Истории из жизни реальных людей
(с) В. Гюго
Ты смерть еле слышно спросил мужчина на больничной койке.
Хуже, рядом прохрипела женщина или то, что от неё осталось.
Она стояла в белой сорочке, сухая, словно скелет, обтянутый кожей, на шее виднелись черно-фиолетовые следы, непонятно от веревок или пальцев. С тусклой бледной кожей в полумраке ночной палаты она была словно призрак.
Я твоя совесть, её надтреснутый голос будто орда тарантулов заползал под одеяло, под кожу, волосы на голове становились дыбом. Пришло время расплаты, они ждут.
Кто они! заволновался мужчина, и прибор, следящий за пульсом, надрывно запищал. Женщина, хрустнув шеей, коснулась его запястья, и больной отключился.
Мужчина очнулся и прищурился: в глаза бил солнечный свет, раздавался детский смех. Ребятишки бегали на стройке, маленькие, человек десять от двух до семи. Заброшенная стройка, заросшая бурьяном, малыши играли в прятки и догонялки, как вдруг раздался надрывный крик девочка пяти лет провалилась в яму, а потом…
…как на быстрой прокрутке: больница, инвалидность, разрушенная семья, загубленная жизнь…
Их были сотни судьбы разных людей начинались с детства, дети оставались одни, без присмотра: сгорали заживо в квартире, калечились, умирали.
Зачем ты мне это показываешь морщился мужчина от очередной жуткой картины разрушенной жизни.
Это первый уровень, взгляд со стороны на детский сад, который ты построил лишь по документам, ледяным хриплым голосом проговорила спутница.
Но это же не я им навредил! по привычке отпирался он.
Женщина лишь окатила его таким холодным взглядом, что мороз пробрался в самую душу, и вновь коснулась его запястья.
Мужчина открыл глаза в новом теле той самой девочки-инвалида, он не мог пошевелиться, чувствовал лишь боль, слышал стоны, и так день за днём. Он не мог выбраться из тела, и лишь когда мучения кончились девочка умерла, он вздохнул, но уже в другом теле, другого ребенка.
«Не-е-е-е-ет!» мысленно кричал он, проживая одну покалечанную жизнь за другой. Он чувствовал всё: страх, боль, голод, отчаяние, проживал это снова и снова, и спустя сотни жизней вновь оказался перед Совестью.
Пожалуйста, прекрати это, я больше не могу, мужчина содрогался в рыданиях, он вдруг стал меньше в два раза, упал на колени и умолял женщину, цепляясь трясущимися руками за её потрепанные одеяния.
Подожди каяться. Это был ответ за сто миллионов за детский садик, это лишь цена твоей дачи. Что ж, давай теперь откроем дело районной больницы
Но это же не я! Это не я покалечил их судьбу! Я ничего не сделал! Я мелкий чиновник, я же просто
Своровал! приподняла бровь Совесть, перебив его, и добавила: Обманул! Отобрал то, что предназначалось другим!
Я же просто хотел жить хорошо.
А они по-твоему не хотели!
Прости меня!
Женщина снова пощелкала шеей, поворачивая головой из стороны в сторону, она смотрела проницательно и холодно, без капли жалости:
Я же тебе говорила, а вместо этого ты душил, душил провела она пальцем по фиолетовой полосе на шее. Я хотела тебе помочь, теперь не могу, ты должен ответить каждому, и она вновь коснулась его запястья.
Ускова