворот послышался слабый вскрик. Почти плач. В темноте не видать, кто там стонет. Аким со старшими сыновьями взяли факелы и пошли в темноту. Возвернулись скоро, принесли на руках мальчонку. Одет не очень богато, но чистенько. Черноволосый, белая косоворотка, синие штаны, аккуратные сапожки. Были. Один сапожок распорот по голенищу, и видна распухшая поврежденная нога.
— Танюшка, — велел отец, — ну-ка сбегай за дедом Василием. Вишь как мальчуган ногу повредил, ходить не может, пусть полечит чем.
Дед Василий вошел в горницу, стряхивая дождевые капли, обернулся к мальчугану.
— Ах ты тварь нечистая, — взвился Василий, — сдохни, собака. Василий схватил топор, что стоял у печки и во всю широту плеч размахнулся на мальчонку.
Раздался всхлип и мальчонка у всех на глазах превратился в маленького чертенка. Худенький, весь в черной шерсти, челка над испуганными глазами, разбитая нога.
— Деда Василий, не убивай его, ему плохо, помочь надо, — Танюшка, вереща, повисла на руке с топором.
-Стой, — Аким встал поперек, — я его домой принес, как гостя, не позволю ему ущерб чинить.
-Ээх, что б вас, — дед Василий отбросил топор и, кряхтя, полез за пазуху за свертком с травами.
— Как же тебя угораздило то спросил Дед Василий чертенка, перебинтовывая ногу.
— Меня звать Велизар, — начал рассказывать чертенок, — меня папка взял с собой, учил зло всякое творить. А я заигрался с дикой кошкой и потерялся.
Я побежал разыскивать папку, споткнулся, разбил ногу и потерял подкову. Вон ту, что над дверью у вас. А без подковы я как домой вернусь Вот и шел за вами, нога сильно разболелась, опухла, кто ж мне поможет. Доковылял, а в дом войти не могу, слово папка давал, нельзя нарушить. Так и топтался у ворот, не знал, что делать. Даже плакал. Замерз. Дождь начался. Поскользнулся.
Велизар ушел до рассвета. С солнцем все хуторяне занялись крестьянскими делами.
— Не жалко подковы то дед Василий расположился на завалинке, доставая табак.
— Не жалко, Велизару ведь помощь была нужна, а за подкову его домашние заругают — просто ответила Танюшка.
— Знаешь, малявка, а ведь ты урок мне, старому преподала, — дед Василий затянулся, — всю жизнь я боролся с нечистью, истреблял их, где мог. Через то всего лишился, и семьи и друзей. И думал, что хороший человек тот кто землю нашу от нечисти да несправедливости очищает. А ночью сегодня понял еще и иное тем человек и отличается от нечисти, что поможет нуждающемуся да немощному, защитит слабого не оборачиваясь на страх свой да выгоду свою.
Человек он всегда остается Человеком, на том наш род человеческий держится.
Жизнь — это открытая книга…
Источник:

Источник