Дорога дурака

Я видел эту звезду перед своими окнами каждую ночь долгих двадцать лет. И, как и надлежит истинному дураку, каждую ночь садился на подоконник и горланил песни, подобно безумному мартовскому коту. Песни были о разном, но в основном — о колючей звезде, что смотрит на меня с косматых небес и смеётся.
Я знаю, что месяц сочиняет ужасно бородатые анекдоты, настолько бородатые, что кончики их древних бород щекочут мне затылок, спускаясь с синего полотнища неба. Если бы Петр Первый был жив, он бы умер вторично, увидев такие длинные бороды.
Но моя звезда смеётся, и мне кажется, это у неё от отчаяния.
Вообще, мне много чего кажется, чаще всего — про звезду. Например, однажды я увидел, точнее мне показалось, что у неё длинные синие глаза, совсем как у египтянки. Они ярко блестели и, как мне опять-таки показалось, были чрезвычайно грустными.
Но я горланил ей песни каждую ночь и наивно полагал, что ей от моих невпопад вылетающих нот немного легче.
Ещё она однажды сказала мне вполне по-человечьи: «Дурачок, помоги мне».
Призыв был простой и без особого подтекста, но мне показалось, что это сон, и я снова пел. Она грустно смотрела на меня, месяц похабно шутил, а я пел, и все — о звезде.
Что за проблемы могут быть у звезды Ладно, у меня, дурака. Потом звезда все чаще молчала, и, казалось, стала меня избегать. Крутилась на небосводе, как скользкая рыбка, пыталась убежать от моего легкомысленного, дурашливого взгляда.
«Эх, дурак. Я ведь люблю тебя».
Это сказала она однажды, находясь прямо под крышей моего дома; казалось, блестящий бок на флюгер опирается. А сама обессиленная, сломленная какая-то, будто ее разбили, а потом кое-как склеили. Курит — невпопад затяжки, еле-еле губы шевелятся.
Но я же дурак, какое мне дело до всех этих космических экзистенций.. Помолчал немного для приличия, послушал ее тишину уважительно и снова голосить! Постояла-постояла, да и поплыла моя звезда по небосводу. Медленно так, обреченно.
«Завтра, — говорит, — мне за месяц замуж выходить».
А мне-то что Я же дурак! С тех пор поблескивает моя звездочка, но далеко от меня. Тусклая такая, невыразительная.
Мой брат-учёный ее ещё Полярной как-то назвал. А мне какая разница, кому песни посвящать Но как-то раз меня прямо-таки переклинило. Бросил я гитару — та об батарею да вдребезги — и как шагну в пустоту!..
Там звездочка моя уже ступени стелет, перила из своих лучей куёт.
Другие звёзды все молчали, а тут вдруг как засмеются! И моя звездочка — вместе с ними. Заухал, заскрипел по-старчески месяц — ему тоже, видите ли, смешно.
Поплыли перед глазами звездные ступеньки, растворились. Не желала, оказывается, видеть меня моя звезда.
Долгие двадцать лет смотрел я в окно, долгие двадцать лет каждую ночь горланил глупые песни. А спустя двадцать лет и не нужен уже…
Гитары у меня теперь нет. А на север мне с тех пор билеты не продают. «Дурак, — говорят, — ты». Но я-то знаю, это меня к себе Полярная не пускает. Разлюбила.
А месяц ночами в лицо мне светит и похабно смеётся.
Что поделать, уж такая дорога дурака!

Источник